Екатерина Арагонская. Истинная королева

Alison Weir

KATHERINE OF ARAGON, THE TRUE QUEEN

Copyright © 2016 by Alison Weir

All rights reserved

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017

Издательство АЗБУКА®

Английский берег приближался. Стоя у балюстрады на высоком юте, Каталина сквозь мечущиеся перед лицом золотисто-рыжие локоны различала зеленые и бурые холмы, шпили церквей, а рядом – жмущиеся друг к другу дома. Далеко внизу между землей и катящимся к ней судном пенилось сизое море; при взгляде на него кружилась голова. Из Ла-Коруньи, где над теплыми синими водами высится башня Геркулеса [1] , или из залива Ларедо это виделось иначе! Отныне и впредь все пойдет по-другому.

Рядом с принцессой стояла Мария де Салинас, ее фрейлина и лучшая подруга.

– Скоро войдем в порт, – сказала ей Каталина. – Как подумаю, сколько лет я грезила об Англии, не могу поверить, что почти до нее добралась. Благодарю Господа, Мария, что ты со мной. Не хотела бы я оказаться здесь одна.

Никому другому инфанта не могла бы сделать такое признание.

– И я очень рада, что с вами, ваше высочество.

Мария была на два года старше Каталины, дружили они всю жизнь. Повинуясь порыву, Мария сняла головной убор и позволила ветру растрепать ее длинные волосы, волнистые и черные как ночь. Она едва не приплясывала от нетерпения, устремив взгляд сияющих глаз на землю впереди. Марию ведь тоже ждет неизвестность, вспомнила Каталина. Как и другие юные дамы из свиты инфанты, та должна была найти себе в Англии родовитого супруга. Однако если Каталина смотрела в будущее с определенной долей беспокойства, то Мария с трудом сдерживала восторг.

– Скоро я увижусь с принцем Артуром, – сказала инфанта.

Тысячу раз ей говорили, что ее суженый – чистое золото, красив, грациозен, наделен исключительными достоинствами, так что англичане восхваляют его и видят в нем надежду на славное будущее.

– Молю Бога, чтобы я ему понравилась.

«И чтобы все было хорошо», – добавила она про себя.

– Судя по письмам, принцу так же не терпится увидеть ваше высочество. Какое счастье иметь любящего супруга!

– Но как он может любить меня, если ни разу не видел? – Каталину давно уже мучило это сомнение, и сейчас она впервые высказала его вслух. – Его так впечатлил мой портрет?

Мастер Мигель, придворный художник ее матери, добился невероятного сходства.

– Но он прав в своих ожиданиях! Вы так милы.

– Ему всего пятнадцать! – возразила Каталина. – Он почти на год моложе меня. Думаю, ему диктовали, что писать, так же как и мне. И… – Она закусила губу. – Боюсь, он слишком мал для своих лет. Помните, как мой отъезд перенесли на год, чтобы он созрел для женитьбы, а потом отложили еще раз?

Это было странное дело, покрытое завесой тайны. Даже Марии Каталина не могла доверить своих подозрений, что с Артуром, вероятно, не все в порядке и ее приезд в Англию, уже отложенный несколько раз, стал возможен вследствие каких-то ужасных событий. Казалось, стоит высказать сомнения вслух – и они подтвердятся.

– По крайней мере, это дало мне время выучить французский! – бодро добавила инфанта.

Супруга короля Генриха и его мать, леди Маргарет, особенно настаивали на этом, потому что не говорили ни по-испански, ни на латыни. И еще они требовали, чтобы Каталина развила в себе привычку к вину, потому как вода в Англии была непригодна для питья. Инфанта с унынием покорилась. Каталина настроилась на то, что свыкнуться с жизнью в Англии будет непросто, придется выполнять множество подобных требований. Но кое-что среди них поставило ее в особенно большое затруднение.

– Король Генрих хочет, чтобы я забыла испанский, – открылась подруге Каталина. – Он считает, я буду более счастлива, не вспоминая родной язык. Доктор де Пуэбла написал об этом королю, моему отцу.

Доктор де Пуэбла был постоянным послом Испании в Англии, это он вел переговоры о браке инфанты.

– Король Генрих желает вам добра, ваше высочество, я в этом уверена, – успокоила подругу Мария.

– Я никогда не смогу забыть Испанию, – при воспоминании о родине у принцессы увлажнились глаза, – но намерена стать достойной англичанкой. – Она сморгнула слезы и продолжила: – Нам нужно подготовиться. – А потом, передразнивая свою дуэнью, добавила: – Я должна всегда помнить, что, едва ступив на землю Англии, перестану быть инфантой Каталиной и превращусь в леди Екатерину, принцессу Уэльскую!

Каталине объяснили, что ее имя нужно изменить на английский лад, дабы порадовать будущих подданных супруга. Ведь однажды, когда король Генрих умрет, принц Артур унаследует трон и она станет королевой Англии.

Мария засмеялась – Каталина так живо представила донью Эльвиру! Инфанта улыбнулась, но, спускаясь впереди Марии по крутой лестнице на нижнюю палубу, где располагались каюты – ее собственная и женщин из свиты, – она твердо решила отныне думать о себе только как о Екатерине.

Каюты были тесные и скрипучие, в них едва хватало места для перин, и после четырех дней в море воздух внутри был спертый. К счастью, на этом отрезке пути все складывалось благополучно, не в пример предыдущему – из Ла-Коруньи. Трудно было поверить, что инфанта отправилась в путь больше пяти недель назад, полная восторга перед долгожданной новой жизнью, которая вот-вот должна была начаться, и одновременно убитая горем от расставания с родиной и матерью, горячо любимой и почитаемой.

Четыре дня в бушующем штормовом море ослабили тоску по дому: что она значила по сравнению с опасностью пойти ко дну и непрерывными беспорядочными ударами в борт болтавших корабль волн. Каталину и ее спутниц ужасно, отвратительно тошнило. Вместо того чтобы совершенствовать свой английский, инфанта долгие часы лежала ничком, вцепившись в деревянную кровать, пока корабль то вставал на дыбы, то зарывался носом в волны, и молилась о прекращении бури. Больше всего Каталина боялась, что шторм был послан Богом в наказание за великий грех, который сделал возможным ее замужество, и что все они сгинут в пучине морской. Но Бог, похоже, оставил свою месть для другого раза. Никогда не забыть Каталине облегчения, когда капитану чудом удалось привести корабль в Ларедо. Там пришлось задержаться на целый месяц, и она была искренне благодарна за невольную передышку до окончания шторма. Снова подниматься на борт не хотелось, Каталина боялась вверять свою жизнь непредсказуемому нраву волн Бискайского залива и Ла-Манша. Благодарение Господу, они вели себя тихо, но все равно ее жутко тошнило.