Егорка из детского дома
Шрифт:
– Ты в тюрьму захотела, Танька?
– А чо сразу в тюрьму-то? – вытаращила та свои бесцветные, навыкате глаза. – Подумаешь, шлёпнула разок. Говорю же – он сам не удержался и упал на стол.
– Ты мне ваньку-то здесь не валяй! Я тебя как облупленную знаю, – негромко процедила сквозь зубы Лариса Ивановна. – Тебе напомнить, что за этим мальчишкой после тех событий особый прокурорский надзор идёт? Если хоть одна зараза сейчас сообщит им о том, что у него появился такой синяк, ты первая пойдешь на допрос, идиотка. И нас из-за тебя опять таскать начнут.
– Ну, я… ну, да… чо-то я не подумала про это… – неожиданно упавшим голосом произнесла ночная нянька. – Я прямо сейчас его в медкабинет отведу и строго накажу девчонкам, чтобы побыстрее у него этот синяк вывели. Я поняла, Лариса Ивановна.
– То-то же! – зло сверкнула на неё очками заместительница директора.
– А как же с конфетами?
– Никак не угомонишься, Танька?! Всё тебе знать надо? Ну, я дала ему эти конфеты, я! Довольна теперь.
– Так за что?! – поразилась та.
– Нравится он мне, понятно? Шефство я над ним взяла. И, если ты, садистка, хоть пальцем его ещё раз тронешь, имей в виду – очень сильно потом пожалеешь. Ты меня, Танька, знаешь! – произнесла с угрозой в голосе Лариса Ивановна
– Так я чо? Я ничо. Я всё поняла, – растерянно пробормотала ночная нянька, стараясь не смотреть в глаза своей собеседнице. – Шефство, так шефство. Каждый развлекается, как может…
– Что ты там сказала? – свела брови Лариса Ивановна.
– Я говорю, что всё поняла, – угодливо склонила перед ней шею Татьяна Васильевна. – Нам уже можно в медкабинет идти?
– Идите, и смотри у меня, Танька! Я тебя предупредила, – бросила напоследок Лариса Ивановна и, громко стуча каблуками югославских туфель, двинулась к выходу.
Ошеломлённая Татьяна Васильевна махнула рукой, стоявшему поодаль Егорке: – Хватит уже там стенку подпирать, Ванжус. Пошли в медкабинет.
Глава 9
– Ну, чё, Егорка, давай, делись теперь конфетами со всеми детишками, – с усмешкой посмотрела на него ночная нянька Татьяна Васильевна. Дежурная медсестра наложила Егорке повязку с мазью на место ушиба, и он, под конвоем обозлившейся на него няньки, вернулся в группу. Там их с тревогой ждала воспитательница Ольга Афанасьевна. Она уже успела собрать с пола все конфеты и рассыпавшийся сахар и, налив детям чай в большие кружки, села читать им « Приключения Буратино».
– Ой, а я уже раздала ребятам по конфетке! – воскликнула она, переводя внимательный взгляд с мальчишки на ночную няньку и наоборот, и добавила: – Так это всё-таки Лариса Ивановна сама дала ему эти конфеты?
– Да сама, сама, – неохотно призналась Татьяна Васильевна и хмуро покачала головой: – Что-то здесь нечисто. Хотя, конечно, после той истории с Пушком, они сейчас этого ссыкуна будут охранять не хуже папы римского. – Ну, что встал тут, Егорка?! Иди в спальню и ложись спать. Тебе точно я не разрешу на ночь чай пить. И не забудь сходить в туалет. Попробуй у меня только обдуйся ночью. Лупить тебя не стану, а вот кое-какие другие воспитательные методы у меня ещё есть в запасе.
– А где мои конфеты? – нахмурившись, спросил Егорка. Он с сожалением посмотрел на цветные фантики, валявшиеся на низких столиках, за которыми сидели остальные дети, и пили чай с печеньками.
