Экипаж Большого Друга
Шрифт:
— Да, очевидно. Попробуйте остановить компьютер верфи. Без неё мы лишимся последнего средства от порчи. Сейчас он предоставлен самому себе, может быть, снова пойдёт на контакт. Хотя я сильно сомневаюсь.
Алёна справилась с собой, спросила:
— Что он тебе сказал?
Ох ты, боже мой! Чего он мне только не наговорил. Я ответил:
— Сказал, что станет супером, и всех победит. В общем, до сих пор у нас не было принципиальных соперников, а теперь есть. Наполовину сумасшедший супермен, который знает о нас всё. А теперь он, значит, обосновался на Олимпе.
— И что будем делать? Комп не отвечает, глухо всё, такое чувство, что он его попросту отключил, большинство цепей выглядят мёртвыми, — понуро проговорил Мирон.
Люблю я этот вопрос! Что делать? С детства, со школы. Если он прозвучал, то дело дрянь.
— Действуем по плану бэ, — буркнул я.
— Не понял, — до Чарли шутка не дошла.
— Это ты просто фильмов не смотрел никогда, — сказал я, стряхивая оцепененье. — В общем так. Пока думаем. Я выбираюсь наружу, если ничего к тому моменту в голову не придёт, действуем по обстоятельствам.
— Если не знаешь, куда идти, иди вперёд, — на этот раз к месту процитировал Герке и добавил, словно зная мои мысли: — Знать бы ещё, где он, перёд.
Так мы и просидели за разговорами до тех пор, когда к борту моего «патиссона» причалил спасательный. Я перешёл на него, запустил программу автопилота, проверил — успеваю. Попробовал думать, не получилось, никаких выходов из ситуации не просматривалось. Так промаявшись полдня, наконец, вспомнил:
— Чарли, что тебе ответили с Земли по поводу прогноза?
Чудо чудное! Чарли попытался соврать и не смог:
— Да так, глупости всякие… Вот.
— Не понял, ты что, скрываешь от меня информацию? Выкладывай, — подпустил я в голос строгости.
Чарли промямлил:
— Да, прислали прогноз. Никудышный он, совсем плохой. А что самое хреновое, кризис начался и развивается очень быстро… В полном соответствии с прогнозом.
Абзац. Шутки кончились.
— И что там, в конце того прогноза?
На этот раз он ответил без запинок:
— Гибель цивилизации.
Вот так вот, просто и сказал — гибель.
— Срок? Говори всё, не заставляй тянуть клещами.
— Осталось меньше года, и порча тут не причём. Всё рухнуло в одночасье, когда штаты решили оттяпать весь Аравийский полуостров. Нефть-то, оказалось, будет ещё долго нужна. Наши выступили с протестом. Ну и, понеслась катавасия. В России введено чрезвычайное положение, аналогично в штатах, в Европе, в Китае. Это война, Саш. Я не хотел говорить, слишком много и сразу как-то случилось… Извини.
— Глупости, я понял. Теперь можно переходить к плану бэ, — не хотелось демонстрировать эмоции, слова получались сухими, как бумага. — Проси помощь у Шааясса, мы идём к Земле. Рассчитай примерный график движения. Проект пока не ставь в известность. После сообразим, как вести себя с ними. С этого момента мы им не подчиняемся, действуем по собственному усмотрению. Если у тебя есть возражения, говори, чтобы после не возникало поводов для споров. Лучше решить всё сейчас.
После минутного молчания он спросил:
— Я не понял, почему ты не хочешь, чтобы на Земле знали о том, что идёт помощь? И ещё, надо бы посоветоваться с остальными.
— А разве нас не все слышат? — удивился я.
— Слышат все, но ты сказал «если у тебя есть возражения», — он сделал ударение на «тебя».
— Извините, ребята, оговорился, — смутился я. — А Проект я не хочу вмешивать просто по причине их недееспособности. Почему они скрыли от нас результаты прогнозов? Мы могли бы послать помощь раньше. Значит, они её боятся и не желают. Такие вот рассужденья.
— Саш, в чём же будет заключаться помощь? Что может флот шааян, кроме как воевать? — Иван недоумевал.
— Вот именно. Ты слышал про миротворцев? Шааяне силой оружия остановят бойню. Если согласятся, конечно. Соломон, может быть, тебе заняться этим? Используя авторитет.
Сол ответил коротко:
— Согласен. Я ушёл к Шааяссу. До связи.
Почти хором мы ответили:
— Счастливо!
Мирон сначала произнес «м-ээм», прокашлялся, спросил:
— Капитан, скажи-ка, ты ведь заранее готовился к такому повороту? Ну, я о ситуации на Земле.
О, кажется, меня хотят определить в пророки.
— Нет, Мирон, экспромт. Да и что ж такого я придумал, сногсшибательного? Всё напрашивается само.
Ответил Иван:
— Дело тут не в сложности, а в уверенности… Мда.
— Ребята, я отдохну, пожалуй, — сказал я, отворачиваясь от экрана. — Устал я. Делать мне пока нечего, так хоть поваляюсь впрок, и вам советую развеяться. У нас ещё много работы впереди, — не дожидаясь ответа, я прервал связь.
Люди взрослые, поймут. Я действительно не мог говорить, равно, как и выслушивать других. Не было той усталости, что валит с ног, просто наступило пресыщение мыслями, своими, чужими, умными, глупыми, всякими. Осталось всего одно желание — забыться, лежать, именно лежать, и не думать, не слышать, не видеть. Чем я и занялся, да так успешно, что не заметил, как опять уснул.
Пробуждение напомнило те времена, когда я обязан был ходить на работу в соответствии с кем-то составленным дурацким расписанием. Точно так же не хотелось открывать глаза, потому что знал, за этим последует опостылевшая еда, общественный транспорт с его прелестями, опостылевшее рабочее место, а в конце дня — усталость и скука. Давно забытое ощущение было столь острым, что я в первый момент даже попытался отключить будильник, и с запозданием сообразил, что не будильник звенит, а сигнал связи. Меня вызывает Чарли.
Я машинально глянул на часы, половина восьмого. Хорошо поспал, на Друге, наверно, просто устали ждать моего пробужденья и решили помочь в трудном деле. Видно, сон скоро станет последним прибежищем и способом отгородиться от проблем.
Как же по-детски выглядят наши потуги одним махом решить все проблемы. Как мало мы ещё знаем и можем и как многого не знаем. Наша экспедиция — сплошная череда просчётов и глупых ошибок. Проект, созданный для спасения, стал причиной грядущей катастрофы. И всё опять зависит от горстки людей, волей случая, оказавшихся в центре пересечения сил.