Его вторая семья
Шрифт:
— Да? — отошел к дверям и посмотрел по сторонам. Полина в комнату Матвея пошла, кажется. И я уже готовлюсь, что сейчас она приведет сына и будет на меня давить через ребенка.
— Денис, ты больной? — спросила в трубку жена. — Куда ты ушел, к ней? Она же ненормальная, Денис. А ты только после больницы. Я вызвала полицию.
— Зачем, — поморщился. — Соня, все в порядке. Я скоро вернусь. Потерпи немного, пожалуйста. И все закончится.
—
Жена сбросила вызов, я посмотрел в окно, на охранника, что прогуливается возле машины.
Да, Полина неуравновешенная, но вряд ли от нее защищаться придется. В доме ребенок, и она…
Мои мысли оборвали рыдания, что разнеслись вдруг по всему дому. Развернулся и бросился на эти звуки.
Наверное, что-то случилось с Матвеем.
Вломился в детскую и замер. Матвей спрятался за стол и оттуда пугливо следит за Полиной, которая стоит возле распахнутого шкафа.
Она выбрасывает вещи прямо на пол и голосит. Это не плач, а истерика, и ведь ещё минуту назад все было в порядке.
— Полина, — шагнул к ней. — Прекращай. Что ты устроила? На Матвея посмотри — ты же сына напугала.
— А сыну теперь постоянно будет страшно, — заявила она, швырнув на пол очередное платье. — От нас захотел избавиться наш самый близкий человек. Что дальше? Что может быть хуже?
— Никто от вас не избавляется, — закрыл шкаф и оттеснил ее, удержал за руки. — То, что ты делаешь — перебор. У человека ведь должны быть какие-то границы. У тебя их нет.
— Ну какие границы, Ден? — она вскинула лицо. В глазах слезы блестят. — У нас с тобой сын растет. А ты хочешь нас на расстоянии держать. Я не понимаю. За что? Ты разве не видишь, как я тебя люблю?
— Ты себе это придумала.
— Да? Все эти годы я выдумываю? — она дернулась и вырвалась из моих рук. — Денис, просто объясни мне. Почему она? Она мне постоянно на тебя жаловалась, говорила, что ты её достал, что ты ее не ценишь, что ещё немного — она поедет жить к родителям.
Даю ей высказаться, не перебиваю. Да, Соня могла такое говорить, она эмоциональна и после какой-то ссоры пожаловаться Полине — это нормально, главное, что она не уходила от меня, мы мирились. И сейчас тоже должны.
— Давай ты просто успокоишься, — сказал, когда поток ее обид иссяк, и Полина замолчала, чтобы перевести дух. — Что хочешь, скажи? Мое предложение хорошее, Поль. А ты устроишься на новом месте и обязательно встретишь человека, который…
Мне по лицу прилетела звонкая пощёчина. Полина топнула, взвизгнула. Развернулась и метнулась к Матвею.
—
— Полина, — шагнул за ней в раздражении. — Матвея пожалей, хотя бы при нем не устраивай цирк.
— Слышишь, как папа относится к маминым слезам? — она всхлипнула. — Ну и ладно. Переживём, мой золотой, справимся. Ничего нам больше от этого человека не надо. Лучше милостыню будем просить, а у него ничего больше не примем.
Дура.
Они вышли в прихожую, Полина начала суетливо одевать Матвея. У сына такой вид, словно он все понимает, и что это конец, и что я не буду жить с ними.
Она ведь этого хотела, ребенку внушала?
Соня права, у Полины что-то с головой. А я почему-то не замечал.
— Куда ты его потащила, — голова раскалывается. Кожа горит от пощечины, я устал. С удовольствием прилег бы сейчас. Вместо этого вышел на улицу. Повторил. — Полина, не дури.
— А ты чего пялишься? — рявкнула она молчаливому Владиславу. — Хорошая работа женщин гонять, как собак? Да это не от меня надо защищаться, а от таких, как вы!
Едва заметно кивнул охраннику, мол, сам разберусь.
Вышли на дорогу.
Куда она идёт. Ей деться некуда, мы оба это понимаем. Дойдет до конца улицы — и вернётся, может, ну ее?
Уже хотел развернуться, и в дом, дождаться Полину там. Но остановился, когда она ляпнула.
— А, может, нам с Матвеем, вообще, надо исчезнуть? Облегчит это твою жизнь? Мы ведь тебе так сильно мешаем, Денис.
Она смотрит на меня горящими глазами. И на щеках горят красные пятна. Губы приоткрыты, она часто дышит, и в эту секунду выглядит такой буйной, что всерьез становится страшно за сына.
— Поля, — шагнул к ней.
Она крепко прижимает к себе Матвея и смотрит по сторонам, на машины, что проезжают мимо. Из-за поворота показался полицейский автомобиль.
Соня же позвонила.
Жена, как всегда, оказалась права. Мне самому угомонить эту чумачечую не хватит терпения.
— Мы прямо у тебя на глазах можем под машину броситься, хочешь? — она обхватила плечи Матвея. — А ты до конца дней будешь жить с этой мыслью. Что погубил двух любящих тебя людей.
Люди останавливаются, оглядываются. Кто-то из прохожих уже на телефон снимает эту сцену, а мне впервые в жизни плевать, что завтра скажут журналисты.