Его вторая семья
Шрифт:
— Не поняла. С Аней мы…
— Мне не дают видеться с внуком, — со злостью перебил Андрей Валерьевич. — И я считаю, что это твоих рук дело, Софья. Ты когда уже мою семью оставишь в покое? Не наигралась еще?
— При чем тут… — у меня слов не нашлось на это обвинение, с ответной злостью взглянула на бывшего родственника. — Так. Я не обязана это выслушивать. Хотите поругаться — не знаю, к жене езжайте.
— Ты со мной как разговариваешь? — он шагнул на меня, и я попятилась, потянула Макара к себе за спину. Он с такой
— Папа, — услышала я писк Макара, и он разом перекрыл голос Андрея Валерьевича.
Обернулась, и с облегчением выдохнула — позади нас, взвизгнув тормозами, остановилась машина Дениса. Он просто вылетел из авто, будто ветром в спину гонимый, метнулся к нам.
— Все в порядке? — спросил у меня.
— Почти. Макар, пойдем к папе в машину, бросай велосипед, — повела сына и услышала раскатистый хохот свекра.
— Не надоело, Денис? С твоей царевной уже и поговорить нельзя?
— А зачем тебе говорить с моей женой? — спокойно спросил Дэн.
— Бывшей. Совсем мозги отбило, про развод забыл? Ладно, — голос у него нервный, на взводе. — Тогда сам передай своей Соньке. Если еще раз сунется к Анне и Матвею…
— Хватит, — остановил его Дэн. Одно слово, сказанное уверенным, твердым тоном — и Андрей Валерьевич заткнулся. Усадила Макара в машину и обернулась — они как на ринге друг перед другом стоят — отец и сын, один чемпион в прошлом, второй — в настоящем. Денис говорит, а его отец ловит каждое слово. — Уймись, папа. Это моя семья, и ты достаточно в ней диктовал свои правила. Хватит. Внуков ты не увидишь — это мое решение. Любить ты не умеешь, только калечить. Хочешь оспорить — давай. Только без истерик, без поездок к Соне, к Ане, а по-мужски. На перчатках. Подумай, время есть. А пока мы с семьей улетаем. У нас скоро самолет.
Денис поднял велосипед и двинулся мимо отца. Андрей Валерьевич не шелохнулся, с каменным лицом уставился в одну точку. Денис открыл калитку и скрылся в саду. Спустя мгновение появился, нагруженный нашими чемоданами. Он уложил вещи в багажник, а я все стояла и смотрела на него.
— Едем в аэропорт, не передумала? — Денис распахнул передо мной дверь. — Садись.
Кивнула. И забралась в салон.
Глава 65
С некоторых пор я ненавижу аэропорты.
Пока была занята с паспортом, билетами, Макаром — было нормально, но когда я поняла что билеты не забыты, все вещи взяты, да еще и Денис увёл Макара в туалет — я осталась одна.
И всё ведь хорошо: Полина изолирована, я специально ездила своими глазами убедиться что она под присмотром; Денис больше не муж мне, он не разрывается между своими демонами и мной, не лжёт. Стало спокойно. Стало почти хорошо.
Но оказавшись здесь, я вспомнила тот кошмарный день, который был началом конца. Как я решила сюрприз сделать, игрушку купила, помчалась Полину встречать…
Поёжилась, себя руками за плечи обхватила, обняла,
Может быть. Но женщина, которая смолчала бы, не кинулась, не развелась — это иная женщина, не я.
— … Мам, ну мам! Мама!
— Что? — вздрогнула от вскрика и щипка за ногу, опустила голову и удостоверилась что сын цел-здоров. — Вы почему кричите, молодой человек?
— Молодой человек, — повторил Мак, смеясь.
— Мы уже минуту с тобой разговариваем, а ты на табло смотришь, медитируешь, нас не слышишь, — пояснил Денис. — Что-то случилось?
— Да, — махнула рукой, не желая высказывать Денису то болезненное, в ответ на которое услышу очередное «прости», — Переживаю что Андрей Валерьевич кинется за нами в аэропорт. Вот и тороплю время. Денис, ты действительно собрался с ним драться? Для тебя же это табу — отца ударить.
— Он на ринг со мной не выйдет, Сонь, не беспокойся. Я… знаешь, забавно, вроде и понимал какой он, мой папа, но так привык уважать его, что продолжал смотреть на него как в детстве — с почтением, какую бы дичь он ни творил. А сейчас будто оковы спали с меня.
— Спали оковы? Какие выражения, Денис, — цокнула и улыбнулась.
— Захотелось польстить себе, вот и сказал про оковы. Это звучит лучше, чем «перестаю быть придурком», скажи?
— Лучше, да.
— А отец… я вдруг окончательно понял, какой он, — пробормотал Денис.
Какой он? Злобный, невменяемый, жестокий ублюдок — вот какой.
— Он любил когда-то, но выбор сделал не в пользу любимых. Аню и Артура отец обожает, но они-то его — нет, они просто общаются с ним, отцом называют, но он не воспитывал моих сестру и брата, а лишь изредка к ним приезжал. И остался для них чужим. Отец возвращался к нам с мамой, нас он не любил, злость срывал. И в итоге сам разучился испытывать хоть что-то хорошее. Он свою жизнь просрал, потому и ведёт себя так, хочет контроль вернуть в свои руки, чтобы был смысл жить дальше, — тихо проговорил Денис.
Я кивнула. Он выразился длиннее, чем я в своих мыслях. Но наши выводы одинаковые.
— Сонь, знаю, ты не любишь когда я извиняюсь. Но всё же я это сделаю: прости что раньше слабо тебя от отца защищал.
Посмотрела на бывшего мужа — ему мучительна эта ситуация, тяжело идут слова что он, такой сильный, не смог защитить. Но сейчас вижу — он искренен, и извиняется, понимая за что.
Но за Андрея Валерьевича я никогда Дениса не винила. Дэн очень редко жаловался, так уж он воспитан, всё привык в себе держать и в молчанку играть. Но однажды его язык развязался, и Денис проговорился о своём детстве. Оно было максимально не похожим на моё: мы жили, пусть и беднее, но намного счастливее, а я и вовсе ребёнком искренне считала себя центром Вселенной.