Эхо забытых легенд
Шрифт:
— Для чего? — Удивленный француз воззрился на афроамериканца.
— За ноутбуком с расшифровками манускриптов. Потом — к ней в номер. — Мармелад кивнул головой на останки их нанимательницы.
— Ты хочешь продать череп самостоятельно? — «Сообразил» Жан.
— Нет. Я хочу попытаться остановить все это безобразие. — Жану показалось, что в голосе обычно добродушного и веселого Мармелада лязгнула сталь. — Я думаю, что в ноутбуке Дока сто пудов есть описание ритуала, с помощью которого можно положить этому конец.
— Но… но как ты собираешься проводить этот… Ритуал?
— Слушай, кончай уже ныть! — Мармелад вскипел. — Если какому-то наемнику, хрен знает, сколько лет назад это удалось, чем мы хуже?
— Мармелад, но он погиб! — Попытался урезонить товарища Жан.
— Упс. Об этом я как-то
До номера Дока они добрались беспрепятственно, встретив на своем пути только несколько растерзанных трупов. Жана пару раз выворачивало, и он дал себе слово больше не приглядываться к жутким подробностям. Пока француз собирал в найденный здесь же рюкзак, ноутбук и бумаги Торнтона, Мармелад, с дробовиком наизготовку, стоял на страже. Наконец, Жан закончил, и вопросительно посмотрел на растамана.
— И что дальше?
— Идем к мисс Мэри.
— Слушай, чувак, а ты уверен, что мы сможем разобраться в этой белиберде? — Жана обуревали сомнения.
— Сумеем. Не думаешь же ты, что Док читал оригиналы? Чел, он пользовался переводными текстами. И в конце концов, даже если не получится, мы хотя бы попробуем. И при любом раскладе, унесем отсюда свои задницы.
Череп из комнаты мисс Мэри они также забрали без проблем. Не считать же проблемой гостиничный сейф, с которым Жан справился за пять минут? Посовещавшись, они решили прорываться к гидросамолету, пришвартованному у причала. Конечно, налет Жана на легких самолетах, типа «Сессны» не давал уверенности в стопроцентном благополучном исходе их полета, но это было гораздо больше, в несоизмеримое количество раз больше, чем ничего. Мармелад с суровым видом набил магазин дробовика патронами, рассовав остатки по карманам, Жан еще раз проверил пистолет и запасную обойму. Несколько коридоров они миновали без проблем, выйдя к лестнице в холл. А потом начался ад.
Жан плохо запомнил путь к причалу. В памяти остались лишь перекошенные, оскаленные рты некогда респектабельных постояльцев отеля, их безумные, черные глаза, гулкие раскаты выстрелов дробовика Мармелада, и тело совсем молодой официантки, замершей у ног француза с пулей в голове, выпущенной из его пистолета. Длинная лестница на пляж, со сражением за каждую ведущую вниз ступень, глухое рычание одержимых, и дикие вопли их жертв. Дорога к самолету оказалась буквально выстлана трупами, и француз не мог поручиться, что все они принадлежали взбесившимся мертвецам. Как бы то ни было, у них получилось. Они прорвались. Стоя на досках причала, они обменялись торжествующими взглядами, но их радость была преждевременной. В тени самолета их ждал Джоунси.
— Что ж. Я рад, что ты не обманул моих ожиданий, лягушатник. — Огромный наемник говорил насмешливо, попыхивая зажатой в углу рта сигаретой. Казалось, что все происходящее не производит на него абсолютно никакого впечатления. — Я ожидал от тебя чего-то подобного. Не удивлюсь, если ты сам каким-то образом замутил все это, чтобы свалить с нашими деньгами. С моими деньгами. — Последние слова американца больше походили на рычание. — А обезьяну ты куда потом деть собрался? Выкинуть из самолета? Или задурить ему башку и просто кинуть?
Жан сглотнул. Какой-то непонятный, иррациональный страх завладел его существом. Даже прорываясь сквозь толпу рычащих безумцев с черными глазами, он так не боялся. Возможно, причиной тому были воспоминания о том, как хилому школьнику из бедного квартала приходилось обороняться от старшеклассников, в его представлении бывших такими же громилами. Драться, защищая жалкие гроши на скудный обед, с таким трудом заработанные матерью в прачечной.
— Череп с тобой? — Американец спросил об этом между делом, будто спрашивая прикурить, и от этого Жану стало еще страшнее.
— Да. — Выдавил он.
— Давай его сюда! — Американец сделал шаг вперед, требовательно вытянув руку. И тут (уже в который раз за эту, такую длинную, ночь) рявкнул дробовик растамана. Выстрел с близкого расстояния будто ветром сдул американца с причала. Послышался только шумный всплеск, когда тяжелое тело рухнуло в воду.
