Его загадочная соседка
Шрифт:
— Прости меня. Ты что-то говорила про поздравление, — тяжело дыша, стал я оправдывать свою несдержанность.
— Уже неважно… — Машенька так и лежала подо мной в распахнутом халате.
В такие моменты мне казалось, что я растерзал ее. В очередной раз. Опять мои отметины на шее, на плечах, на груди.
— Опять покусал тебя, — чувствую себя насильником в такие моменты.
— Да?! Как неожиданно! — Машенька начала гримасничать, но надолго ее не хватило. Уже после смеха продолжила меня успокаивать. — Ничего страшного. Я и так собиралась надеть закрытое платье.
— Маш.
— Ни за что! Мне этого и не хватало. Ты единственный, кто отправляет меня в нирвану. Думаешь, я откажусь от этого? — девушка только прильнула ко мне, поддавшись вперед и притягивая меня к себе.
— Мне страшно за тебя. Вдруг я тебя покалечу.
Я не лукавил, не преувеличивал. Мне действительно было страшно в такие моменты. Я себя не контролировал. Сколько ни пытался, но так и не смог вспомнить, с кем бы у меня было подобное. Ни разу в жизни никого не кусал. Даже не покусывал. Здесь же возбуждение накрывало с головой. Я как настоящий зверь шумно вдыхал ее запах за ухом, хватал ее волосы, накручивал их. Я грубо брал ее, где хотел и как хотел. В эти моменты боялся смотреть ей в глаза, потому что она увидит в них самого настоящего оборотня. Я правда переставал быть человеком. Но вместо жалоб или всхлипываний, слез, видел только расслабленное лицо Машеньки. Сладостная улыбка — прямое доказательство, что ей понравилось. Почему ей нравится моя грубость?!
— Ты никогда не причинишь мне вреда. Никогда не обидишь. Ты моя главная защита, — констатировала Машенька свою уверенность во мне.
— Чертовка ты моя, — только и смог вымолвить, стараясь целовать ее нежно в распухшие и искусанные губы.
— Ладно. Уговорил. Подарю тебе первый подарок, — улыбнулась очаровашка.
— А он не один?!
Машенька потянулась к верхнему ящику прикроватной тумбы, не меняя своего положения. Я все не хотел выпускать ее из своих объятий. Страх, что она исчезнет, всегда преследовал меня.
Тем временем Маша вытащила из ящика странную продолговатую шкатулку, обитую бархатом.
— Это тебе. С днем рождения, — протянула мне подарок и поцеловала коротко в губы.
Нам пришлось все-таки сесть, отлепившись друг от друга. Девушка отдала мне шкатулку, сама же быстро запахнула халат. Ее смущение передо мной меня забавляло. Она до сих пор стеснялась ходить голой. А может боялась? Боялась второго нашествия?
Я открыл коробочку. И застыл. Передо мной лежал крупный серебряный крестик и такая же толстая цепочка.
— Это мне? — сказать, что я офигел, ничего не сказать.
Для меня всегда тема веры и церкви было чем-то интимным, личным. Всегда считал церковные процессии в виде крещения или венчания настоящим таинством. И сейчас я был рад, что с Машенькой мы говорим и о таких вещах.
— Тебе. Я вчера его даже в церкви освятить успела.
Через несколько секунд молчания девушка спохватилась:
— Давай надену.
Пока она ловко «хомутала» меня, я думал. Думал, каким же был идиотом, что не замечал такое золото у себя под носом целых семь лет!
— Тебе хоть нравится? — Машенька с надеждой посмотрела на меня.
Дотронувшись
— Теперь он будет моим талисманом.
Дальнейшие несколько часов прошли в полной суматохе. Машенька в бигуди и домашних шортиках ловко орудовала на кухне многочисленными ножами, поварешками. Изредка гремела кастрюлями. Немного ругалась, когда что-то не получалось, но меня так и не пустила ей помочь. Но без работы я тоже не сидел. Оказывается, пылесосить квартиру перед приходом гостей гораздо приятнее, чем после полуночного галдежа. За два часа до прихода гостей Маша наконец-то выдала:
— Все! Закуски и салаты готовы! Гуся отправляем в духовку!
От запахов еды заходился слюной весь день. Но упорно терпел и ничего не ел, хотя очаровашка и пыталась меня покормить. Хотелось вдоволь насладиться ее вкуснейшими блюдами, от которых глаза разбегались при открытии холодильника.
— Теперь уже закрой! Раньше надо было лопать! Так, я в душ и одеваться!
Я подхватил свою любимую, прижав к своей груди спиной.
— Отпусти! Я же не успею собраться!
Обожал, когда она елозила в моих руках. Поцеловал ее за ухом, прикусил мочку.
— Капитан Дрозд! Отставить! — громко крикнула Маша, топнув ногой.
Развернул ее к себе и поцеловал в губы. Коротко, но жадно.
— Я пойду рубашку поглажу, — прошептал в губы девушке, которая была уже готова на меня накричать.
Маша тут же осеклась:
— А, да… Вот! Лучше погладь парадно-выходную рубашку, — обернулась, пошла к ванной, но тут же подскочила ко мне и впилась в мои губы.
Поцелуй был глубокий и жадный. Но только я почувствовал, как во мне начинает просыпаться зверь, очаровашка тут же отступила, отпустила и убежала, скрывшись в ванной. Я же говорю: чертовка.
Уже через час Машенька восседала перед зеркалом туалетного столика и наносила макияж. Я наблюдал за ней. С прической уже было покончено. Бигуди сменились высоким объемным хвостом. Завивающиеся пряди чуть доходили до лопаток. Девушка уже успела надеть платье, но это было без меня. И теперь было интересно, какой же моя красавица предстанет перед близкими мне людьми.
— Не смотри на меня. А то у меня стрелка неровно получится…
Раньше я только в анекдотах слышал, что девушки, когда красят ресницы, рот открывают. Честно говоря, в это верилось с трудом. Но видя сейчас Машеньку — серьезную женщину, главного редактора журнала «Компаньон+» — с открытым ртом и тушью для ресниц в руках, еле сдерживал смех. Мы превратились в типичную семейную пару, когда муж уже одет и ждет, когда же соберется его жена. И мне это чертовски нравилось.
— Все. Я готова, — вскочила Маша сразу, как только подвела губки блеском.
Передо мной стояла не красавица. А самая настоящая царица. На ней черное короткое платье. Немного блестящее. С длинным рукавом и круглым вырезом. Она надела удобную обувь. Кажется, это балетки. Тоже черные, подходящие под платье и на плоской подошве.
Я готов разглядывать ее несколько часов к ряду. А еще лучше — раздевать. Но только быстро.
— Ну скажи что-нибудь, — Машенька сделала наигранно обиженное лицо.