Эхо вины
Шрифт:
– Очень любезно с вашей стороны, мисс Алби. Правда, сейчас моя жена абсолютно не в состоянии говорить, но, возможно, позже…
– Может, вы запишете мой телефон?
– Да, конечно.
Лиз услышала шуршание и возню – Роберт лихорадочно искал листок бумаги и карандаш.
– Я готов, – сказал он наконец. – Диктуйте.
Молодая женщина продиктовала свой номер. Прощаясь, она еще раз высказала Роберту свои соболезнования, и ей показалось, что голос его дрогнул.
Положив трубку, Лиз долго сидела, тупо уставившись на аппарат. Ей было действительно жаль Каннингэмов, но им было легче – они переносили беду вдвоем. Они держались друг за друга. Гораздо хуже, когда у человека никого нет. Мать-пропойца и бывший бойфренд не в счет. Ребенок с самого начала был для Майка лишь злом и обузой.
Никто не мог обнять и утешить Лиз. Не было такого сильного плеча, на котором можно было поплакать.
Молодая женщина сидела и глядела на телефон, заклиная, чтобы хоть кто-нибудь позвонил, и в то же время она понимала, что вероятность этого ничтожно мала. Ей предстоял серый, унылый день. Такой же серый и безрадостный, какой казалась ей вся ее будущая жизнь.
2
Во второй половине дня Фредерик Квентин вернулся в свою лондонскую квартиру. С утра он провел ряд запланированных встреч с важными клиентами, затем пообедал с одним депутатом, а после у него состоялись переговоры с глазу на глаз с ведущим деятелем консервативной партии. Он очень устал, но результаты получил весьма обнадеживающие. Фортуна улыбалась ему во весь рот. Все, что он задумывал, исполнялось – и в профессиональной карьере, и в политической. У него появилось чувство, что именно сейчас ему везет как никогда. Он появился с правильными взглядами в нужном месте и в нужное время, и люди ему встречались тоже правильные и нужные.
Фредерик посмотрел на часы. Была половина шестого вечера. Он никогда не пил алкогольных напитков раньше шести, но сегодня решил сделать маленькое исключение. У него был хороший повод для праздника, ведь исполнялось одно из самых заветных его желаний – Вирджиния приедет в Лондон. Фредерик не мог поверить своему счастью. Вот это удача так удача! Нет, на самом деле звезды удивительно благоволили к нему в эти дни. С того самого момента, как Вирджиния сообщила ему по телефону о своем решении, Фредерика охватывала то радостная эйфория, то мучительные сомнения – а вдруг жена передумает.
Он перезвонил ей еще раз во вторник вечером, и сегодня с утра тоже. Нет, он вовсе де собирался контролировать Вирджинию, ему хотелось лишь убедиться в серьезности ее намерений. Они поговорили немного о погоде, немного о Ким, чуть-чуть о политике. Тему «Натан Мур», какой бы животрепещущей она ни была для Фредерика, он решил не затрагивать, поскольку понял, что здесь их с Вирджинией взгляды безнадежно расходятся, и той очень неприятно ощущать на себе его давление. Тот факт, что пройдоха-мореплаватель уже пять дней живет в его усадьбе, естественно, возмущал Фредерика до глубины души. Как это так – заявиться в чужой дом и жить там наедине с Вирджинией! А если учесть, что Ким целых два дня ночевала в гостях?! А Ливия – та вообще находится на приличном расстоянии, в больнице!
До слепой ревности Фредерик, конечно, не опускался. Он доверял своей жене и не считал, что Мур представляет собой какую-то серьезную опасность для его брака. Предположить, что Вирджиния захочет уйти, одним махом перечеркнуть жизнь вместе с ним и дочерью, Фредерик не мог. Но как противен был ему этот выжига! Непреодолимое отвращение к Муру он почувствовал с первого же взгляда. У него моментально сложилось твердое мнение, что доверять Натану нельзя, что все его проблемы преувеличены как минимум втрое. А теперь все сложилось именно так, как он и предчувствовал, и наихудшим образом. Этот тип впился в Вирджинию, как пиявка, как самый настоящий клещ. Увязался за ней в Норфолк, как-то пронюхал ее адрес, и – здрасьте, пожалуйста! – живет теперь припеваючи, со всеми удобствами. Теперь Вирджиния, наверное, готовит ему, как личный повар, то одно вкусненькое, то другое и без конца достает кошелек, чтобы поддержать несчастного материально. А тот и рад – выжимает, наверное, из нее слезу рассказами о больной жене и держит наготове тысячу отговорок, чтобы не возвращаться домой, в Германию.
Но ведь Вирджиния умная женщина! И как она позволяет относиться к себе так потребительски?!
Фредерик мог только предполагать, насколько одиноко чувствует себя его жена, ведь не все свои переживания она выносила наружу. Да, мрачноватый Ферндейл Хаус не лучшее место для молодой женщины, чей муж постоянно отсутствует. Однако она сама захотела так жить. Только в этом месте и нигде больше. Едва ли не на коленях она умоляла его переехать туда вместе с нею, утверждая, что влюбилась в этот дом с первого взгляда и как раз его мрачность привлекает ее больше всего на свете.
Как он мог противостоять ей? Какие разумные доводы стоило бы привести, чтобы выбить у нее из головы эту идею? Этого Фредерик не знал.
А теперь получается, что она рада любой живой душе, пусть даже наглому тунеядцу, только бы не выть волком в одиночестве.
Ладно, что ни говори, пятничный выход – это действительно хорошее начинание. Если Вирджиния пересилит себя и хоть немного ощутит вкус к общественной жизни, тогда она, быть может, станет чаще приезжать в Лондон. Фредерик искренне считал, что это пойдет ей только на пользу.
Итак, они еще дважды побеседовали по телефону о том о сем, и в самом конце каждого разговора Фредерик обязательно говорил: «Как я рад, что ты приедешь!»
– Я тоже рада, – отвечала она.
И хотя это звучало не очень-то убедительно, но все-таки казалось, что она пытается примерить на себя новую роль по доброй воле.
Вирджиния рассказала мужу, что в Кингс-Линне нашли тело еще одного замученного ребенка.
– Уже во второй раз, Фредерик! Я уже начала задумываться, можно ли оставлять Ким одну именно в такой момент.
При этих словах у Фредерика душа ушла в пятки.
– Вирджиния! Конечно, все это ужасно, но ведь детей убивали всегда и везде, в любом городе, в любой стране. Если оглядываться на все неприятности, происходящие в жизни, то не получится и с места сдвинуться!
– В нашей местности детей убивали далеко не всегда, – парировала жена.
– Вирджиния, ты ведь знаешь, что Уолкеры жизнь готовы отдать за нашу дочку. Они с нее глаз спускать не будут!
– Да, но они уже люди не первой молодости…