Эхо времен
Шрифт:
— Понятия не имею, — ответил Росс. — Но дело явно не в том, что мы общаемся с джекками, мува или ещё кем-то из нурайлов, потому что Михаил и Виктор, похоже, тоже нездоровы.
Эвелин вздохнула.
— Я совсем забыла об этом. Не могу сказать, что Эш так уж подробно рассказал о своей встрече с русскими.
Её муж пожал плечами.
— А какие могли быть подробности? Чувствуют они себя примерно так же, как мы, хотя рядом с ними никто не появлялся — кроме летунов, которые, похоже, преследуют их, как только увидят.
Супруги уже были недалеко от большого здания, в котором размещался транспортный центр, и потому перешли
Эвелин просвистела фразу, означавшую: «Хотелось бы на обед съесть чего-нибудь горячего».
— Неплохая мысль, — ответил Росс, и оба умолкли.
Впереди них вышагивало несколько жутковатых лилово-зелёных созданий.
«Это что-то среднее между акулами и плюшевыми мишками», — подумал Росс.
Странные существа исчезли в том направлении, где располагался цех сборки корпусов. Наверное, они отличались недюжинной силой и могли сами поднимать тяжеленные стальные пластины, а представителям других видов для этого требовались подъёмные краны.
Эти создания вели себя тихо, трудились старательно, никому не создавали трудностей и все же находились среди нурайлов.
Мужчина ощутил прилив раздражения. О своей растущей убеждённости он пока ничего не сказал даже Эвелин, но у него появилось сильное подозрение, что вся эта болтовня о расслоении — всего лишь выдумка, миф, придуманный ради того, чтобы заставлять всех остальных, кроме самих йилайлов, трудиться бесплатно — или почти бесплатно.
От мысли о том, что он — жертва этой грандиозной афёры и, будучи болен, вынужден работать, Мердоку стало совсем паршиво.
И конечно, джекки его настроения не улучшили. Когда супруги заняли свои рабочие места, им показалось, что чужаков этого вида стало ещё больше, чем обычно. Росс втянул ноздрями маслянистый запах цеха, обвёл взглядом изношенные детали, которые следовало перебрать. Когда мчавшийся по проходу джекк зацепил его боком, толчок болью отозвался в раскалывавшейся голове.
Раздражение подталкивало к действию. Мердок посмотрел на жену, которая расправила плечи и отправилась туда, где были свалены детали, чтобы набрать нужные. Там она сложила отобранные детали на расстеленный дождевик, завязала его в узел, подняла и, прижав к себе обеими руками, отнесла к сборочным стендам.
Росс улыбнулся.
Он решил, что пора действовать, чтобы показать наглым инопланетникам, каково это, когда тебя обкрадывают.
Он взял в руку крупную деталь и, слегка придерживая её другой рукой, пошёл мимо стоявших рядком джекков, старательно трудящихся над соединительными муфтами и выпускными клапанами.
Когда один из них наклонился, чтобы включить шлифовальную (к слову сказать, даже отдалённо не напоминающую ни одну из шлифовальных машин, которые можно было бы отыскать в механической мастерской на Земле) машинку, мужчина протянул руку и проворно выхватил несколько микрочипов, торчавших из-за края комбинезона инопланетянина.
Чужак ничего не заметил. Мердок мысленно расхохотался. Стало быть, он ещё на что-то годен?
Он, конечно, завязал с этим делом, подавшись в агенты времени, но сейчас порадовался тому, что ещё не разучился обчищать карманы.
Затем он вновь приступил к работе, но исподволь наблюдал за джекками. Тот, которого он обкрал, обнаружил пропажу, повертел головой, поискал в одной стороне, в другой и продолжал трудиться. И все.
Росс снова ушёл со своего рабочего места и прошёлся вдоль ряда погрузившихся в работу инопланетян. Двое из них его даже не заметили, и один из них лишился фильтра, а второй — измерительного прибора.
Так происходило в течение всего рабочего дня.
Несколько раз, наблюдая за джекками со своего места, Мердок чуть было не рассмеялся в голос, глядя на то, как его жертвы обнаруживают пропажу. Из осторожности агент складывал украденные детали не возле себя, а в кучу, откуда все обычно их брали. Он до сих пор не понимал, почему чужаки занимались воровством, зачем им были нужны запчасти, которые и так можно было взять, но если все-таки они ощущали непонятную, таинственную привязанность к похищенным железякам, Россу не хотелось делать им больно. А чего же он хотел? Смутить их? Напугать?
Размышляя о том, зачем же он на самом деле делает все это, Мердок отполировал последнюю деталь. За обедом он ничего не сказал Эвелин о затеянной им игре. Он не знал, одобрит ли жена его начинание, но она выглядела очень несчастной, и ему не хотелось расстраивать её ещё больше.
Может быть, Росс поступал глупо, но что-то подсказывало ему: это правильно.
Поэтому Мердок решил произвести до конца рабочего дня ещё несколько мелких краж, а завтра снова повторить эксперимент. На самом деле мысль об этом заставила его впервые со времени прибытия на планету с нетерпением ждать следующего дня.
День начался, и первым делом Росс стащил у одного из джекков довольно крупную деталь. Жертва тут же обрушилась на своего соседа и наговорила ему всяких гадостей на каком-то языке, но явно не по-йилайлски. Но сосед прикоснулся конечностью к его лицу, и тот мгновенно умолк. Оба огляделись по сторонам с видом нашкодивших дошколят. Мердок чуть не пожалел о своём поступке.
Но все же решил, что совершит ещё одну кражу. В последний раз.
Он заметил, насколько плохо себя чувствует Эвелин, и понял, что ей пора заканчивать работу. Руки женщины шевелились медленно, она стояла, устало склонив голову. Да и сам Росс чувствовал усталость Собственно, подстёгивало его только волнение из-за той секретной игры, в которую он включился.
Ещё разок — и все.
Он заметил, как один из инопланетников отвернулся от разобранного двигателя. Мердок подошёл и его пальцы сомкнулись на главной детали…
Джекк среагировал молниеносно. Через долю секунды пальцы Росса оказались прижатыми к верстаку маленькой ручкой, а на него уставились жёлто-серые немигающие глазки.
Глава 18
Саба прижала пальцы к разгорячённым щекам.
Теперь дело уже определённо было не в усталости. Она явно заболела. И эту болезнь не прогонял сон — днём раньше виригу безуспешно пыталась поднять её на учёбу, но в конце концов оставила в покое. Неужели йилайлы никогда по-настоящему не болели? Или — ещё того хуже — не существовало ли здесь какого-то особого, страшного табу на болезни? Саба поняла, что у неё не хватает словарного запаса для того, чтобы объяснить своим наставникам — она нездорова. Мариам смогла только несколько раз повторить, что ей надо ещё поспать. Этого, впрочем, оказалось достаточно: её оставили в покое.