Екатерина Великая
Шрифт:
После того как Фике стала российской великой княгиней, мадемуазель Кардель получила от нее в подарок дорогие меха. Матери Екатерина «воздала почести» тем, что почти двадцать лет выплачивала сделанные герцогиней по всей Европе долги и лишь вскользь упомянула ее в своих «Записках».
Семья Фике много путешествовала: девочка объездила практически всю Германию. В 1739 г. в Берлине принцесса София впервые увидела того, с кем впоследствии ее свяжут брачные узы, – сына двоюродного брата матери Петра-Ульриха Голштинского. Ей было тогда десять лет, а ему – одиннадцать. Нельзя сказать, чтобы эта встреча оставила у принцессы благоприятное впечатление.
Зато
Обрести корону, найдя подходящего мужа, – вот в чем состояла мечта любой немецкой принцессы! Не была исключением и София-Фредерика: как всякая девочка из высокородной семьи, близкой к правящей элите, она предназначалась для брака, по возможности с представителем королевской или императорской семьи, и безропотного исполнения супружеских и материнских обязанностей.
Сама Екатерина в своих «Записках» впоследствии отмечала: «Я осмелюсь утверждать относительно себя, если только мне будет позволено употребить это выражение, что я была честным и благородным рыцарем, с умом несравненно более мужским, нежели женским; но в то же время внешним образом я ничем не походила на мужчину; в соединении с мужским умом и характером во мне находили все приятные качества женщины, достойной любви; да простят мне это выражение, во имя искренности признания, к которому побуждает меня мое самолюбие, не прикрываясь ложной скромностью» [2] .
2
Собственноручные записки императрицы Екатерины II. Екатерина II. Сочинения / Сост. и примеч. В. К. Былинина и М. П. Одесского. М.: Современник, 1990.
К этому определению можно добавить тонкое замечание историка Ключевского о том, что будущей Екатерине Великой с детства внушали, что она некрасива. Это рано заставило ее учиться искусству нравиться, искать в душе то, чего недоставало ее наружности. Принцесса испытала слишком мало родительской любви и отказалась от мысли дарить собственные искренние чувства кому бы то ни было. Истинная любовь была чужда девочке, чьи мысли с детских лет занимали лишь мысли о собственном возвышении, которое должно было компенсировать вечно ущемленное самолюбие.
Герцог Христиан-Август Ангальт-Цербстский. Копия неизвестного художника с картины Антуана Пэна
Перед отъездом в Россию отец дал дочери подробные наставления, как ей надлежит себя вести в чужой стране.
Но юная принцесса уже тогда предпочитала жить собственным умом, не подпадая под чье-то влияние. Она сама ставила перед собой цели и сама добивалась их. Отметим, что, отправляясь в Россию, Фике вовсе не намеревалась стать самодержицей. Выдающаяся личность могла бы никогда не раскрыться, будь ее нареченный умным и сильным человеком. Или хотя бы просто нормальным мужчиной.
Вместо этого ей достался скудный умом, нервозный и крайне инфантильный субъект, прославившийся лишь своим самодурством и малодушием, глупостью и крайней болтливостью.
Но, как писала впоследствии Екатерина в одном
Невеста наследника
Екатерина не потратила даром ни одной минуты с тех пор, как оказалась в России. То, что она успела проделать за полтора года, до официального бракосочетания с Петром, человек со средними способностями осилил бы лет за десять, если не за пятнадцать. При этом она постоянно находилась в центре внимания окружающих, далеко не всегда доброжелательного, и должна была просчитывать наперед каждый свой поступок или слово.
С невероятным для столь юной девушки упорством София начала усиленно осваивать русский язык. Вставала по ночам и, расхаживая по комнате, твердила странные, почти непроизносимые для немки слова: «борщ», «щи», «извозчик». Еще более основательно девушка принялась изучать каноны православной религии и особенно различия между православием и лютеранством.
Она прекрасно поняла уже через месяц после приезда в Россию, что без обращения в православие ей не победить и она так и останется немецкой принцессой, чужой для русских людей. А это в ее планы никоим образом не входило.
Хотя отец, напутствуя ее, запретил категорически даже думать о смене веры и сослался на пример супруги царевича Алексея, старшего сына Петра Великого, через некоторое время София преспокойно заявила, что видит слишком мало различий между религиозными правилами для того, чтобы это могло препятствовать принятию ею православия. Это сразу расположило к ней и императрицу, и большинство придворных.
К тому же юная принцесса уже тогда искренне считала, что может принести России много пользы. Но для этого ей надлежало «сделаться более русской, чем сами русские» – и она с пылом и упорством, а также чисто немецкой педантичностью продолжала осваивать русский язык и православные каноны. Она так усердствовала, что едва не умерла: сильно простудилась, сидя за учебниками по ночам на свирепых дворцовых сквозняках босая и в неглиже.
Но когда речь зашла о том, что пора приглашать духовника и что надобно как можно скорее сыскать лютеранского пастора, больная с трудом прошептала:
– Не надо пастора… Я уже считаю себя православной… зовите батюшку.
Будучи практически при смерти, София сумела использовать ситуацию, зная, что о ее необычной просьбе тут же доложат императрице. Так и произошло. Елизавета умилилась, прослезилась и приказала придворным медикам вылечить невесту наследника во что бы то ни стало, под страхом жесточайшего наказания. И ее вылечили!
Елизавета по достоинству оценила рвение будущей невестки, и через полгода после прибытия в «страну медведей» София приняла православие, навсегда превратившись в Екатерину (имя было выбрано в честь Екатерины Первой, матери императрицы) и продемонстрировав пристально наблюдавшему за ней двору и дипломатическому корпусу «исключительное благочестие»: она аккуратно исполняла обряды, выказывала познания в православии и духовный восторг от силы религии.
Выстрел оказался на редкость метким. Во-первых, умница Екатерина расположила к себе не только императрицу и двор, но и значительную часть народных масс. А во-вторых, она ловко противопоставила себя будущему супругу, который, кстати, прибыл в Россию лишь годом ранее ее самой и должен был проникнуться как минимум уважением к народу, которым собирался управлять.