Егорка и Булат
Шрифт:
– Я из него, Машенька, заправского ездока сделаю. В городе на ипподроме будет выступать, может и в фильмах сниматься. Жокеи и каскадеры неплохо зарабатывают. Станет знаменитым.
– Сдался ты со своим ипподромом, – беспомощно разводила руками старушка. – Вот напишу я доченьке в город, чтобы тебя приструнила.
Егорка привязался к Булату, и жеребенок охотно откликался на свою кличку. Мысль о ночном не покидала дедушку Егора и вскоре он отважился.
Выехали вечером, когда красное солнце опускалось где-то за селом на дальних покосах. Края облаков пылали в лиловом огне, отсвет ложился на черепичные крыши
– Петрович, никак в партизаны надумал? – окликнул дедушку одни из мужиков. – Запиши в отряд.
Егор лишь хмыкнул, но ничего не ответил, слегка тронул крутые бока лошади стременами. Егорка зажмурил глаза, и ему казалось, что он плывет по бескрайнему морю, легко покачиваясь на волнах.
Ночь стояла звездная, полнолунная. Лошадей пустили пастись. Терпко пахло луговой ромашкой и другим разнотравьем. Посреди поляны развели костер вспыхнувший ярким пламенем, потрескивал хворост. Егорка уловил запах дыма. Ребятишки присели поближе к костру. Полная луна заливала поляну серебряным светом. Тихо шуршали травой лошади, чутко прислушивались к ночным звукам. Деду Егор высыпал из холщовой сумки картошку.
– Сейчас поужинаем, – обвел он собравшихся взглядом, и часть картофелин присыпал сизой, вспыхивающей угольками золой. Мерно текла медвяная тишина. Скоро подоспела картошка и Егор тонкой тросточкой выкатил ее из золы.
– Налетай! – скомандовал он ребятишкам. И те, обжигая пальцы, хватали обугленные картофелины.
– Булат, Булат! – позвал Егорка. Из тишины донесся дробный стук копыт.
– Он тоже хочет картошки, – обратился к старику внук. Жеребенок, подбежав к костру, остановился, и блики отразились в его умных глазах. Зафыркала Зорька. Булат картошку есть не стал, а убежал на призывный голос матери.
В небе было много звезд, и они кружились, кружились… Ресницы у Егорки слипались. Затухал костер.
– Угомонился Егорка, – тихо промолвил, обращаясь к Максиму, дедушка. Он осторожно взял внука и положил его на разостланный на траве тюфяк. А Егорке снился сон. На залитой солнцем поляне резвился красногрудый жеребенок со звездочкой на лбу, до самой головы закидывая тонкие ноги. Позвякивала маленькая уздечка. Егорка хотел поймать Булата, но он вырывался из рук и убегал далеко – далеко…
Вскоре Егорку увозили в город. Он, попрощавшись с Булатом, все оборачивался, надеясь увидеть красногрудого жеребенка. Но его не было, лишь со стороны конюшни слышалось тоскливое ржание Зорьки.
– Не грусти, Егорка. К следующему лету и сам подрастешь, и Булат окрепнет. Оседлаем его и станешь настоящим всадником, кавалеристом, – обнадежил дедушка и заметил улыбку на лице внука.
Потап и Остап
Приметил однажды охотник Иван Лыков в лесу медвежью берлогу. Притаился в засаде, чтобы подстеречь Бурого. Час прошел, второй и тогда он засомневался, а не напрасно ли убивает время, может берлога нежилая, покинутая? Осторожно, озираясь по сторонам и держа охотничий карабин «Сайга» наготове, он заглянул в берлогу и увидел двух маленьких, отощавших медвежат. Они наползали друг на друга пушистыми комочками, жалобно визжали от голода,
– Почему так долго нет вашей матушки-кормилицы медведицы? – вслух, будто желая получить от медвежат ответ, произнес Лыков. – Где это она затерялась? Если ее кто-то застрелил, то и малыши не выживут без заботы и кормления.
Жалко ему стало медвежат. Положил их в мешок и принес домой бревенчатую избу, расположенную на окраине приморского города.
– Угадай, что я с охоты тебе принес? – спросил Иван у своей десятилетней дочери Ирины, поставив шевелящийся мешок возле стены у окна.
– Зайчика! – обрадовалась девочка, захлопав в ладоши.
– Не угадала, медвежат, – и он достал из мешка малышей.– Видишь, какие маленькие и симпатичные, а когда вырастут, превратятся в больших бурых зверей. Сейчас они дети и нуждаются в уходе.
– Я за ними буду ухаживать, – запрыгала от восторга Ирина.
– Принеси с кухни молоко, а то они изголодались, – велел отец.
– А что же их мама-медведица не накормила? – удивилась девочка.
– Похоже на то, что они сиротки. Наверное, медведица пошла добывать для них пищу и погибла, – ответил Лыков. – В лесу и зверей немало опасностей подстерегает.
Девочка принесла кувшин с молоком и две миски. Наполнила их и медвежата с жадностью принялись лакать. Девочка с сияющими глазами ласково гладила их по шерсти, а потом предложила:
– Давай дадим им имена, чтобы можно было их отличить.
– Правильно мыслишь. Они оба мальчики, – согласился отец и предложил.– Назовем их Потапом и Остапом. Солидные медвежьи имена, не хуже чем у Топтыгина, о котором бы в книжке читала. Некрасов написал о его приключениях.
– Как же, помню. Топтыгин на санях вместо барина-генерала ехал, – рассмеялась дочка. – Будь, папа, по-твоему. Она погладила по бурой шерсти одного из медвежат:
– Вот этого назовем Потапом.
Затем приголубила другого малыша:
– А его братика Остапом.
Ирина проявила себя заботливой, прилежной хозяйкой – медвежата окрепли, пошли в рост. Лыков с тревогой наблюдал, как они набирают вес, опасаясь за дочь: « Все-таки звери и представляют опасность. Был бы один медвежонок, куда не шло, а то ведь двое и каждый с характером». Поэтому срочно приобрел для них намордники, но от когтей на лапах не уберечься, если Потап или Остап вдруг поссорятся. Не одевать же им на лапы варежки? Своими опасениями Иван поделился с приятелем Дмитрием, работавшим старпомом на рыболовецком траулере.
– А подари-ка ты одного из медвежат нашему экипажу, – попросил он. – Овчарка Колли и кот-перс у нас уже есть. Для полной компании им не хватает лишь медвежонка. Организую трио рыбакам для забавы, цирковое представление. Без животных в море тоскливо и неуютно. Они своим присутствием напоминают о родном доме и земле. Для твоей Иришки и одного медвежонка будет достаточно.
Девочка расплакалась и поначалу не хотела расставаться ни с Потапом, ни с Остапом, но все же ее уговорили. Она не могла решить, с кем из медвежат разлучиться. По жребию пришлось подарить более озорного Остапа.