Эхопраксия
Шрифт:
Мур проплыл над их головами, пронзив воздух. Брюкс невольно пригнулся.
Лианна захихикала:
– Не беспокойся, он нас прекрасно видит, – и сразу уточнила: – Что-то в нем видит, в любом случае.
Оттолкнувшись ногой, она скользнула к лестнице по левому борту:
– Лучше не трать время на этого неудачника: он, как проснется, опять нырнет в файлы с «Тезея». – Лианна дернула подбородком. – Мне тоже надо убить время. Пойдем поиграем лучше.
– То есть…
Но она уже извернулась, как рыба, и нырнула в ось. Дэн последовал за ней в зону с гравитацией, на камбуз, где лежала зеленая бутылка Мура, а он сам
– Во что поиграть-то? – спросил он, нагнав Лианну. – В догонялки?
Она схватила маску со стены и кинула ему, а сама с глухим звуком одним ловким движением шлепнулась в подвернувшийся гамак.
– Во что хочешь. В «Битву богов». Бокс с обменом телами – тоже веселая штука. Еще есть симы Кардашёва [15] , я в них профи, но обещаю, что дам тебе фору.
Он повертел «Интерлопер Аксессориз» в руках. Фронтальные сверхпроводники уставились на него парой изумленных глаз.
15
Здесь имеется в виду что-то вроде глобальной экономической стратегии, скрещенной с игрой «Sims», в основе которой лежит понятие «шкалы Кардашёва» – метода измерения технологического развития цивилизации в зависимости от количества энергии, которое цивилизация использует для своих нужд.
– Ты помнишь, что, по сути, это игровой капюшон, да?
– Я не играю.
Лианна посмотрела на него так, словно Брюкс заявил, что он – гортензия.
– Почему нет-то?
Разумеется, сказать ей он не мог.
– Это не реальность.
– В том и смысл, – объяснила она с удивительным терпением. – Вот почему это называют играми.
– Я не чувствую, что они реальны.
– Ничего подобного.
– Я не чувствую, понимаешь?
– Ничего подобного.
– Я не…
– Не хочу особо настаивать, старомодник, но ничего подобного.
– Не надо рассказывать мне о том, как я чувствую, Ли.
– Да ведь это те же самые нейроны! Один и тот же сигнал бежит по одним и тем же проводам, и мозг не видит разницы между электроном, пришедшим с сетчатки, и тем, который вкололи где-то на полпути. Никакой.
– Я не чувствую, что они реальны, – настаивал Брюкс. – Понимаешь? И я не буду играть с тобой в «Кошачьи звездные порновойны».
– Блин, ну просто попробуй, а?
– Поиграй с ИскИном, у него все равно получится лучше, чем у меня.
– Это не то же…
– Ага!
Лианна, удрученная, потупилась:
– Вот черт! Напоролась на собственный аргумент.
– Уязвлена тараканом, не меньше. Как себя чувствуешь?
– Будто сама разбила себе нос, – призналась она.
Какое-то время оба молчали.
– Ну разочек! Для меня!
– Я не играю.
– Хорошо, хорошо. Спрос не грех.
– Но ты уже спросила.
– Ладно. – Несколько секунд Лианна качалась в гамаке туда-сюда. (В движении виделось что-то странное, еле заметное полуспиральное колебание: Кориолис был мастером тонких приемов.)
– Если тебе от этого станет лучше, – произнесла Лианна через какое-то время. – Я вроде знаю, о чем ты.
– То есть?
– О вещах, которые не кажутся реальными. Я так чувствую себя постоянно и, только играя, ощущаю нечто другое.
– Хм, – Брюкс удивился. – Интересно, почему? – Потом подумал и заметил:
– Возможно, все дело в твоей компании и круге общения.
Рядом с палаткой Дэна кто-то разбил еще одну, прицепил ее, как разбухший лейкоцит, прямо у основания лестницы. Брюксу пришлось прыгнуть вбок прямо со второй ступеньки, чтобы не столкнуться с новой конструкцией. Внутри нее что-то шевелилось и бормотало.
– Привет?
Сенгупта высунула голову наружу и уставилась в пол:
– Таракан.
Брюкс кашлянул:
– Может, ты думаешь иначе, но это звучит не как комплимент.
Похоже, она не услышала Дэна.
– Тебе надо на это взглянуть, – бросила Ракши и опять исчезла внутри. Спустя несколько секунд снова выглянула:
– Ну давай не тормози.
Дэн осторожно присел и залез в палатку, посредине которой скорчилась Сенгупта. Пятна мерцающей информации роились на ткани: колонки цифр, грубые портреты с пластиковой кожей, сделанные компьютерным художником по недостаточным свидетельским показаниям, – ряды… домашних адресов, судя по всему.
– Это что?
– Не твоя забота, – отраженные молнии играли в ее глазах. – Просто один ублюдок который будет кишки жрать когда я до него доберусь. – Она махнула рукой, и коллаж исчез.
– Ты понимаешь, что у них есть целый отсек, отведенный под спальню? – спросил Брюкс.
– Там слишком много народу а этим никто не пользуется.
– Этим пользуюсь я. – «Ладно, проехали».
«В конце концов сосед по комнате – это не так уж плохо», – подумал Дэн. Специально он не стал бы искать компании: хорошие паразиты не привлекают к себе внимания, и неважно, насколько одинокую жизнь они ведут. Но если все пойдет наперекосяк, может, Валери съест Ракши первой, и у него появится время.
– Зацени самый крутой трюк на вечеринке.
Она послала видеозапись на стену: громкие грубые голоса и сверкающие огни; маглевитирующий стол накренился под безумным углом из-за какого-то пьяного придурка, решившего на нем станцевать. Университетский бар. По студенческой обстановке такие места легко узнать в любом уголке планеты, но сейчас Брюкс был уверен, что эта вечеринка проходила в Европе. Субтитры отключили, но он слышал обрывки немецкой и венгерской речи.
Парочка аспирантов в случайном порядке расставили с десяток пустых бокалов из-под пива на столе. Толпа других пела, кричала и оттаскивала прочь стулья, освобождая место под танцы. А слева, за пределами камеры, что-то происходило: антибуйство, неожиданное и заразное исчезновение шума и движения, которое привлекало внимание и тут же распространилось по всему помещению. Камера повернулась к глазу циклона, и у Брюкса перехватило дыхание.
Опять Валери.
Вампирша спокойно прошла в расчищенное пространство, как заведенная пантера, спущенная с поводка и полностью автономная. Она носила дешевую одноразовую ткань из смартпапира, одинаковую для лабораторных крыс и заключенных по всему миру: та казалась абсурдной на фоне ярких одежд, голограмм и биолюминесцентных татуировок. Валери будто не замечала, что нарушает местный дресс-код; не замечала, что люди сбились в толпу, когда она прошла рядом; не замечала, как бормотание сменялось полной тишиной, стоило ей приблизиться. Она смотрела только на бокалы, стоявшие на столе.