— Я не обезьяна! — Процедил Мармелад, глядя в темную воду.
Мармелад обратился, когда самолет, ровно гудя двигателями, уже подлетал к нужной точке побережья. Жан, вглядывающийся в приборы, и судорожно пытающийся удержать огромную махину на курсе, даже не сразу понял, что происходит. Возможно, растамана оцарапали, или укусили в пылу прорыва, и он сам того не заметил, а возможно, он смалодушничал, надеясь на то, что они успеют. Неважно, как было. Важно было то, что сейчас, в соседнем с Жаном кресле, бесновалась адская тварь, совершенно не похожая на человека. Безумные черные глаза, искаженные черты лица — и ремень безопасности, которым Жан заставил пристегнуться афроамериканца перед взлетом. Лишь он не давал страшному существу добраться до Жана и утолить нечеловеческий голод. Сказать, что медвежатник занервничал — значит не сказать ничего. Самолет зарыскал на курсе, и резко потерял высоту. Послышался треск вырываемого из креплений ремня, и Жан впал в панику. Бросив штурвал, он судорожно пытался нашарить пистолет. Сейчас Жану было ровным счетом наплевать на управление, он хотел одного — выжить. Самолет в очередной раз накренился, и с ревом промахнул лагуну, бывшую их пунктом назначения. Пистолет все никак не находился. Страшные секунды сливались в минуты, француз уже находился в полубессознательном от страха состоянии. Еще рывок — и безумца с черными глазами больше ничего не сдерживает. Он с голодным рыком бросился на Жана, и именно в этот момент самолет врубился в верхушки деревьев.
Когда он очнулся, то, в первые секунды, даже не поверил, что остался в живых. На грудь больно давил ремень, натянувшийся, когда кресло выворотило из креплений и развернуло. Издав свистящий хрип, Жан попытался найти фиксатор. С трудом, но ему это удалось. Повозившись, он понял, что ему вряд ли удастся освободиться. Защелку заело намертво. В ребра что-то больно давило. Ощупав бок, он наткнулся на рукоять пистолета. Медвежатник криво усмехнулся. Ну, вот что ему стоило найтись раньше? Хотя чему удивляться, с его-то везением? Снова сморщившись от боли, (судя по всему, несколько ребер он таки сломал) он попытался дотянуться до приборной доски. Это удалось неожиданно легко. Видимо, кресло лишь развернуло немного, но полностью с постамента не сорвало. Он шарил вслепую по панели, пока не наткнулся на ящичек, напоминающий перчаточное отделение в автомобиле. Открыв его, он запустил вглубь руку. Стакан… тряпка… что-то непонятное… есть! Рука Жана сжала твердую рукоять. Выдернув ее, он обнаружил, что держит в руке добротный мультитул. То, что надо! Достав из рукояти широкое лезвие, он принялся пилить ремень. Плотная ткань, с добавками пластика подавалась с трудом, но все же, спустя какое-то время, ему удалось освободиться. Он поднялся на ноги, насколько это позволял низкий потолок кабины, и огляделся.
Как ни крути — а падение спасло его. Голову Мармелада буквально размазало о какой-то выступ, когда сила чудовищного удара швырнула его назад. Жан невесело усмехнулся. Нет худа без добра. Растаман оказался надежным товарищем, пусть ему там спокойно лежится.
Кряхтя и морщась от боли, медвежатник выбрался из кабины, прихватив по пути рюкзак с ноутбуком и черепом.
Самолет, срезав верхушки деревьев, врезался в джунгли, пропахав в деревьях нехилую полосу. Жан принюхался. Хоть в чем-то ему сегодня везло. Запаха гари слышно не было. Возможно, в панике, он все же, чисто автоматически вырубил двигатели, несмотря на навалившуюся тушу нелюдя, в которого превратился растаман. Спасибо инструктору по летному делу. Отойдя от самолета, он порылся в карманах широких туристических брюк, и достал измятую пачку сигарет. Выудив одну, он чиркнул колесиком зажигалки, и глубоко затянувшись, тяжело опустился на землю. Расстегнув клапан рюкзака, Жан заглянул внутрь.
Ноутбук был разбит вдребезги, а вот проклятый череп его соотечественника был цел, будто и не пережил авиакатастрофу.
— Твою мать! — Вырвалось у француза. — И как я проведу этот гребаный ритуал теперь?
— Тебе не придется этого делать.
Жан резко вскочил на ноги, одновременно выхватывая пистолет.
— Кто здесь?!
Одна из теней отделилась от деревьев, и двинулась к нему. Лунный свет блеснул сквозь макушки деревьев, и перед Жаном предстал тот самый нищий.
— Я проведу ритуал.