Екатерина Великая
Шрифт:
Первыми о себе дали знать 40 тысяч крестьян Заонежья, приписанных к казенным металлургическим заводам. Центром восстания стал Кижский погост, отсюда и название — Кижское восстание. Главная причина недовольства крестьян состояла в том, что их принудили, помимо заготовки древесного угля и руды, ломать мрамор и участвовать в строительстве Лижемского завода. Другая причина была связана с указом 1769 года, более чем в два раза увеличившим сумму заводских отработок: приписных крестьян обязали отрабатывать на внезаводских работах 1 рубль 70 копеек денег и сверх того 1 рубль вносить в казну. Обязанности, возложенные администрацией, крестьяне считали крайне обременительными — на протяжении зимы 1769/70 года они отказывались работать в мраморных
В ответ на челобитную, поданную на имя Екатерины, глава следственной комиссии генерал-майор Лыкошин велел арестовать зачинщика протеста Клементия Соболева. Однако крестьяне освободили закованного в кандалы Соболева, сменили старост, уговаривавших их прекратить сопротивление и изъявить покорность. Две тысячи вооруженных крестьян намеревались оказать сопротивление карателям, но сражение не состоялось — крестьяне убедились в его бессмысленности, ибо невозможно было устоять против наведенных на них пушек. В 1771 году восстание было подавлено, а вожаки отправлены на каторгу в Сибирь [119] .
119
РИО. Т. 10. СПб., 1872. С. 345; Там же. Т. 27. СПб., 1880. С. 27; Балагуров Я. А. Приписные крестьяне Карелии в XVIII–XIX вв. Петрозаводск, 1962. С. 283–307.
Другим симптомом социальной напряженности стал вспыхнувший в том же 1771 году Чумной бунт в Москве. Эпидемия чумы, занесенная с русско-турецкого театра войны, распространялась с неимоверной быстротой, поражая прежде всего городскую бедноту и работных людей мануфактур, скученно живших и трудившихся в антисанитарных условиях. Все, кто мог бежать из старой столицы, воспользовались этой возможностью: ее покинули часть дворян, богатые купцы. Главнокомандующий Москвы граф Салтыков позорно бежал в подмосковную усадьбу, оставив население на произвол судьбы.
Мертвые тела валялись на улицах, имущество умерших предавалось огню, их родственников держали в карантинах. В наэлектризованную толпу кто-то бросил клич, что исцеление принесет чудотворная икона Божьей Матери у Варварских ворот. Толпа ринулась к иконе. Дальнейший ход событий довольно точно описан Екатериной в посланиях к Бьельке и Вольтеру: «Когда архиепископ московский узнал, что в продолжении нескольких дней толпы черни собираются перед иконой, которой приписывали силу исцеления, между тем как народ издыхал у ног Богородицы, и что туда приносили много денег, то он (фельдмаршал Салтыков. — Н. П.) приказал запечатать этот ящик для сбора приношений. Тогда часть этой сволочи стала кричать: „Амвросий (архиепископ Московский. — Н. П.) хочет ограбить казну Богоматери. Надо убить его“. Другие вступились за архиепископа; от слов перешли к драке; полиция хотела разнять их, но обыкновенной полиции было недостаточно.
Самые ярые побежали в Кремль, выломали ворота монастыря (Чудова. — Н. П.), где живет архиепископ, разграбили этот монастырь, перепились в погребах, и, не найдя того, кого искали, часть из них направилась в Донской монастырь, откуда вывели этого старца и бесчеловечно умертвили его; оставшаяся часть вступила в драку при дележе добычи» [120] .
Три дня — 15–18 сентября — на улицах шли бои. Бунт был подавлен прибывшими в Москву полками регулярной армии.
120
РИО. Т. 13. СПб., 1874. С. 173, 174.
Чумной бунт — типичное стихийное выступление толпы, действовавшей вопреки здравому рассудку: архиепископ предпринял разумную меру, когда велел убрать икону, прикладывание к которой способствовало распространению поветрия. В ситуации, когда в городе наступило безвластие, когда бегство власть предержащих вызвало повсеместное раздражение, когда разъяренной толпе нужен был виновник ее безысходного положения, им случайно оказалась неповинная жертва.
Если Кижское восстание и Чумной бунт явились лишь симптомами назревавшего широкомасштабного социального конфликта, то восстание яицких (уральских) казаков можно считать прямым предвестником движения Пугачева: последнее возникло на земле яицких казаков, которые длительное время были его движущей силой и выдвинули из своей среды соратников самозванца.
Недовольство яицких казаков вызревало долгие годы и первоначально носило локальный характер; оно было вызвано произволом атаманов и старшин, устанавливавших незаконные поборы в свою пользу, свирепо расправлявшихся с казаками за малейшее проявление независимости и нежелание безоговорочно соглашаться с бесконтрольным расходованием казачьей казны. Уже в 50-е годы XVIII века в неоднородном по имущественному положению казачестве обнаружилось два лагеря. Меньшую его часть составляла так называемая послушная сторона, возглавляемая атаманом. Сюда входили наиболее обеспеченные казаки, из которых рекрутировались выборные должности, предоставлявшие немалые выгоды.
Рядовые казаки составляли войсковую сторону. В отличие от послушной стороны, готовой ради сохранения своих постов безропотно выполнять указы Военной коллегии, войсковая сторона сопротивлялась не только произволу войсковой канцелярии, но и Военной коллегии, ограничивавшей казачьи вольности.
Упреждая события, отметим, что стремление войсковой стороны сохранить автономию и казачьи вольности было обречено на неудачу — все эти атрибуты казачьей жизни противоречили абсолютистскому режиму. Рано или поздно должно было наступить время унификации управления и установления общих для всей страны бюрократических органов власти. Войсковая сторона посылала в столицу множество делегаций с жалобами на атамана и Войсковую канцелярию, а также на Военную коллегию, то и дело покушавшуюся на казачье своеволие. В Яицкий городок, столицу казачества, одна за другой приезжали комиссии, разбиравшие жалобы войсковой стороны, но комиссии, как правило, подкупленные послушной стороной, выносили вердикты, угодные атаману и старшинам и ущемлявшие интересы основной массы казачества.
В создавшейся напряженной обстановке каждая мера, ограничивавшая казачьи традиции, вызывала острый протест, готовый перерасти в вооруженную борьбу. Детонатором, вызвавшим взрыв на Яике, послужило постановление Военной коллегии, подтвержденное императрицей, о формировании легиона в составе 334 яицких казаков, призванных, подобно рекрутам, на службу, которую они должны были отбывать вдали от родных мест. Казаки сочли эту акцию попыткой превратить их в солдат регулярной армии и в 1769 году обратились в Военную коллегию с просьбой отменить свое решение, но та настаивала на своем, сделав казакам незначительную уступку — разрешила им не брить бороду.
В ответ на отказ служить в легионе атаман Тамбовцев велел комплектовать команду из схваченных на улице первых попавшихся казаков.
Казакам дважды удалось совершить в столице «дерзновенный» поступок — лично вручить императрице челобитную. На этот раз их просьба была удовлетворена: «снисходя на их просьбу, — писала Екатерина, — увольняем их вовсе от легионной команды, куда их впредь не наряжать» [121] . Одновременно императрица велела отправить на Яик очередную следственную комиссию с поручением расследовать противозаконные действия атамана и старшин, отстранить от должности Тамбовцева.
121
Дубровин Н. Пугачев и его сообщники. Т. 1. СПб., 1884. С. 42, 45.