Екатерина Арагонская. Истинная королева
Шрифт:
– Я здесь, сэр. – Каталина отодвинула занавески носилок.
Граф де Кабра подошел и встал рядом, чтобы исполнять роль переводчика.
Мужчина и мальчик немедленно спешились, сняли украшенные перьями шляпы и встали на колени прямо на дороге.
– Эдвард Стаффорд, герцог Бекингем, к вашим услугам, моя госпожа, – торжественно произнес румяный мужчина. – Имею честь представить вам принца Генриха, герцога Йоркского, второго сына короля.
Каталина обратила взгляд на юношу, стоявшего на коленях рядом с герцогом: хорошо развитый для своих лет паренек с пухлыми розовыми щеками, узкими глазами и похожими на бутон розы, как у Артура, губами. Только Артур был бледным и худым, а его брат – крепким и пышущим здоровьем. Даже коленопреклоненный,
Каталина попросила их подняться, отметив про себя, что накидка Генриха была великолепного алого цвета, с опушкой из горностая, и что он во весь рот улыбался ей, дерзкий бесенок!
– Добро пожаловать в Англию, ваше высочество! – Голос у Генриха еще не начал ломаться, но все равно звучал внушительно. – Принц, мой брат, шлет свои приветствия и поручил мне сказать, что он в нетерпении считает дни до свадьбы.
Дерзким взглядом Генрих давал понять, что сам на месте Артура считал бы их с еще большим остервенением. Сколько лет этому мальчишке? Конечно, он не мог быть на пять лет моложе Артура, хотя Каталина не сомневалась, что слышала именно это. Он вел себя так, будто ему уже шестнадцать, а не десять!
– Стоит вашему высочеству удобно устроиться в носилках, и мы сопроводим вас в Кингстон, – произнес герцог Бекингем. – Темнеет быстро, и вам лучше поскорее оказаться под кровом. Если вам что-нибудь понадобится, только скажите.
Каталина поблагодарила его, задвинула шторки и снова плотно закуталась в меха. Принц Генрих вызвал у нее легкое беспокойство. Он был красивым юношей, очаровательным, вне всякого сомнения, и даже в это краткое свидание успел показать, что стоит выше этикета. Артур был сдержанным и робким, и Каталина постоянно думала о том, что все могло бы пойти иначе, будь она обручена с его братом. Не принесло бы ей обручение больше радости? Волнения?
Даже размышляя об этом, Каталина чувствовала себя вероломной предательницей. Как могла она лелеять такие мысли о десятилетнем ребенке? И все же было так просто увидеть в этом мальчике будущего мужчину. А осознание того, с какой легкостью мог затмить Артура младший брат, вызывало тревогу. Оставалось молить Господа, чтобы принц Генрих оказался не слишком честолюбивым!
Каталина стояла спокойно, насколько ей позволяло внутреннее волнение, пока донья Эльвира и фрейлины готовили ее к торжественному въезду в Лондон. Надев на принцессу дорогие испанские сорочки, над украшением которых потрудились златошвеи и вышивальщицы, они помогли ей управиться с широкими обручами «корзинки», зашнуровали киртл так плотно, что едва оставили ей возможность дышать, потом натянули на нее тяжелое бархатное платье с рукавами в форме колоколов и длинной сборчатой юбкой.
Критически оглядывая себя в зеркале, Каталина ловила взгляды Марии, а ее подруга прятала улыбку.
– Из-за всего этого я выгляжу квадратной. Я слишком мала ростом для такого наряда. Почему я не могу надеть английское платье?
Донья Эльвира была потрясена.
– Потому что они непристойны, ваше высочество! – отрезала дуэнья. Она не таила своего ужаса перед видом английских женщин, одетых в платья, не скрывавшие очертаний фигуры, с широкими вырезами и без всяких обручей. – Кроме того, это платье выбрала для вас ваша почтенная матушка-королева. Она самое дорогое!
Донья Эльвира была не в духе. Валики жира под ее подбородком ходили ходуном. Она уже проиграла битву по поводу носилок. Каталина намеревалась проехаться по Лондону на коне, чтобы люди могли ее видеть. Принцесса настояла на своем, но донья Эльвира решилась восстановить свой авторитет.
