Екатерина Медичи

Клулас Иван

Коннетабль ответил, что без этого объявления обойтись нельзя. Она вернулась к своим обязанностям и получила некоторые успокаивающие уточнения от мужа, потому что затем она ограничивалась тем, что просила коннетабля и короля как можно чаще инструктировать ее. Она попыталась «узнать должность интенданта». Но вместо благодарности неприветливый коннетабль попросил ее умерить свою инициативу: «Вы не должны входить ни в какие растраты, не должны отдавать приказы о налогах, не сообщив мне об этом и не получив моего одобрения». Тогда Екатерина с головой окунулась в заботы управления Шалоном, Ретелем, Седаном, Ла Фером. Она занималась не только военными операциями, но и дипломатией.

Еще два раза после краткой военной кампании на Рейне (апрель-июль 1552 года) король отправлялся воевать – в 1553 и 1554 годах. Екатерина снова занимала место регентши, [88] окружив свою деятельность театральной пышностью: она одевалась в черное и заставляла придворных «горячо молить Господа Бога Нашего о счастье и благоденствии отсутствующего короля». Она поручила коннетаблю охранять

жизнь Генриха в бою: «Я с вами говорю как женщина», – писала она ему. По первому зову она всегда была готова отправиться к королю. Во время своего регентства она занималась второстепенными делами. Но после разгрома в Сен-Кентене все изменилось. Двор спасся бегством в Сен-Жермен и, несмотря на спокойствие королевы, опасность была действительно велика. После этого поражения были необходимы огромные денежные средства, чтобы собрать новую армию. Король поручил Екатерине попросить у горожан немедленной и значительной помощи. 13 августа королева отправилась в Городскую ратушу в сопровождении сестры Генриха II Маргариты и еще нескольких дам, «одетых в черное, как если бы они были в трауре». Екатерина «взволновала и воодушевила хозяев Парижа», как рассказывает Брантом, а в протоколе чрезвычайной генеральной ассамблеи горожан добавляется, что она смиренно попросила «помочь королю деньгами, чтобы как можно быстрее собрать армию в десять тысяч пеших солдат». Эта просьба, выраженная в самых трогательных словах, была принята после краткого обсуждения в отсутствие королевы: «Все жители вышеупомянутого города и пригородов без всякого исключения должны будут заплатить сумму в 300000 турских ливров». Это голосование стало первым ораторским успехом королевы.

И действительно, нужно было подготовиться к защите до возвращения итальянской армии. Генрих II предложил контратаковать противника, как только это станет возможным, на севере королевства. Был один город, заполучить который очень хотели французы – Кале. Как только в ноябре 1557 года в Компьене была собрана новая армия, король решил отправить герцога де Гиза воевать с этим городом, который еще со времен Столетней войны принадлежал Англии. А королем-консортом Англии, супругом Марии Тюдор, был не кто иной, как Филипп II, король[89] Испанский. Всю Европу потрясла скорость завоевания, закончившегося 13 января 1558 года – ведь город считался неприступным.

Эта победа подоспела как раз вовремя. В Париже с 5 января 1558 года заседали Генеральные штаты королевства. Одним из предметов обсуждения был брак дофина Франциска, помолвленного с юной королевой Шотландии, Марией Стюарт, племянницей герцога де Гиза, воспитывавшейся при дворе Франции. Чтобы облегчить заключение мира с Филиппом Испанским, в результате переговоров, начатых коннетаблем де Монморанси, находившемся в плену в Генте, было предложено заключить брак Елизаветы, дочери Генриха II и Екатерины Медичи, и испанского инфанта, дона Карлоса, а также брак дофина с сестрой Филиппа II. Взятие Кале положило конец колебаниям: помолвка наследника трона с королевой Шотландии была окончательно решена, заключена 19 апреля, а 24 апреля 1558 года состоялась свадьба. С этого момента стали говорить о браке Клод, дочери короля, с герцогом Карлом III Лотарингским. Эти брачные союзы тесно связывали семью Гизов с правящей династией. Для них это было одновременно результатом больших усилий и наградой за славные деяния герцога де Гиза.

