Ёкай

Шпик Алексей

А его реплики? Помочь... по прихоти? Это вообще что? Он совсем тупой или как? Что за хрень он тут изобразил. Зачем? Помочь, чтобы подчинить и управлять как шестерками - это я понимаю, сама бы так сделала, будь чуточку сильней, но его действия... мне словно мозг вые*али!

– Успокойся, Зиг, а то того и гляди, еще на нас кинешься.
– Пошутил один колючий уты*ок.

– Не прощу. Это меня должны бояться, а не я! Ну подожди, если в следующий раз нас сведет дорога вместе, я тебя уделаю.
– Проигнорировав реплику Кира, прошипела я, глянув в сторону ушедшей фигуры. И за изнасилованный тобой мозг ты ответишь отдельно, *пип*!

– А вот

мне бы очень не хотелось с ним встречаться снова. Я понял чуть больше вашего, и не знаю, что это за вид такой, но он только-только перешел на развитый круг, однако уже так шибает своей силой. При следующей встрече он уже будет настоящим чудовищем.
– Высказался пернатый му**к!

Ближе к утру, опушка леса и все еще живой каге-сан.

Это было тяжело. Я уже сбился со счета, сколько я провел сражений за ту ночь. Я даже перенесся из одного пригорода в другой просто на инстинктах. Да, знатно я силы потратил. В себя пришел только ближе к утру, когда ночь стала терять свои права, а с ней начала улегаться и моя сила. Да, я выжил! Именно таковы были мои первые слова, когда я устало грохнулся на траву, под недовольный писк придавленного кицунэ-би, с честью прошедшим ночное испытание, и вроде даже ставшим насыщенней.

К сожалению, начал радоваться я зря, впереди меня ждала знатная подстава. То, что я перешел на новый круг развития я принял как должное - эмоций после столь выматывающей ночи не осталось. Зато я оценил условия своего развития. Да, помогать чиститься ауре и правда можно, но это процесс очень муторный и долгий. Более того, нужна еще и определенная планка силы, после которой возможен переход на следующую ступень - прямиком в средний круг развития. И вот тут начинаются проблемы. После каждого съеденного ёкая, мне придется долго и кропотливо сидя на одном месте его правильно переваривать, растворять паразитные куски оставшиеся от жертвы во мне (ох сколько их во мне сейчас), все это правильно встроить в свою энергетику. Плюс само расширение этой самой энергетики намекает на перестройку её под более развитые стандарты... после каждого сожранного ёкая! Мне хотелось выть от безнадеги, когда я представил, сколько мне всего придется делать!

Ах да, еще ко мне снова пришла информация из инфо-сферы. Теперь я знаю, когда человечество колонизирует Луну, и еще узнал имя человека, что создал первый каменный топор, сумев скрепить палку и острый камень. Мда. ну очень важная информация... хотя создание топора я смогу и повторить. Главное чтобы цели отличались от "пристукнуть гада из соседней пещеры", а именно с такой целью и был изобретен первый топор.

А теперь на закуску, у каждого ёкая есть свой способ развития энергетической основы в таких случаях, как сейчас у меня. И мой вариант мне очень не нравится. Хех, боюсь, человечного во мне резко станет меньше, ведь мой подход требует иного взгляда на жизнь.

– Как же я не хочу быть чем-то вроде злобного джина!
– раздосадовано произношу, кидая вдаль небольшой, с ноготь размером, золотой камень.

Глава 8.

Утро, для всех оно начинается по разному, но для Джона Норингтона оно всегда начиналось с чашки крепкой бурды, что местные гордо именуют кофе. Ну почему его понесло в эту богами забытую Америку? Хех, да нет, как раз понятно, почему - во всем виноваты бабы. Надо же было влюбиться в американку? Сейчас бы у себя в Англии он бы занимал более подходящее ему положение! Но нет, последовал за ней сюда, и пусть уже пять лет в браке, а дочери через полгода шесть лет исполнится, но будь возможность у Джона все переиграть, он бы выбрал не следовать за беременной дурой, залетевшей от него, а остаться на родине, где он был перспективным врачом, а не перебежчиком.

