Эхопраксия
Шрифт:
– Лучше останься здесь. Будешь заглядывать мне через плечо.
Сенгупта хмыкнула, когда Дэн влетел в Центральный узел:
– Значит тебя не пустили поиграть.
– И не пустят, – признал Брюкс, устроившись рядом с ее креслом.
– Отсюда вид лучше. – Она машинально постукивала ногой по палубе. – Я бы там в принципе не хотела оказаться тем более с этими товарищами с ними даже не поговоришь и манеры у них дерьмо полное если до сих пор не заметил. Я бы туда не пошла даже если бы мне заплатили.
– Спасибо, – ответил Брюкс.
– За что?
«За
Сенгупта махнула рукой, словно раскладывала колоду карт: на куполе слева направо расцвел ряд окон. Руки в перчатках, визоры, вид шлемов сзади; тактические оверлеи описывали внешнюю и внутреннюю среду сверкающими динамическими рядами.
Минога раскрыла пасть, и свита Двухпалатников невинно заплыла к ней в горло.
Брюкс натянул свой фетиш-капюшон и запустил сенсоры движения.
Совсем бесполезным Дэн не был. Его отправили засевать панели астродерна: счищать мертвый и хрупкий сухостой, принесенный в жертву холоду и вакууму; наносить свежий питательный гель на сеялки в переборках, а поверх него – распылять туман из микроскопических семян. Обработанные поверхности уже через час начинали зеленеть, но вместо того, чтобы наблюдать за ростом травы, Дэн, держась на расстоянии, смотрел, как Двухпалатники и зомби, словно бродячие муравьи, копошились на «Икаре», вырезая из его борта одинаковые ромбические куски поливольфрама и перетаскивая их к зазубренной культе, где «Венец» разломился пополам.
Со временем Брюкса даже выпустили наружу. Сама станция по-прежнему была вне досягаемости, но ему позволили помогать по хозяйству, научили пользоваться тяжелой техникой и отправили гулять по корпусу корабля. Он по команде сваривал контакты и опоры, помог вытащить парасоль из гнезда, перенести его на корму и вырезать по центру аккуратные отверстия для импровизированных двигателей, которые могли выдержать жар десяти солнц.
В другой раз он ерзал в кресле Центрального узла, пока Сенгупта гоняла цифры по стене: столько-то тонн, столько-то килоньютонов такой-то импульсной тяги. Дэн подключался к трансляции из ДОБ/РЕКОМП: наблюдал, как Валери, Офоэгбу и Амина пытаются установить связь с невероятной слизистой плесенью со звезд, а вокруг них парит религиозный и научный инвентарь. Он записывал их движения и заклинания, скармливал записи личной базе данных, которую создал сразу после стыковки. Иногда в Узел заглядывал Мур, но чаще Брюкс находил его в каком-нибудь отдаленном закутке корабля, где Джим плавал в море старой телеметрии, в одних голых фактах, не имевших ничего общего с его сыном.
Теперь полковник всегда был вежлив, но не более.
Когда зрелище людей, занимающихся более продуктивной деятельностью, окончательно переставало радовать, Брюкс покидал оживленный туристический район «Икара» и отправлялся на прогулку самостоятельно, прыгая от камеры к камере: шел по пустым служебным туннелям и замерзшим отсекам, бесконечному темному лабиринту необитаемого и неизведанного. Кое-где попадалась атмосфера, и на переборках сверкал иней. Иногда вокруг царили только перекладины, ограждения и вакуум, да еще цепкие машинки удирали прочь, как тромбоциты в механических артериях.
Однажды Брюкс увидел звезды там, где их не должно было быть: огромную дыру, с наименьшим ущербом выкушенную из панциря «Икара». Сквозь пролом виднелись горящие зубы Двухпалатников – сверкающие голубые точки, вгрызавшиеся в корпус уже в другом месте. Он зажмурился – даже фильтры камеры не помогли.
Следующая остановка.
Ага, снова ДОБ/РЕКОМП, только народу стало еще больше: к Валери и монахам присоединился Мур.
«Очередной таракан, – подумал Брюкс. – Такой же, как я. Но место за столом получил-таки».
Он еще пару секунд безмолвно созерцал картинку.
«Да пошли вы все».
Из открытого шлюза в форпик лился бледно-голубой свет, оттеняя края труб, шкафчиков и пустых альковов. Брюкс выплыл из люка, ухватился за распорку и нырнул к левому борту, прямо в сияющую пасть миноги.
На его лице сразу сфокусировались глаза, гиперсаккадами мельтешащие на эбеновом лице. Тело держалось за стену шлюза одной рукой, пальцы обхватили поручень. Пружинные протезы ниже колена нелепо вытягивались и упирались в переборку, загораживая путь.
Брюкс успел вовремя остановиться.
– Ограниченный доступ, сэр, – сказал зомби, и его глаза затанцевали еще больше.
– Твою мать. Вы разговариваете.
Зомби ничего не ответил.
– Я не думал, что тут… кто-то будет, – попытался Брюкс. – Ты в сознании?
– Нет, сэр.
– Значит, разговариваешь во сне.
Тишина. Глаза, мечущиеся в глазницах.
«Интересно, знает ли оно, что произошло с другим?
Видело ли оно это…»
– Я хочу…
– Вы не можете, сэр.
– Вы…
– Да, сэр.
– …меня остановите?
– Да, но в этом нет необходимости, – добавил зомби.
Брюкс уже хотел спросить про огонь на поражение, но решил не развивать эту тему.
С другой стороны, существо вроде не возражало против беседы.
– Почему ваши гла…
– Чтобы максимизировать захват сигнала высокой четкости со всего пространства визуального поля, сэр.
– Хм.
Такой трюк разум с сознанием выкинуть не мог – из-за ограниченной пропускной способности. Значительная часть так называемого зрения состояла из предсознательных фильтров, решавших, что не видеть, дабы гомункула наверху не перегрузило от избытка информации.
– Ты черный, – заметил Брюкс. – Большая часть зомби – чернокожие.
Нет ответа.
– У Валери фетиш на меланин, или…
– Так, дальше я со всем разберусь, – сказал Мур, подымаясь из пасти через стыковочную трубу. Зомби плавно отодвинулся в сторону, давая ему пройти.
– Они разговаривают, – сказал Брюкс. – Я не…
Мур всего раз посмотрел на Брюкса, проходя мимо, но, когда вошел на корабль и направился к корме, бросил:
– Пойдем со мной, пожалуйста.
– Э, а куда?