Эхо дефолта
Шрифт:
– Вы из охраны «Оферта-банка»? – спросила Ольга. – Подрабатываете там, да? Я слышала, что теперь модно нанимать милицию для охраны. Да и надежнее, милиционеры служат честно и за небольшие деньги, – зачем-то добавила она, значительно покачивая головой.
– Я из охраны правопорядка, так будет точнее, – пояснил Стас, начиная уже тосковать от переизбытка женского общества, выпавшего ему сегодня. – Я вижу, что вы не знаете о том, что произошло.
– Вы меня пугаете, – Ольга улыбнулась и сложила ладони на груди. – Что-то случилось?
Стас кивнул.
– Случилось, Оля, случилось.
– Умер! – воскликнула Ольга. – Умер? Так, значит… – она замолчала и плотно сжала губы.
– Что вы хотели сказать? – Стас быстро наклонился вперед и внимательно взглянул на Ольгу. – Ну! Я слушаю вас!
Ольга бросила настороженный взгляд на дверь, тоже наклонилась вперед и злобно прошипела:
– Она все-таки добилась своего, сука!
– Кто? Вы о ком говорите? – Стас не захотел поверить в то, что услышал. Ольга показалась ему злобной стервой, и он не склонен был верить ей с первых же обвинений.
– Нонка, кто же еще! – громким шепотом возвестила Ольга.
– Поясните, пожалуйста!
– Только не здесь! – Ольга многозначительно покивала Стасу и шепотом же сказала:
– В любом другом месте, но только не здесь, господин полковник!
Ольга прислушалась, не идет ли Нонна, и вынула из сумочки записную книжку.
– Я дам вам свой домашний телефон. И рабочий тоже дам. Позвоните и… – Тут Ольга улыбнулась, наверное, как ей казалось, многообещающе, и закончила: – Мы встретимся с вами и поговорим. Мне есть что вам рассказать.
Ольга подала Стасу вырванный из записной книжки листок, и только Стас сунул этот листок в карман, как в комнату вошла Нонна с подносом.
– Она уже вам назначила свидание? – равнодушно спросила Нонна у Стаса. – Ольга постоянно пытается закадрить всех моих знакомых мужчин. Но дольше второго свидания ее никто не выдерживает. Не знаю даже, почему так бывает… Дело, наверное, в мужчинах. Причем во всех сразу.
– Вы не обращайте на нее внимания, – мило улыбнулась Ольга Стасу. – Нонночка у нас с детства головкой скорбная. Училась плохо, на троечки, часто болела, менингитом, например, зато девочка была добрая, отзывчивая, наивная. Наверное, потому, что остро ощущала свою ущербность. Вы уж простите ее, Христа ради.
– Все правда, все это чистая правда, – печально вздохнула Нонна. – Я не считаю, что женщине нужно много образованности, для нее главное – быть любимой и желанной. А вот Оленька у нас учится всю жизнь, учится, и ничему научиться так и не может. Поэтому и жизнь личная у нее не складывается. Жалко ее, бедненькую.
Ольга бросила на Нонну свирепый взгляд, на Стаса – очень добрый и покачала головой:
– Совсем рехнулась от горя наша Нонночка. Ну еще бы, теперь ей придется самой думать о будущем. А с ее неполным средним образованием только в уборщицы можно пойти или в смотрительницы вокзальных туалетов. Там неплохо зарабатывают, дорогая, ты знаешь? Правда, у меня знакомых нет в этих кругах, а то бы я посодействовала тебе с трудоустройством.
– Это для тебя пройденный этап? Я про общественный туалет. Ты так много об этом знаешь и говоришь, словно отдала этому делу лучшие годы жизни!
Лев Иванович Гуров откинулся на спинку кресла и с усмешкой смотрел на раскрасневшегося Гранина.
– Я вам не позволю так со мною разговаривать, господин полковник! – истерически кричал Гранин, и у него изо рта вместе с кусочками печенья брызгали слюни и табачные крошки.
Гранин мял в руке сигареты, вытирал рот и затем обтирал руку о платочек.
– Я сейчас же вызываю своего адвоката и он, и он… – Гранин уже не покраснел, а побагровел… и заткнулся, запутавшись в собственных мыслях и словах.
– И вы думаете, что адвокат вас защитит от моих вопросов? – усмехнулся Гуров. – Мне самому будет интересно посмотреть, как это у него получится. Максимум, что вы сможете получить, так это передышку в полминуты для лучшего осмысливания ответа, но я и сейчас вас не тороплю. Думайте, пожалуйста, и отвечайте. Правильно ли я вас понял, что положение банка настолько катастрофично, что смерть президента явилась для вас подарком судьбы?
– Смерть не может быть подарком! – выкрикнул Гранин. – Передергиваете! Искажаете! И… и… и неправда все это!
– Ну да! – иронично не согласился Гуров. – А как же тогда понимать ваши слова, что, после того как умер Анатолий Анатольевич, все ошибки и неудачи можно будет списать на него, и репутация банка хоть и пострадает, но не настолько обвально. Особенно если… вот тут вы замолчали. Так что же вы хотели сказать?
– Я хотел сказать, что при умелой работе высшего и среднего звеньев нашего менеджмента те неудачи, с которыми столкнулось руководство банка, при удачной конъюнктуре можно будет…
– Да, да, да, – Гуров откровенно рассмеялся и враз посерьезнел. – Вы меня принимаете за слабоумного? Какой еще менеджмент? Вы не это хотели сказать, не это, а что? Ну! Быстрее! Ныряйте, здесь неглубоко.
Гранин наморщил лоб, забегал глазками по потолку и начал разводить руками в разные стороны, словно он внезапно стал глухонемым или, как минимум, потерял дар речи. Не исключено, что именно о таком чуде собеседник сыщика и мечтал в последние двадцать минут разговора.
– Ставлю вопрос по-другому, Вениамин Петрович, – Гуров махнул пальцем, и Гранин, до этого даже не слышавший о том, курит ли или не курит этот въедливый оперативник с такой жесткой хваткой, быстренько пододвинул ближе к нему пачку своих сигарет и щелкнул зажигалкой.
– Не понял, это вы меня проверяете на мздоимство? – нахмурился Гуров, и Гранин взмок под его насмешливым взглядом. – Тест на коррупцию?
– Ну-у… как же… это… от чистого сердца… – забормотал Гранин, испытывая чувство резкого и противного неудобства.
– А оно у вас точно чистое? – вежливо уточнил Гуров и нехорошо рассмеялся.
По крайней мере, так показалось Гранину. И он перепугался еще больше.
– Ну-у… да, в общем-то… – Гранин подумал и попытался уточнить твердо и решительно: – Да, безусловно, чистое. Мне скрывать нечего. А вот вы, господин полковник, почему-то мне не верите… – Гранин для большего эффекта зачем-то даже решил всхлипнуть, но только шмыгнул носом и потупил глазки, якобы переживая великую обиду.