В Италии герцог Феррарский примкнул к испанской партии. 21 апреля 1558 года он подписал договор с Филиппом II через посредничество Козимо Медичи, которому в качестве награды пообещал маленькую республику Монталчино.

Наследник Феррары, Альфонсо д'Эсте, женился на Лукреции, дочери герцога Баланса. После измены Феррары в Италии оставался единственный союзник Франции – граф ла Мирандоле.

Триумф флорентийского тирана был полным. Он проявился еще более ярко, когда волею судьбы 20 июня 1558 года Пьеро Строцци погиб при осаде Тионвиля. Королева Екатерина и король с великой печалью восприняли эту новость. Они подчеркнули свою привязанность к семье покойного тем, что оставили при дворе вдову Пьеро Лаудомину, [90] дав ей содержание в тысячу экю и в собственность – владение с шестью тысячами ливров дохода. Генрих II дал Филиппу, сыну маршала, титул смотрителя королевских покоев, содержание в четыре тысячи ливров и земли, приносящие десять тысяч ливров дохода – бывшее владение его отца. Во Франции ширилось движение Реформы, и поэтому необходимо было заключить мир с Испанией. 5 сентября 1558 года полиция арестовала большое количество людей, участвовавших в проповеди на улице Сен-Жак. Папа направил кардинала Тривульцио для того, чтобы одновременно облегчить мирные переговоры и борьбу против ереси. 3 января 1558 года легата торжественно встретили в Париже. Но протестанты продолжали устраивать свои собрания. С 13 по 19 мая они организовали молебны и пение псалмов на Пре-о-Клер, по соседству с Сен-Жермен-де-Пре, а также и за стенами города, в полях, примыкающих к заставам Сент-Антуан и Сен-Виктор. В них участвовали четыре или пять тысяч человек и несколько дворян, прибывших верхом, среди них был король Наваррский, Антуан де Бурбон, гугенотский пыл которого был всего лишь слабым отражением веры его супруги Жанны д'Альбре – троюродной сестры Генриха II. В связи с проведением мирных переговоров испанцы выдали французам людей, подозревавшихся в ереси, – в частности, племянников Монморанси. Франсуа д'Андело, брат адмирала Гаспара де Колиньи, временно исполнявший должность своего брата, находившегося

в заключении, направил письмо протестантам Германии. В нем он говорил о неизбежном разделе королевства. Послание было перехвачено. Его использовали, чтобы предупредить кардинала Лотарингского, а через него – и короля. Проблема становилась международной. И правда – сначала 19 марта, потом 8 мая граф Пфальца, герцог Саксонский, маркграф Магдебургский, герцоги Цвайбрюкена и Вюртенбергский направили Генриху II прошение, в котором поддержали Парижскую реформаторскую церковь. 21 мая король дал быстрый и категоричный ответ: «Я желал бы, чтобы вы поняли, что большинство этих людей… являются возмутителями общественного порядка и врагами спокойствия [91] и единения христиан. Поэтому можно думать, что их намерения обратятся во зло».

Опубликованный 18 мая в Париже ордонанс запрещает «петь многочисленными группами в неурочный час и с оружием». Никакого действия он не возымел. 19 мая в Монсо-ан-Бри король приказал арестовать Франсуа д'Андело, считавшегося виновником событий в Пре-о-Клер. Арест доблестного воина, члена одной из самых знатных семей королевства – семьи коннетабля, любимого советника короля, демонстрировал решительность Французской короны преследовать ересь повсюду, где она проявлялась. Но эта мера, предложенная, как говорили, кардиналом Лотарингским, способствовала лишь возникновению пропасти между двумя дворянскими фракциями и спровоцировала ожесточенную борьбу между сторонниками де Гизов и Колиньи, несмотря на то, что пока еще удавалось сохранять видимость мира.

Уже начиналось противостояние двух партий. Во главе одной из них стоял сам король. Тот факт, что он хотел развязать себе руки и стремился освободить пленников Сен-Кентена, в частности, своего дорогого Монморанси, весьма упрощал мирные переговоры, начатые 8 октября 1558 года в аббатстве Серкам.

