Экипаж «Меконга»
Шрифт:
— Теперь подай мне тот сосуд!
Федор, как во сне, шагнул к полке, снял с нее сосуд из красного стекла, подал старику.
Старик сложил вдвое среднюю часть цепочки и окунул ее в сосуд, из которого пошел едкий дымок.
— Убить верховного жреца — большое благо для народа. Но обычное оружие бессильно. Если мы успеем, ты поймешь… Сейчас я сделаю твой нож пригодным…
Старик вынул цепь из сосуда, осмотрел ее звенья, ставшие совсем тонкими. Сильно рванул. Затем, волоча обрывок цепи, бросился к столу, где стояла машина молний. Соединил ее проволоками с несколькими медными сосудами, быстро переставил какие-то перекрученные серебряные кольца, опутанные проволокой…
— Дай твой нож! — скомандовал он.
Федор стоял, бессмысленно уставясь на машину. Старик схватил его за ворот рубашки, сильно встряхнул: — Очнись! Очнись! Ты понимаешь меня? Федор слабо кивнул.
— Дай нож!.. Так. Теперь крути!
Федор завертел ручку машины. Брызнули голубые молнии. Старик ввел лезвие ножа внутрь одного из колец. Вокруг ножа возникло слабое сияние.
— Крути быстрее!
Сияние усилилось и вдруг погасло.
— Довольно! Теперь возьми нож за клинок. Пальцы Федора прошли сквозь клинок, как будто он был соткан из воздуха… Вскрикнув, Федор отдернул руку. Спотыкаясь, стал отступать к окну. Пронеси, нечистая сила…
— Я слышал, ты воин, но вижу трусливую женщину! — яростно крикнул старик, и этот окрик заставил Федора опомниться. Он несмело взял нож за рукоятку — она оказалась обыкновенной, твердой. Снова тронул лезвие — рука свободно прошла сквозь него, пока не уперлась ладонью в рукоятку…
— Теперь клинок безвреден для всех людей, — сказал старик, — но для верховного жреца он смертелен.
Со двора донесся гул голосов. Федор выглянул в окно и отшатнулся: двор был полон людей с факелами.
— Слушай! — сказал старик. — Пока я храню свою тайну, жизнь моя вне опасности. Как бы они ни озлоблялись, они не причинят мне вреда, ибо моя смерть для верховного жреца страшнее, чем его собственная. Не первый раз пугают меня удушением. И тебе, пока их замыслы не исполнились, нечего опасаться: ты им нужен, они не могут строить большие сооружения…
За дверью послышались шаги и голоса.
— Запомни, — быстро прошептал старик: — только этим ножом можно поразить верховного жреца. Но сейчас это бесполезно. Ты поразишь его, когда придет нужный час. Спрячь нож за окном, я сумею тебе передать его… Ты понял меня?
— Да…
Федор высунулся в окно и спрятал нож в углублении каменной резьбы. Старик тоже выглянул, нащупал тайник, удовлетворенно кивнул. Потом вернулся на свое место и сел на подушки, прикрыв обрывок цепи.
Внезапно в комнату вошел сквозь запертую дверь верховный жрец. Он окинул Федора ледяным взглядом, сказал на хинди:
— Чужеземец, поднимая на меня руку, ты не ведал, что творил. Только поэтому я тебя прощаю. Ты сможешь искупить вину лишь полным повиновением. А теперь — отвори дверь!
Федор с ужасом смотрел на него. Пересилив страх, подошел к двери, отодвинул засов.
В комнату вошел Лал Чандр, за ним — слуги с факелами. Двое из них по знаку своего господина вынесли неподвижное тело факира.
— Ты не знаешь наших обычаев, юноша, — сдержанно проговорил Лал Чандр. — Тебя привела сюда твоя карма. Тебе не должно быть дела до наших забот, которые тебе непонятны…
У Федора все еще тряслись руки. Зло взглянул он на Лал Чандра, хмуро сказал:
— А почто меня в плену держите? Наш государь не в войне с Великим Моголом.
— Я не знаю, кого ты зовешь Великим Моголом, — отвечал Лал Чандр. — Если ты говоришь о том, кто сидит в Дели и дрожит в своем дворце, то он уже не велик и его царство помещается под его ступнями… Как только ты завершишь работу, — продолжал он, — мы щедро наградим тебя и отпустим на родину. А теперь иди в свою комнату.
Так кончилась эта ночь, похожая на дурной сон, — кончилась неожиданно благополучно для Федора.
А на следующий день Лал Чандр увез его обратно в храм Кали.
Глава одиннадцатая, Вода прибывает. — Соглядатаи. — Федор слагает вирши. — Колесо завертелось. — «В тебе нет надобности». — Федор взбунтовался. — Снова появляется Рам Дас
День вчерашний ушел, а завтрашний день — я не знаю, достигну ли я его…
Летняя жара стала спадать. Океанские муссоны несли темные дождевые тучи. В горах, у подножия Гималаев, выпали первые дожди.
Лал Чандр ходил озабоченный, подгонял строителей: нельзя медлить, вот-вот прибудет вода в речке…
Рытье обводного канала заканчивалось. С утра до вечера непрерывно тянулись полуголые люди, несли на головах корзинки с землей. Федор не выдержал: дал Сингху эскиз одноколесной тачки и, когда она была готова, показал ее Лал Чандру.
— Смотри, один человек с тачкой свезет вшестеро больше, чем в корзинке на голове.
— Людей надо вшестеро меньше, — ответил Лал Чандр, — но каждому из них надо сделать такую колесницу. За это придется платить плотникам, а земленосам я ничего не плачу… Но времени мало — пусть будет по-твоему.
Плотина, шлюзовый затвор и желоб были готовы и ожидали только подъема воды в речке.
Водяное колесо тоже ожидало воды. От колеса через отверстие в стене уходили в храм, в помещение, примыкавшее к главному залу, длинные деревянные валы.
Федор рассчитал, что водяное колесо будет делать около четырех оборотов в минуту, а оба параллельных вала, получающих от него движение, будут крутиться в тридцать раз быстрее.
На каждом валу было насажено по десять двухсаженных дисков из дерева, покрытого гладкой, блестящей коркой какой-то редкой смолы. Длина окружности каждого диска составляла примерно шесть с третью сажен. При ста двадцати оборотах в минуту точка на окружности будет пробегать полторы версты в минуту, девяносто верст в час.