Екатерина Великая. Любовь и слёзы императрицы
Шрифт:
Все придворные с нетерпением ожидали начала свадебных торжеств. Не радовалась этому событию только Екатерина, но убеждала себя в том, что ради российской короны она должна смириться с нерасположением к будущему мужу. Для подготовки к свадьбе императрица Елизавета Петровна разослала во многие европейские столицы письма с просьбой описать свадебные церемонии для наследных принцев.
День свадьбы приближался, и Екатерина со страхом ждала его. «Мною все больше овладевала меланхолия, – писала она в «Записках». – Только желание видеть себя русской императрицей удерживало меня в России».
Свадебные торжества начались 21 августа 1745 года. Гостей было много. В их числе
Поздно ночью молодых отвели в спальню. Но супруг, посидев некоторое время возле супружеского ложа, ушел веселиться с лакеями, даже не прикоснувшись к молодой жене. Екатерина была благодарна ему за это, хоть не знала настоящей причины его отстранения. Первую брачную ночь провела одна в постели. То же самое было и в последующие ночи, чему она была несказанно рада: не нужно было принуждать себя терпеть ласки от нелюбимого мужа. В то же время она не могла понять, почему муж уклоняется от интимной близости. Значительно позже она узнала, что он не способен к половой жизни в связи с врожденным пороком развития полового члена – фимоза (сужение отверстия крайней плоти).
Свадебные торжества продолжались десять дней. Они сопровождались не только застольями, но и балами, концертами, фейерверками, пушечной пальбой, перезвоном церковных колоколов, поездками по окрестностям Петербурга и по Неве на яхтах.
Семейная жизнь Екатерины с первых же дней была омрачена странным поведением мужа. После окончания свадебных торжеств муж иногда заходил в комнату жены, чтобы «поболтать» или поиграть с нею «в солдатики», перед которыми он появлялся в полном военном облачении и при шпаге. А молодая супруга поражалась его наивности, детским увлечениям, которые она называла «ребячествами». Молодая 16-летняя женщина не имела опыта в супружеских делах, а ее 17-летний супруг оказался не способным к интимной близости, и она коротала ночи в одиночестве.
Так продолжалось не дни, не месяцы, а годы. Уходила молодость, а семейные отношения не менялись. Муж по-прежнему вел себя как подросток. Приглашал к ней в комнату лакеев, наряжал их в маскарадные костюмы, заставлял их танцевать и «сам пританцовывал» (из «Записок» Екатерины), пиликая на скрипке, которую ему подарила императрица.
Мать Екатерины Иоганна Елизавета после свадьбы продолжала жить во дворце, не помышляя о возвращении домой, где остались сын и муж, а младшая дочь умерла, когда мать с невестой находились в Москве. «Она что же, навсегда решила остаться в России?» – недоумевала Елизавета Петровна. Через придворных она намекнула, что ей пора уезжать. Но Иоганна проигнорировала все намеки и предложения, и продолжала веселиться и приобретать все новые и новые наряды, и затевать новые интриги.
25 октября 1745 года Елизавета Петровна приказала подать карету, в которую поставили два сундука с подарками, вручили Иоганне 50 тысяч рублей и пожелали счастливого пути. Вместо благодарности Иоганна выразила крайнее недовольство, и, сухо попрощавшись, села в карету. А дочь провожала ее с чувством облегчения.
Молодой супруг Екатерины – великий князь Петр Федорович нашел новое увлечение: стал на плацу заниматься экзерцициями с солдатами. Великая княгиня Екатерина Алексеевна жила в ожидании того времени, когда он возмужает и его интересы изменятся. Но проходили сначала месяцы, а потом и годы, и ничего не менялось. Супруга по-прежнему проводила ночи в одиночестве, а муж развлекался детскими играми и забавами. На супружеском ложе появлялся нечасто и большей частью в состоянии алкогольного опьянения. К интимной близости с женой не стремился. Екатерину называли великой княгиней, хотя фактически она все еще оставалась княжной, то есть девицей. Великий князь и Екатерина супругами были только по названию. По сути, они были только двумя разнополыми существами, живущими рядом.
Великий князь Петр Федорович тщательно скрывал свой порок от придворных, не знала о нем и императрица и терпеливо ждала появления наследника. Великая княгиня Екатерина Алексеевна тем временем усиленно занималась самообразованием, много читала, с особым интересом прочитала «Дух законов» Монтескье, летописи Тацита, о которых позже написала: «Они произвели странный переворот в моей душе, чему способствовало печальное расположение моего духа, я стала смотреть на вещи с дурной стороны и отыскивать причины более глубокие и более зависящие от различных интересов». Газета «Санкт-Петербургские ведомости» писала: «Молодая принцесса показывает великую охоту к знанию русского языка и на изучение оного по несколько часов ежедневно употреблять изволит». Одновременно она совершенствовалась в верховой езде и вскоре уже уверенно сидела в седле и даже самостоятельно совершила верховую прогулку в Петергоф в сопровождении только одного егеря. Удручала неопределенность ее положения – уже не девушка и в то же время еще и не женщина.
В 1746 году для присмотра за молодыми супругами императрица Елизавета Петровна прислала обергофмейстерину – свою двоюродную сестру по матери Чоглокову Марию Симоновну, в девичестве Гендрикову (1724–1756), а ее муж Чоглоков Николай Наумович (1718–1754) был определен камергером к великому князю. Императрица прислала Чоглокову с той целью, чтобы она обучила молодую жену великого князя приемам поведения с мужем, которые помогли бы зачать наследника. Чоглокова, имевшая к тому времени детей, по требованию императрицы стала наставлять Екатерину, как вести себя с мужем в постели. Она была уверена, что причина отсутствия беременности у Екатерины зависит от холодности и от ее нерасположения к мужу.
– Ее величество гневается на вас за то, что до сих пор нет наследника, – сообщила Чоглокова Екатерине. – Вашему высочеству надлежит примениться к вкусам мужа. Быть ему покорной, добиться от него нежности в постели и дать потомство.
Но увещевания результата не давали. Наследник не появлялся. Екатерина продолжала усиленно заниматься самообразованием, в свободные часы занималась играми с фрейлинами двора, гуляла в парке, каталась на яхте по реке, охотно участвовала во всех увеселениях при дворе. Особенно запомнился ей один бал, о котором она позже писала в своих «Записках».
Императрица Елизавета Петровна пожелала, чтобы на этот бал мужчины явились в женской одежде, а женщины в мужской. В таком одеянии полные женщины выглядели карикатурно. Только одна Елизавета была одинаково хороша как в женской, так и в мужской одежде. Екатерина с восхищением смотрела на нее, а позже в «Записках» написала: «Императрица танцевала в совершенстве. Ноги были такими красивыми, каких я никогда не видела. Удивительно изящны. Танцевала она с особой грацией. Хотелось все время смотреть на нее, не сводя глаз. Не находилось ни одного предмета, который мог бы сравниться с нею».
После танцев Екатерина сказала императрице:
– Мужской наряд Вашему величеству к лицу. Вы в нем очень изящны. Если бы Вы были мужчиной, то вскружили бы голову всем женщинам.
Польщенная похвалой, Елизавета поцеловала великую княгиню и ответила:
– Если б я была мужчиной, то отдала бы предпочтение вам.
Во время бала императрица 5 раз меняла платье. Екатерина тоже не отставала от принятого при дворе правила, но меняла наряды только три раза в день. Платья последней европейской моды для императрицы регулярно поставляли из Парижа. Она следила за модой и за тем, чтобы у придворных дам не было одинакового с нею наряда.