Экипаж Большого Друга
Шрифт:
— Это у меня-то комплекс? Ну вот, а я-то старался не обидеть, не показывать своё превосходство в полной мере. Может, в дурака сыграем, в подкидного? Чтобы выяснить, кто есть кто, — на полном серьезе предложил, чертяка.
— Ладно, чего разошёлся. Расскажи эту версию нашим, может, кто чего и путное скажет. Пошутил я насчёт комплексов, — пришлось мне пойти на попятный.
— У меня не может быть такого. По определению. Нет у меня подсознания и прочих ваших прибабахов.
Я вылез из слишком уж удобного кресла, заметил:
— А вот ты сейчас употребил чисто
— Тут другое. Я не готов спорить на эту тему. Что с координатами будем делать? Здесь недалеко.
— Раз недалеко, значит, будем посмотреть. Описание места, хоть, есть? Или только циферки? — испытывая облегчение, перешел я к делам насущным.
— Да какое описание. Даже предположений и тех нет. Что с них взять-то, с этих тихонь!
До этого самого «недалеко» добирались двое суток, но целенаправленно и в обычном ритме. Димка стал вставать, инопланетная зараза, взломавшая его иммунитет, благополучно издохла стараниями Чарли и чудо-препаратов, произведённых Проектом. Бросив читать о Шааяссе, Круглый занялся штудиями философскими, что совершенно не добавило ему бодрости и оптимизма, а меня заставило обратиться с просьбой к Чарли:
— Ты можешь мне объяснить, чем занимается Дима целыми днями?
— Могу, пожалуй. Он пытается смоделировать Бога. С большой буквы. Загонял меня, если честно. Как будто неясно, что если бы я такое мог, то сам давно уже…
Ну, дела. Круглый всегда чурался рассуждений на такие темы, стеснялся даже. Говорил, что ему и без высшего разума нескучно живётся или ещё как-нибудь отшучивался.
— Как считаешь, стоит с ним поговорить, постараться убедить, что не время для сомнений и поисков? — боже мой, у кого я прошу совета! Мы окончательно вышли за рамки нормы. Интересно, куда придём?
Я спрашиваю у нечеловека, как мне вести себя с лучшим другом, лучший друг строит модель Бога, и всей командой мы рвёмся навстречу загадочному нечто, которого на двух планетах называют богом. Наша экспедиция постепенно теряет первоначальный смысл, мы рискуем забыть, кто мы на самом деле. Земля осталась где-то очень далеко, а её проблемы могут показаться второстепенными по сравнению с возникающими вопросами. Вот Димка, кажется, уже…
— Нет.
— Что? — я успел забыть о своём вопросе и не сразу понял, к чему относится реплика. — Почему?
Чарли сделал паузу, будто бы размышляя. Меня начинали раздражать его попытки имитировать человека.
— Не знаю, какие отношения были у вас до полёта. То есть, знаю, вы друзья. Но сейчас попытка дружеской беседы вызовет у Дмитрия отторжение. Он другой. Да ты бы и не стал спрашивать, если б сам не понимал. Такое вот моё скромное мнение.
Хотел, было, сделать Чарли замечание, но лишь спросил:
— Есть средство от раздражительности? Мож, химия какая.
— Щаз! Не хватало ещё, чтоб капитан на колёса подсел. Скоро тебе не до своих нервов станет, последний прыжок остался. Уверяю, всё как рукой снимет, если, конечно, там есть то, что нам нужно. Сейчас рекомендую тренажеры, сауну, ужин и спать. Как доктор.
Процедуры, однако, закончились ужином, сон пришлось отложить. В столовой, где мы собрались, раздался голос Чарли:
— Вижу неопознанные объекты в количестве двух, дистанция пятьдесят тысяч, только что вышли из прыжка. Идут прямиком к нам. Мелкие какие-то. Кто хочет посмотреть, прошу в рубку.
Посмотреть пожелали все. «Мелкие» объекты оказались при ближайшем рассмотрении шарами размером с Друга. Парочка приблизилась, сбрасывая скорость, шары разошлись и рывком сместились так, что один оказался слева, другой справа от нас. Расстояние между нами стало не больше километра.
Иван меланхолично поигрывал мухобойкой, демонстрируя изрядную выдержку.
— По-моему, нас изучают, — Димка почесал нос, — а могут и того, транплюкировать нахрен.
— Точно, изучают. Упорно пытаются залезть и пошарить сканерами внутри. Но нас голыми кварками не возьмёшь, — гордо заявил Чарли. И тут же добавил: — Энерговооружение у них — будь здоров, не хуже нашего. Первыми наезжать не стоит, хотя, они и проявили грубость, на приветствие не ответив.
— Что, совсем молчат? — спросил Мирон, не отрываясь от своей консоли. — Да, ребята! Это вам не сервы, наши не пляшут. Я даже не могу понять структуру шариков. Поле, но какое!.. Не в нашей компетенции.
Пока Герке восхищался и уничижался, шары начали расходиться, отдалились, опять рывком. И исчезли. Перед тем, как они пропали, мне почудилось, что на одном из шаров возник слабенький отблеск красного цвета.
Заговорили разом:
— Я не зарегистрировал ничего, очень тихо ушли. Сволочи, — позавидовал Чарли чужим возможностям.
— А они красивые, — Алёна улыбалась.
— В ответ они чем-то мигнууули, — пропел Димка, стараясь подражать знаменитому голосу.
Ага, значит, не показалось. Я спросил:
— Чарли, что за вспышка?
— Не вспышка, а банальная передача в оптическом диапазоне, расшифрую, скажу. Сложное кодирование, сразу не поймёшь, — последнюю фразу он произнёс кряхтя, клоун самоучка.
После вспышки реплик повисло молчание, которое нарушил Чарли:
— Расшифровал, они заодно с посланием передали целый словарь. А само послание простое, можно перевести как «доступ открыт, но делать там вам нечего». Но если полностью развернуть, то получится очень долго, очень сложный язык, явно не звуковой, потому как предполагает несколько параллельных каналов. Похоже, мы влипли.
После таких слов мы дружно, не сговариваясь, развернули кресла так, чтобы каждый мог видеть каждого. Но смотрели на меня. Я при этом смотрел в необъятные космические просторы, как и положено руководителю, который не знает что сказать. А что тут скажешь? Не возвращаться же, тем более явной угрозы никакой. Пуганые мы просто. Пришлось отделываться не слишком содержательной фразой:
— Завтра на месте во всём и разберёмся. Мирон, как, по-твоему, эти шарики нас сильно опередили в смысле возможностей?