– Тю-тю, твои конфеты, ссыкун, – злорадно рассмеялась ночная нянька. – Вон, Ольге Афанасьевне своей любимой спасибо скажи. Она твои конфетки всем раздала, а тебе не оставила.
– Да, что вы такое говорите, Татьяна Васильевна! – возмутилась та и протянула Егорке одну конфетку. – Вот, Егорушка, я тебе оставила одну и Татьяне Васильевне тоже оставила.
– А давай её сюда, Ольга. Хоть у меня этого добра дома и навалом в серванте, а свой кусочек я никому не отдам, – та цепко выхватила у воспитательницы конфету и, демонстративно, развернув фантик, целиком закинула шоколадный кусочек себе в рот.
Егорка побледнел, нижняя губа его затряслась, и он возмущённо посмотрел на Ольгу Афанасьевну:
– Почему вы отдали им мои конфеты?! Это же были мои конфеты! Их же дали только мне!
– Так мы всегда здесь делимся, Егорушка, – растерялась Ольга Афанасьевна. – Ты же сам любишь, когда с тобой делятся чем-нибудь.
– Во-во, видала Ольга Афанасьевна, как заговорил этот ссыкун, как только у него что-то своё отобрали, – вновь злорадно расхохоталась ночная нянька. – И это только начало! Дальше ещё хлеще будет – помяни моё слово. Не зря в народе говорят, что «от осинок не родятся апельсинки». Вот и этот ссыкун от своих родителей-алкашей недалеко уйдёт.
– Зря вы так, Татьяна Афанасьевна, – расстроенная словами Егорки, стала собираться на выход Ольга Афанасьевна. – Больные дети и у здоровых родителей иногда рождаются. Вон ваш младшенький…
– А что мой младшенький?! – подскочила на месте Татьяна Васильевна и с вмиг побагровевшим лицом, завизжала: – Ты про моих детей и не заикайся. С ними у меня, слава богу, всё в порядке. Мы ещё посмотрим, что у тебя у самой родится!
– Да я же и не думала вас обидеть, Татьяна Васильевна, – виновато попробовала оправдать свои слова воспитательница, но ночную няньку уже было не остановить. И Ольга Афанасьевна в слезах выскочила за дверь.
На следующий день, сияющий от счастья, Егорка водил по двору подержанный, но ещё крепкий велосипед «Орлёнок». Он никак не мог поверить, что стал обладателем лучшего велосипеда Советского Союза для школьников. И ничего, что руль находился, чуть ли не на высоте его плеч. Главное, что это был именно «Орлёнок», а не какой-то там задрипанный «Школьник». И ничего, что он пока не умеет на нём кататься. Он – Егорка – очень настойчивый и обязательно скоро будет рассекать по двору детского дома на зависть всем ребятам. А дети из младших групп уже сейчас с горящими от зависти глазами ходили за счастливчиком гурьбой и норовили потрогать рукой блестящие детали замечательной машины. Старшеклассники же, уже раскатывавшие по двору на таких же великах, кидали на салагу снисходительные взгляды и понимающе переглядывались: «Это же Егорка, чуть не убивший взрослого мужика» и не возмущались.
– Эй, пацан, дай велик покататься, – неожиданно крикнул ему какой-то среднеклассник. – Ты же всё равно на нём не умеешь ездить и ещё долго не научишься. Он же большой для тебя…
– Не дам! Он – мой! И через три дня я буду здесь кататься вместе со старшаками, – с вызовом крикнул ему Егорка, крепко вцепившись в руль блестящего велосипеда.
– У-у, жадина-говядина – турецкий барабан. Кто на нём играет, тот рыжий таракан! – раздосадовано ответил ему мальчишка.
– Сам ты рыжий таракан! А через три дня я сам буду здесь кататься на моём велосипеде! – решительно заявил Егорка и любовно погладил велосипед по блестящему рулю…