Шрифт:
Целевая аудитория 18 +
Все персонажи и события в романе являются плодом
фантазии автора и любые совпадения случайны
Всем прошедшим горнило детских домов посвящается!
КНИГА ПЕРВАЯ
ДЕТСТВО
Глава 1
Стоял тёплый сентябрьский день одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Уже нежаркое солнце просвечивало сквозь ещё густые кроны высоких стройных лип. Редкие прохожие спешили по свои делам вдоль высокого бетонного забора, за которым виднелось желтое четырёхэтажное здание. Около высоких железных ворот с облупившейся зелёной
– Вот ведь гадёныш, а! Ты глянь, Вера Петровна, что делает-то, а! – беззлобно заворчала толстуха, стараясь оторвать руки мальчишки от спинки. – Ну, ты у меня сейчас получишь, Ванжус! А ну, отчепляй, отчепляй руки, кому говорю! Всё, приехали мы. Здеся теперь будет твой дом.
– Что ты с ним цацкаешься, Леонидовна?! – подал голос немолодой водитель в белой матерчатой кепке резко контрастировавшей с его прокопчённым лицом. – Наподдай ему хорошенько, раз по хорошему не понимает.
– Умный ты, Михалыч! Иди вот сам и наподдай! – лениво заговорила вторая женщина, стоя у машины и перебирая в руках какие-то бумаги. – Видишь же какой строптивый засранец! Даже Леонидовна с ним не может справиться.
Водитель крякнул, не спеша выбрался из машины и подошёл к возившейся у задней двери машины Леонидовне. Молча, отодвинул её в сторону и, схватив мальчишку за плечи, рывком выдернул его из салона машины. В тот же момент мальчишка извернулся и впился редкими острыми зубами в коричневые кривые пальцы водителя.
– Ёж твою вошь!! – ахнул Михалыч и, отшвырнув мальчишку в придорожный куст, стал растирать ладонью вмиг побагровевшее место укуса. – Щас вот ремень сыму и отхлещу по заднице-то как следует! Никакого уважения к старшим, сопляк! Не ребёнок прям, а чёртово отродье какое-то!
– А то ты не знаешь, с чьим отродьем приходится нам вот так возиться целыми днями, – сквозь зубы пробормотала вторая тётка и, несмотря на полноту, резво подскочила к поднимавшемуся с земли мальчишке. Она крепко схватила его за шкирку и сильно тряхнула. – Всё, Ванжус, успокойся уже! Сам должен понимать, что всё равно будет по-нашему. А тебя сейчас медики осмотрят, и пойдешь на ужин. Жрать-то уже, небось, хочешь?
– Хочу, – буркнул тот и, неожиданно успокоившись, сам пошёл к зелёным воротам. Женщины молча, переглянулись и, тяжело переваливаясь, последовали за ним. В руках они несли по объёмистой авоське с вещами мальчика. Так они дошли до центрального входа в светло-желтое, с облупившейся штукатуркой четырёхэтажное здание. На стене у дверей висела серая, выцветшая от времени табличка «Детский дом № 18».
Войдя в здание, женщины повели мальчика по уже знакомому им широкому холлу. Он же шёл, оглядываясь по сторонам и, нахмурив брови, что-то шептал себе под нос.
Неожиданно из-за угла, нос к носу они столкнулись с высокой костлявой женщиной средних лет в очках.
– Здрас-сьте! Ну, и кого нам опека в этот раз привезла? – голос её звучал недовольно, а взгляд был неприязненным. – Как тебя зовут, мальчик?
Мальчик одарил её сумрачным взглядом и буркнул: – Никак.
– Это, Лариса Ивановна, к нам. Ванжус – его фамилия, а зовут Егорка. Ему всего семь лет, – навстречу вошедшим уже спешила сотрудница из социального отдела, дебелая молодая женщина с восточным разрезом глаз.
– Да я вижу, что к нам! – недобро сверкнула очками Лариса Ивановна. – Что-то шустрый слишком для своего возраста. И фамилия-то какая-то не русская… Смотри, Егорка! У меня с такими борзыми как ты – разговор короткий!