14 ноября переговоры чуть было не сорвались из-за непомерных запросов испанцев, требовавших полного возвращения всех французских завоеваний. И тогда Монморанси, боявшийся, что ему придется вернуться в тюрьму, посоветовал заключить договор любой ценой. Диана помогла ему убедить короля. Он заручился поддержкой фаворитки, согласившись женить своего сына Анри де Монморанси-Дамвиля на внучке Дианы – мадемуазель де Буйон. Вмешательство герцогини де Валантинуа стало решающим. 15 ноября Генрих II объявил, что для заключения мира он решил вернуть все захваченные территории, кроме Кале.

Таким образом, чтобы удовлетворить исключительно личные интересы Дианы и коннетабля, Генрих II пожертвовал мечтами о величии трех королей и видимыми достижениями, полученными в ходе полувековой настойчивой[92] деятельности монархов. Гизы были активными действующими лицами этой политики. Они были среди недовольных, сгруппировавшихся вокруг Екатерины: она сблизилась с ними после брака дофина с их племянницей Марией Стюарт. 14 ноября герцог поклялся королю, что никогда не вернет Пьемонт. Едва узнав о решении короля, повинуясь дерзкому чувству противоречия, королева бросилась к ногам своего супруга. Она умоляла его отказаться от такого унизительного решения. Разозлившись на коннетабля, она воскликнула, что от него всегда исходило одно только зло. Ее муж возразил ей, что напротив, Монморанси всегда действовал во благо, а те, кто поступал действительно дурно, были виновниками разрыва Восельского перемирия. Сказав это, он оставил ее и вскоре отправил де Сен-Сюльписа в Серкам, чтобы отменить данные 14 ноября Себастьяну д'Обепину, епископу Лиможа, инструкции о прекращении переговоров.

Печальная Екатерина вернулась в свои апартаменты. Чтобы отвлечься, она взяла почитать историю королевства. Ее пришла навестить Великая сенешальша. «Она спросила королеву, чем она занимается, а та ответила, что читает историю королевства, из которой выяснила, что во все времена шлюхи управляли делами королей», и повернулась к ней спиной.

6 февраля 1559 полномочные представители собрались в Като-Камбрези для заключения мира. Итальянские изгнанники, сыгравшие такую важную роль в политике Франции, в последний раз попытались получить хоть какое-нибудь вознаграждение за прошлые страдания. Но все было напрасно: Генрих II трусливо оставил сиенцев, борцов за свободу, и граждан Монтальчино на милость Козимо Медичи. Другие изгнанники – неаполитанцы, миланцы и тосканцы, не смогли воспользоваться преимуществами мира. Один из друзей Пьеро Строцци – Массимо дель Бене предложил Филиппу II, в случае его согласия, восстановить Флорентийскую республику и сумму в два миллиона золотых экю с передачей Пизы и Ливорно. Купцы fuorusciti в качестве компенсации предлагали отдать Козимо Медичи [93] замки и земли, расположенные в королевстве Неаполитанском и приносящие ежегодно от 50 до 100 тыс. золотых экю. Но каким бы лакомым куском ни была эта приманка, было уже поздно: все союзы были заключены – теперь король Испании не мог уже этим воспользоваться.

2 апреля 1559 года Като-Камбрезийский договор был подписан с Елизаветой Английской, а 3 апреля 1559 года – с Филиппом II и Эммануилом-Филибером Савойским.

Екатерина Медичи, приложившая столько усилий, страдала от сознания того, что Италия была для Франции потеряна. Кале – прекрасная компенсация после неудачи по ту сторону Альп, не являлась окончательной собственностью Франции: город будет принадлежать Французской короне в течение восьми лет, по истечении которых он должен быть возвращен Англии, которая в случае отказа от этого обязательства получит 1250000 ливров. Город станет французской собственностью только в том случае, если Англия предпримет враждебные действия против Франции или против суверенов Шотландии – Франциска и Марии Стюарт.