Как

тяжело ему дались первые годы, тут невозможно было даже описать. Особенно учитывая, что тогда началось в стране. "Удачно" сменил место жительства, иначе не скажешь. И что в итоге, вместо блестящей карьеры стал врачом в захолустном городишке рядом с Джерси. С другой стороны, врача тут не тронут, хотя бы потому, что их было всего трое на город. Город, где вечно идут разборки, и даже мелкие беспризорники через одного имеют пусть некачественное, но оружие. Что за ужасная политика, все мощи страны в начале войны были брошены на создание оружия в промышленных масштабах. Люди голодают и умирают, лекарств не хватает, дефицит... да всего! а правительство клепает оружие и продает его другим. Нет, постепенно это выводит страну из её ужасного положения, но простым жителям от этого не легче, почти все заработанное тут же уходит в дело на создание еще большей партии вооружения "странам-союзникам". Хоть бы что-то пустили пусть даже на закупку еды для населения, или чего еще подобного. Где это видано, чтобы пистолеты стоили дешевле, чем полный пакет еды?

Каждый раз Джону даже страшно было идти на работу, и этот день не был исключением. Выйдя на улицу и отправившись в сторону работы, Джон поежился от промозглого ветра. Последние дни лета были уже по-осеннему холодны, и "градусы тепла" им прибавляли вечно недовольные лица прохожих. А с чего быть довольным с такими проблемами. И у всех одно и то же, день за днем. Привычный обмен приветствиями с соседом. так же спешащим на работу, и даже более того, в то же здание. Только работа другая, у Джона врачевать, а Джиму уже мерки снимать. Да, его сосед работал гробовщиком и сразу же в том же здании. У американцев действительно черный юмор, или это они настолько практичны, что, выйдя с неутешительным диагнозом от врача можно сразу завернуть в соседний подъезд, и заказать себя последнее пристанище?

Вежливый отказ на вежливое предложение подвести, это все так же было привычно и повторялось изо дня в день, словно заевшая пластинка, крутящаяся по кругу. Джим всегда предлагал подвезти, а Джон отказывался, поскольку хотел максимально отдалить начало рабочего дня и дорожил каждой минутой вне кабинета. Пусть серость города давила лишь чуть меньше, чем пациенты с их проблемами и болячками.

Путь по улицам города к месту работы тоже не отличался разнообразием. Первое время хотя бы обилие попрошаек поражало и вызывало хоть какие-то эмоции (чем те и пользовались), сейчас и это стало обыденностью. Пожалуй, это даже пугало.

Однако, в привычный механизм сегодня вошла ошибка, не критичная, но запоминающаяся настолько, что даже вырвала Джона из его невеселых мыслей. У прилавка полупустой лавки стоял молодой человек в странной одежде, настолько поношенной, что понять, чем это было раньше, никак не выходило. Но при этом одежда смотрелась какой-то... свежей что ли? Как минимум, уже это было странно. Но и сам владелец данного одеяния был странным. Он молча, жестами пытался донести до помощника пекаря, стоящего за прилавком, что-то. Клянчит еду? Это было привычно, и сам Джон всегда наблюдал таких попрошаек у лавки с выпечкой (большую часть которой, есть подозрение, попросту зажимают). Но сама личность попрошайки была странной, сколько не приглядывался Норингтон, он никак не мог понять, кем является незнакомец, в нем сочетались черты и европеоидной и азиатской расы. Но при этом они были какими-то неправильными, не как у полукровок, а Норингтон таковых успел повидать еще в Англии.

Однако, задерживаться у лавки и дальше Джон не мог себе позволить, и уже почти прошел мимо, как на очередной отказ дать булку... судя по жестам, просили именно этого, но уж больно невозмутимое лицо было у попрошайки, словно неживое и это тоже напрягало, означенный "странный тип" просто протянул ладонь, на которой лежал небольшой камушек. Золотой камушек! И снова указал на булку не первой свежести, игнорируя удивленный вид продавца и ошарашенных зрителей, что, как и Джон, остановились посмотреть на бесплатное развлечение.