– Ой, Лариса Ивановна, скажете тоже! – рассмеялись обе женщины. Их пухлые щёки и выпирающие животы заколыхались в такт смеху. – Да ваш детский дом уже который год у нас на Доске почёта висит! Егорке ещё повезло, что он попал в такое образцово-показательное учреждение. Приструнить его, конечно, не помешает. Из такого болота мальчишку вытащили! Потом почитаете личное дело.
– Да, приструнить-то приструним. Только позже. А пока отведите его, Анжелина Дмитриевна, к медикам. Пусть там его проверят на вши и на всё остальное, – Лариса Ивановна кивнула головой тёткам из опеки и величественно удалилась в противоположную сторону. Дальше Егорке пришлось ждать, пока эти две толстые тётки из опеки отдавали какие-то бумаги и авоськи с его вещами другой толстой тётке из детдома. Потом они ушли, и эта тётка с узкими глазами выглянула в коридор и позвала какую-то Фёдоровну. Фёдоровна оказалась старенькой, маленькой бабушкой в белой косынке и пожелтевшем от времени халате.
– Вот, Фёдоровна, новенький. Отведи его к медикам, потом в шестую группу. Там уже со всеми вместе пойдёт на ужин. И вещи вот его захвати.
– Хорошо, Анжелина Дмитриевна. Всё сделаем в лучшем виде, – весело улыбнулась Егорке Фёдоровна. – Тебя как зовут, касатик?
Егор по привычке хотел ответить что-нибудь гадкое, но увидев светящийся любовью и добротой взгляд Фёдоровны, запнулся и пробурчал: – Я не касатик. Я – Егор.
– Вот и хорошо, Егорушка. Пойдём со мной, сынок. Я тебе сейчас всё покажу.
Егор осторожно обхватил своей ладошкой протянутую ему сухонькую теплую руку Фёдоровны и покорно пошёл за ней.
–А поможешь мне, сынок, вещи твои нести? На-ка, вот одну авоську-то сам понеси, – Фёдоровна протянула ему сетку с вещами. Егор с готовностью подхватил авоську и крепче сжал своей ладошкой теплую руку Фёдоровны.
– Ой, а медицинские документы на него?! – воскликнула им вслед Анжелина Дмитриевна и махнула рукой. – Ладно, уж, с вами схожу.
Они вместе пошли по длинному коридору и остановились около деревянной двери с приколоченной на ней табличкой «Медкабинет». В самом кабинете остро пахло карболкой и какими-то лекарствами. Здесь у окон стояли напротив друг друга два деревянных обшарпанных стола. Сбоку к ним примыкал третий. Вдоль стен стояли шкафы с выстроенными в ряды медицинскими картами воспитанников и прочей документацией. В одном углу находился жестяной рукомойник и рядом с ним гремел старый холодильник, накрытый белой салфеткой. В другом углу стояли железные медицинские весы и деревянный, выкрашенный белой краской, ростомер. Между ними у стены располагалась также деревянная кушетка, покрытая белой простынёй и толстой прозрачной клеёнкой. На широких подоконниках стояли горшки с фиалками. В кабинете находились две женщины. Сидевшая у окна лет сорока, в очках что-то строчила в карточке. Вторая – помоложе – копошилась с какими-то коробками в шкафу. В лучах сентябрьского солнца по стеклу, отчаянно шурша крыльями, металась коричневая, с красными пятнышками бабочка.
– Вот, принимайте новенького, – Анжелина Дмитриевна завела Егорку в комнату и положила перед женщиной в очках бумаги. – Изъяли по акту ОВД из неблагополучной семьи. Подойди, Егор, к Людмиле Алексеевне – она тебя посмотрит. А ты, Фёдоровна иди пока к Ольге Афанасьевне и скажи, чтобы она за ним спустилась.
Фёдоровна кивнула головой и, погладив Егорку по голове, вышла из кабинета. Мальчик с тоской посмотрел ей вслед.
– Привет, привет, Егорка! – сидевшая за столом Людмила Алексеевна ласково посмотрела на мальчика поверх очков и, встав из-за стола, подошла к нему. Росту она была высокого, телосложения крепкого и поэтому Егорка почувствовал себя рядом с ней совсем маленьким. Он смотрел на неё снизу вверх с таким выражением лица, словно испытывал к ней отвращение. И автоматически отдёрнул голову, когда она попыталась дотронуться до его волос.