– Вы должны носить и это тоже! – распорядилась она.
«Это» была маленькая шляпка с плоской тульей и широкими полями, как у кардиналов.
Дуэнья водрузила ее на голову подопечной поверх богато
Благодарение Господу, ноябрьское небо посветлело и было не слишком холодно. Каталина постепенно привыкала к английскому климату, а потому подумала, что вытерпит поездку без накидки. Она хотела выглядеть перед горожанами как можно лучше. Это будет ее день. Король, королева и принц Артур не сыграют в нем особой роли.
За огромными дверями Ламбетского дворца испанская свита Каталины – прелаты, сановники, знать и рыцари, все в ее честь обряженные в наилучшие платья, – выстроилась в процессию. Принцессу ожидала покрытая яркой попоной лошадь в пестрой сбруе, к седлу было пристроено широкое мягкое сиденье. Каталина остановилась рядом, стараясь блюсти достоинство. Вперед выступил неприятного вида человечек с сутулой спиной, редкой бородкой, крючковатым носом и в накидке из желтого дамаста. Донья Эльвира в высокомерной и пренебрежительной манере представила его как доктора де Пуэблу. Человечек низко, с большой учтивостью поклонился, и Каталина протянула ему руку для поцелуя. В качестве посла ее отца при дворе короля Генриха доктор де Пуэбла сделал очень много для того, чтобы она сегодня оказалась здесь, – насколько много, ей, вероятно, никогда не доведется узнать. Как же глубоко, наверное, замешан де Пуэбла в темных делах, которые сделали возможным ее брак! У него наверняка имеются свои секреты. Однако он ловкач, в этом сомневаться не приходилось, и ей следовало быть ему благодарной. Более того, Каталине стало жаль его, такого неказистого. Она понадеялась, что дуэнья ополчилась на него не из-за внешности.
– Я буду сопровождать ваше высочество, – сказал инфанте де Пуэбла.
Он заслужил эту честь.
Когда Каталина уселась на лошадь, согбенный доктор не без труда взобрался на своего коня, и процессия неспешным торжественным шагом двинулась вдоль реки в Саутуарк. По пути де Пуэбла указывал на важные места Лондона. На противоположном берегу реки располагалось величественное Вестминстерское аббатство, возвышавшееся над остроконечными крышами Вестминстерского дворца.
– Здесь возводят на трон английских королей, ваше высочество. А вот там, впереди, на той стороне, видите, вдоль берега – дома знати и Стрэнд, дорога, которая ведет в город.
Домов было много, рядом с каждым сбегал к реке красивый сад. А за ними, как сказали Каталине, Судебные инны и прекраснейший монастырь Черных Братьев – доминиканцев.
Над городскими крышами возвышался собор Святого Павла – внушительное здание с мощным шпилем, очевидно самая большая церковь в этом море стрельчатых пиков. Справа располагался еще один крупный монастырь – Сент-Мэри-Овери. Сразу за ним виднелся Лондонский мост. По обе стороны проезжей части моста стояли впритык лавки, дома и даже маленькая церквушка!
Каталина почувствовала, что начинает проникаться симпатией к доктору де Пуэбле: он оказался знающим и словоохотливым провожатым, дружелюбным вопреки неприятной внешности.
– Мост соединяет город с тем берегом Темзы, который называется Суррей, – объяснял доктор, пока они переезжали через него, прокладывая себе путь сквозь толпу.
Огромная надвратная башня на другой стороне моста служила въездом в город. Проехав через ворота, Каталина попала наконец в Лондон.
Принцессу тут же окружили толпы сгоравших от нетерпеливого любопытства горожан, которые отчаянно толкались, чтобы получше ее разглядеть. Повсюду, куда бы она ни взглянула, из окон высоких, весьма богатых по виду домов свешивались разноцветные флаги и гобелены, а уши ее едва не разрывались от бесконечного радостного перезвона колоколов. Церквей тут, похоже, были сотни. Шум приветствий оглушал, однако Каталине было обидно, что некоторые простолюдины смеялись над нарядами ее свиты и, тыча пальцами в крещеных мавров, кричали: «Вон эфиопы, они как черти из преисподней!»