Его выбор
Шрифт:
— Ты хочешь жить? — прямо спросил Эдлай. — Или все же решил остаться тут и дождаться, пока тебя прикончат? Боюсь, паук не был последним, за тебя взялись всерьез. Сильно ты кому-то на хвост наступил. Они тут неприкаянного заказали, навлекли на себя гнев богов, чтобы Армана достать, а ты взял и помешал… от подобной наглости любой взвоет.
— Ты шутишь? — выдохнул Жерл. — Какой из меня учитель?
— Отец из тебя был неплохой, — Эдлай подошел к Жерлу, заглянул в глаза, грустно улыбнулся. — Я так и не сказал тогда. Мне очень жаль Лаши, хороший был мальчик.
—
— Полно, — положил ему руку на плечо Эдлай. — Полно, друг мой. Если Айдэ решил забрать Лаши, он заберет, так или иначе, ты же знаешь.
— Так почему ты не можешь пережить ухода Алана, если все так легко? — ответил Жерл. — Почему до сих пор винишь повелителя за смерть лучшего друга?
— Потому что я человек и слаб, — ответил Эдлай. — Я говорил уже, правда? Потому что вокруг меня слишком мало хороших людей, верных друзей, чтобы терять их так легко. И потому я не позволю тебе умереть, Жерл. И Арману, сыну Алана, не позволю. Ты уж прости.
Жерл сглотнул, посмотрев в ставшие стальными глаза друга. Может, все же стоило рассказать о Рэми? Если Эдлай с таким ожесточением защищает Армана, то и второго сына Алана он защитит?
Жерл даже рот раскрыл, но боги опять решили иначе — дверь распахнулась, внутрь влетел Арман и, грохнув книгой о стол, прошипел, глядя на Эдлая чуть ли не с ненавистью. Вот тебе и статуя холодная.
— Ты сказал, что примешь любое мое решение! Любое!
Жерла передернуло. Ледяная ярость, вот что бесилось в глазах мальчишки. Смертельный холод, которого не должно было быть у ребенка. А был.
— Я и приму, — с легкой улыбкой подтвердил Эдлай, складывая на груди руки. — Но я хочу, чтобы ты до конца понял и прочувствовал последствия своего решения. Раньше, чем ничего уже нельзя будет изменить.
— Почему? — прохрипел Арман, обессилено опустив голову. — Ты ведь был на моей стороне, так почему?
— Я всегда был на твоей стороне, Арман. И буду. Пойми. Ты не можешь теперь так легко избавиться от Виреса. Не после того, как он спас тебе жизнь.
— Это ничего не меняет! — вскричал Арман. — Забирай книгу, она не поможет! Ничего не поможет! Я убью этого ублюдка, слышишь? Убью! И ты ничего не изменишь!
— Успокоить тебя как девицу? Пощечиной? — холодно оборвал его Эдлай. — Или ты сам изволишь успокоиться? Прочитал?
Жерл аж диву дался: в полумраке библиотеки мальчишка, в котором только что бушевало ледяное пламя ярости, вдруг выпрямился, на лице его вновь появилась маска равнодушия, а глаза приняли ледяной, страшный оттенок:
— Да, опекун, — поклонился он, будто ничего и не было.
— Тогда рассказывай, — приказал Эдлай.
Жерл почувствовал себя почему-то не очень удобно, будто только что подсмотрел нечто его не касающееся. Потому и спросил:
— Мне уйти?
И очень удивился, услышав холодное Эдлая:
— Останься. Ты должен это услышать. Рассказывай
Жерл лишь вздохнул. Ну да… теперь он учитель этого мальчишки. Смешно. Боги, нет, даже не смешно, раздражает. Учителем может быть немощный старик, но не охраняющий же предел дозорный? Честное слово, бред какой-то.
Арман выпрямился перед опекуном, высоко поднял подбородок, заглянув в глаза Эдлаю, и начал говорить, певуче, однотонно. И взгляд его в свете свечей горел все тем же ледяным пламенем, от которого по спине пробегал холодок и становилось как-то не по себе. Не для детских глаз этот лед.
Зато Эдлай выдерживал взгляд воспитанника спокойно и так же ровно задавал вопросы:
— Кто такие двенадцать?
— Сыновья великого Радона, — четко, как бы читая из книги, ответил Арман, — верховного бога Кассии. Те, кому не нашлось места ни в нашем мире, ни в мире богов. Те, кто раз за разом вселяется в тела избранных людей, носителей, соединяя их души со своими.
— С кем именно?
— В народе их называют людьми с двумя душами, — так же четко отвечал Арман. — Повелитель и его телохранители, телохранители сыновей повелителя. Очень редко — телохранители повелительницы. Повелитель получает вторую душу так называемого двенадцатого сына Радона во время ритуала коронации. Умирает повелитель, умирают и его телохранители. Умирает сын повелителя, умирают и его телохранители.
— Хорошо, — похвалил Эдлай и продолжил: — Чьи души носят телохранители Деммида?
— Даар, лунный камень, телохранитель стихий, — так же четко ответил Арман, хотя синие глаза его потемнели от гнева. — Ниша, горный хрусталь, ясновидец.
— Телохранители Мираниса, наследного принца Кассии?
— Алмаз, Лерин, телохранитель заклинаний. Кадм, кровавик, телохранитель-воин. Тисмен, малахит, зеленый.
— Зеленый это как?
— Знает языки птиц и зверей, умеет общаться с растениями.
— А Вирес?
Арман на миг запнулся, но все так же четко ответил:
— Зеленый гелиотроп, чистая магия.
— Поясни.
— Судя по книге, — голос Армана хрипел, — Вирес живет магией, дышит ей. Он сам — магия.
— Молодец, можешь идти.
— Погоди! — одернул направившегося к дверям мальчика Жерл.
Умом он понимал, что не может вмешиваться, но душа молила и требовала. Жерл должен проверить… если Арман когда-нибудь найдет Рэми, он обязан знать, с чем столкнется:
— Расскажи о проклятых телохранителях, мальчик.
— Сердолик, целитель судеб, — послушно ответил Арман, остановившись у самых дверей. — Черный агат, телохранитель смерти. Души этих двух взяли власть над телами носителей и, не желая умирать и перерождаться в новом теле, продлевали жизнь своего повелителя в течение двух веков. Воспользовались тем, что телохранитель не может умереть, пока не умрет его повелитель. Это было темное время, одно из самых темных в Кассии. С тех пор носителей душ целителя судеб и телохранителя смерти не привязывают ни к повелителю, ни к его сыновьям и либо убивают, либо лишают дара.