Эхо Москвы. Непридуманная история
Шрифт:
С. БУНТМАН: Это будет решение очень многих вопросов, конечно же. А что бы ты посоветовал слушателям, которых раздражает реклама?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Должен сказать, что «Эхо Москвы» – удивительный проект, второго такого нет. Во многих столицах мира существуют подобные радиостанции, но не во многих столицах владельцы станций могут сказать, что станция приносит ему доход. Для нас это очень большая гордость, чего греха таить! Я все-таки думаю, что… Что-то я размечтался об этих 180 миллионах – куда бы их деть?
С. БУНТМАН: Это мы просто предположили!
Ю. ФЕДУТИНОВ: Деньги – это мания все-таки, это очень интересно!
С. БУНТМАН: И реклама с этим непосредственно связана.
Ю. ФЕДУТИНОВ: Я, честно говоря, только прочитал об этом по агентствам. Буквально накануне «Мордой в снег-2» – событий вокруг «Медиа-Моста» – мне звонили представители правительства, поздравляли с этой наградой, все было очень здорово. Я должен честно сказать, что весна у меня какая-то очень веселая получилась! То густо, то пусто, то белое, то черное. Я должен сказать, что это очень интересное отношение к СМИ: с одной стороны, они прекрасно понимают, что без них они жить не могут, а с другой стороны – ну как же мы их раздражаем!
С. БУНТМАН: Спрашивают: «Если вас закроют, будете вещать из подполья?»
Ю. ФЕДУТИНОВ: На самом деле закрыть нас достаточно несложно, с одной стороны, и практически невозможно – с другой. Это специфика радио. Потому что «Эхо Москвы» может вещать и за границей, и в Интернете. Я не думаю, что сегодня реально закрыть эту радиостанцию.
С. БУНТМАН: Как ты думаешь, это осознает государство?
Ю. ФЕДУТИНОВ: Сложный вопрос. Мы тешим себя иллюзиями все время. Мы думаем, что стоят какие-то умные люди, мы даже придумываем какие-то схемы, которые они якобы разрабатывают. Черт его знает, по-моему, не очень.
С. БУНТМАН: Тут ровно пополам разделились мнения на пейджере по поводу рекламы. Некоторые говорят, что много, некоторые – что хорошо. Мы, кстати, будем встречаться в «Сотрудниках» и с руководителем отдела рекламы. И последнее: что для тебя самое главное в твоих сотрудниках в целом, в тех, кто работает на предприятии «Эхо Москвы»?
Ю. ФЕДУТИНОВ: У меня есть некое ощущение, может, это иллюзия, что сложилась команда. Они выполняют очень разные функции, порою очень противоречивые, но есть некое ощущение общей цели. На самом деле, именно поэтому перед нами не стоит та проблема, которая стоит перед очень многими – практически нет текучести кадров. Люди, которые с нами работают, они работают с нами многие годы. Я считаю, что вот этот командный дух для нас очень важен. И важно его сохранить.
С. БУНТМАН: Сообщение тебе от наших слушателей, которые тебя практически никогда не слышали: «Включаем вас в число тех, кого мы любим на “Эхе Москвы”!» И последний вопрос: «Верите ли вы в светлое будущее Эха?»
Ю. ФЕДУТИНОВ: По экономической теории у каждого предприятия бывают периоды расцвета и заката. «Эхо Москвы» каким-то образом преодолело уже период заката, оставаясь на взлете. И мне кажется, что это удивительная ситуация, которая редко повторяется на предприятиях, и у меня нет оснований не верить.
С. БУНТМАН: Юрий Федутинов, генеральный директор «Эха Москвы», который следует по только что нарисованной сложной траектории.
Ирина Цвей
«…надо отдать должное нашему генеральному директору, что он дал мне ту зарплату, которую я назвала»
И. ЦВЕЙ: Наверное, многие будут вспоминать, как они пришли на радиостанцию «Эхо Москвы», как начали свою работу. Я тоже пришла в 95-м году, ровно 20 лет назад. Это был апрель месяц. Как сейчас помню, было очень тепло. Меня привел знакомиться к генеральному директору Юрию Федутинову тогдашний коммерческий директор Владимир
Когда со мной стал знакомиться Юрий Федутинов, он меня спросил, а какую зарплату, собственно говоря, я хотела бы. У нас этот вопрос принципиальный на радиостанции «Эхо Москвы» был все эти годы. Нет, он задал вопрос не так. Он спросил: во сколько вы себя оцениваете. Я назвала несусветную сумму. То есть мне казалось, что она несусветная. Выяснилось, что я сильно продешевила. Но я сказала, что согласна эту сумму разделить на всю службу маркетинга, которую я приведу на радиостанцию из газеты «Московские новости». Он сказал: сколько вас человек. Я сказала: четверо. Он сказал: ну тогда получается, что эта сумма, которую вы назвали, делится, и будет не очень высокая зарплата у всех. Я сказала: мы согласны.
Со мной, правда, ушло только 2 человека. Одна девушка немного побоялась менять место работы. Вот так, втроем, мы пришли на «Эхо Москвы». И надо отдать должное нашему генеральному директору, что он дал мне ту зарплату, которую я назвала. И оценил меня в ту сумму, в которую я сама себя оценила. А моих сотрудниц оценил тоже очень достойно.
Вот так началась работа службы маркетинга на «Эхо Москвы», которая продолжалась все эти годы. Да, состав менялся, люди уходили, люди приходили. Сейчас мы работаем отличным коллективом. Продолжаем выполнять все те задачи, которые мы хотели выполнять. И я надеюсь, что мы проработаем на радиостанции «Эхо Москвы» еще долгие-долгие годы. Это я в первую очередь о себе говорю.
Татьяна Фельгенгауэр
«У нас тут целое поколение next»
Великий футболист и тренер Николай Петрович Старостин говорил: «Люби “Спартак” в себе, а не себя в “Спартаке”. Думаю, это в полной мере можно отнести и к радиостанции “Эхо Москвы”».
Каждый год перед 22 августа в объявлении о предстоящем празднике «Эха» есть приписка «Помните, бывших «эховцев» не бывает». Это правда. «Эхо Москвы» – это своего рода неизлечимая болезнь, возможно, редкий вид психического расстройства. В моем случае даже немного стокгольмский синдром. Здесь могут работать далеко не все, зато если ты прижился на «Эхе», у тебя есть новая безумная семья. На чем держится эта атмосфера, я не очень понимаю. На людях? Но люди приходят и уходят, и не так много тех, кто работает все 25 лет. На бессменном Алексее Венедиктове? Наверное, в какой-то (значительной степени) на нем. Однако во время его поездок ничего у нас не разваливается, а напротив (уж простите, Алексей Алексеевич), работает четко и профессионально. Остается думать, что радиостанция – это само по себе живое существо. Ну а как еще? Помню, во время одной из программ «Разбор полета» над спикером-единоросом взорвался софит. И я ему в прямом эфире сказала, что лампочка, похоже, предпочла покончить жизнь самоубийством, чем продолжать его слушать.
За 25 лет «Эхо» менялось и оставалось неизменным. Я тут буквально выросла, так как пришла на радио еще будучи школьницей. А вот моя подруга Ира Воробьева пришла к нам, уже имея опыт работы в других СМИ. Помню, там был настоящий скандал с ее увольнением. И у нас Ирка оказалась в центре внимания. Она была жуткой зазнайкой. Боже, как я ее не любила! Но спустя какое-то время мы все же решили, что в интересах мирного населения нам лучше дружить. Да и радиостанцию вдвоем завоевать проще.