Его
Шрифт:
— Я сказал тебе, что ты моя, и что не отпущу тебя.
Он отстранился достаточно, чтобы посмотреть в глаза.
— Ты просто исчез, — сказала она, прерывисто дыша, и сжала кулаки. — Я пыталась найти тебя…
— Моя милая, милая Бетани.
Он легким касанием поцеловал ее в губы и до боли сжал запястья девушки. Искры удовольствия и боли наполнили её.
— Ты причинила мне боль, убежала от меня и вернулась к той жизни, которая, как я знал, на самом деле не была твоей, — сказал он более твердым голосом, и его гнев становился все более ощутимым. — Но я не остановил тебя, хотя следил всю дорогу. Видел, как
Он ещё немного откинул ее голову назад, оголив беззащитное горло.
— Но я знал, тебе нужно пройти весь этот путь, чтобы понять — где твое место.
Он замолчал на несколько долгих секунд, и девушка поняла, что хотела от него услышать, что он должен был сказать.
— И где мое место?
Уголок его рта приподнялся в мрачной, но довольной улыбке.
— Ты принадлежишь мне. С моими ограничениями, сковывающими тебя, удерживающими в плену, но в то же время дающими свободу. — И он поцеловал ее, жестко и требовательно. — Скажи мне, что ты веришь в это, и мы сможем начать с самого начала. Уехать, куда ты пожелаешь и никогда не думать о прошлых ошибках, — пробормотал он ей в губы и отстранился достаточно, чтобы она могла ответить.
Но Бетани ответила не сразу, просто не зная, что сказать. Она хотела всего этого, даже скучала по их отношениям, но теперь, когда столкнулась лицом к лицу, хватило ли у нее смелости согласиться? Он отпустил ее волосы и схватил за подбородок. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а затем она глубоко вздохнула и поняла, что ей нужно сказать.
— Я хочу чувствовать себя живой, Эйб.
Он провел большим пальцем по ее щеке и опустил взгляд на ее губы.
— Я хочу чувствовать себя живым с тобой.
А потом он снова поцеловал ее. И взял тем жестким и собственническим способом. Именно так, как ей и было нужно, как она полюбила, когда ее забрали из тюрьмы, полной лжи и фальшивой любви. Бетани хотела быть здесь, с ним, и позволить Эйбу освободить ее темным и полным удовольствия способом, в котором, как он знал, она отчаянно нуждалась.
Она хотела принадлежать ему.
Эпилог
Вздох. Крик удовольствия. Рывок оков, которые связывали ее. Вот какой была ее жизнь сейчас, вот, к чему она в итоге пришла. Это конец не был похож на сказочный. Не было ни щебета птиц, ни пения хора, и уж точно не было никакой свадьбы в белых тонах в окружении ее близких и друзей. Такова была жизнь Бетани, и она делила ее с человеком, который похитил ее и держал прикованной. С человеком, в которого она влюбилась.
Прошло уже несколько месяцев, и они были далеко, очень далеко от той жизни, в которую Бетани была когда-то погружена. Они поселились в своей собственной хижине в лесу, отличной от той, куда Эйб впервые привел ее, и открыл глаза на простую истину — ей нужно больше действовать согласно своим желаниям, чтобы прожить жизнь так, как хочется. Эйб глубоко вошел, и крик удовольствия вырвался у неё в сотый раз. Он затягивал этот сеанс близости, толкаясь глубоко и сильно, но потом, когда она была на грани оргазма, замедлялся и мучил ее.
— Ты больной ублюдок. — Конечно, она сказала эти слова сгоряча. Не как оскорбление, а как заявление — то, что он делал с ней, ощущалось настолько охрененно. Их отношения совершенно точно нельзя было назвать обычными, и другим они определенно показались бы на грани расставания, без возможности что-либо исправить. Но для Бетани они были именно такими, какими и были нужны, в чем она всегда нуждалась. И для нее этого было достаточно.
— Тебе нравится то, что я с тобой делаю. — Он вошел в нее достаточно мощно, чтобы она на спине проскользила вверх по кровати. — Тебе нравится быть моей грязной девчонкой, а мне нравится, что я могу делать с тобой всё, что, черт возьми, захочу.
Теперь он начал двигаться быстрее и жестче, и она знала, что он близок к оргазму. Пот покрывал их тела, и Бетани наблюдала, как капля стекала с его волос, двигалась по виску и падала ей на грудь. Боже, это было так хорошо, что она могла бы кончить прямо тогда, если бы просто позволила себе расслабиться. Но она жаждала получить всё, что он мог ей дать, и хотела, чтобы это продолжалось как можно дольше.
— Ты хочешь именно то, что только я могу тебе дать, не так ли, Бетани? — Он не сформулировал это как вопрос. Эйб грубо вошел в нее, и у девушки вырвался вздох боли и удовольствия. — Я хочу, чтобы ты испытала оргазм, хочу увидеть, как ты кончаешь для меня.
Теперь он трахал ее как сумасшедший.
Вошел и вышел. Внутрь и наружу.
А потом оргазм захлестнул её с такой силой, что звезды запрыгали перед глазами, и все тело забилось в судорогах экстаза. Эйб последовал за ней, но перед этим отстранился, сел на пятки между ее ног и начал поглаживать себя. Его бицепс напрягался каждый раз, когда двигал рукой вниз до основания своего члена, а затем он кончал на нее всем телом. Большие белые струи спермы выплескивались из раскрасневшейся головки, падали на ее живот и грудь до тех пор, пока его пресс не сжался достаточно сильно, чтобы все шесть кубиков резко выделились. Он покрыл ее спермой, и когда перестал дрожать, то протянул руку и размазал своё семя по нижней части ее живота, и ещё ниже — по вершине холмика, и протолкнул эти пропитанные спермой пальцы в тело девушки.
Бетани открыла рот в беззвучном крике, когда любовник вводил и выводил из нее эти пальцы. Девушка была беспомощна перед натиском собственника, она потянула за путы, которые удерживали руки связанными над головой, и раздвинула ноги еще шире. Его пальцы выскользнули из неё. Эйб поднял их, чтобы она могла видеть, что они были покрыты их смешавшимися соками. А потом опустил свою открытую ладонь на ее киску со слышимым шлепком, и Бетани кончила еще раз. Он не переставал шлепать по чувствительной и набухшей киске, пока слезы не потекли по лицу девушки, и она не стала умолять его прекратить.
Он наклонился вперед, откинул ее потные волосы с лица и прошептал:
— Ты вся в моей сперме, пахнешь мной, и кончаешь только тогда, когда я тебе разрешаю. — Он провел языком по ее губам. — Если это не означает, что ты принадлежишь мне, я не знаю, что еще это значит.
— Эйб, ты знаешь, что я твоя.
Он откинулся назад и ухмыльнулся.
— Скажи мне это ещё раз.
— Я твоя.
Она смотрела, как в его темных глазах плескалась буря, и знала, что этот мужчина мог бы раздавить ее, не вспотев. Эйб был животным в человеческой плоти, машиной с сердцебиением живого существа, и он принадлежал только ей.