Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Экономическая проблема мазохизма
Шрифт:

Если быть готовым оставить в стороне некоторую не­точность, то можно сказать, что действующее в организ­ме влечение смерти — первосадизм — тождествен мазо­хизму. После того, как главная его часть была перенесе­на вовне, на объекты, внутри, в качестве его остатка, сохраняется собственно эрогенный мазохизм, который, с одной стороны, стал компонентом либидо, с другой же, все еще имеет своим объектом собственное Я. Итак, этот мазохизм мог бы быть свидетелем и пережитком той фазы развития, в которую произошло столь важное для жизни легирование влечения смерти и Эроса. Мы не удивимся, услышав, что при определенных обстоятель­ствах садизм, разрушительное влечение, которое было обращено вовне, спроецировано, может быть вновь инт­роецировано, обращено вовнутрь, регрессируя, таким образом, на свою более раннюю ступень. Результатом этого является возникновение вторичного мазохизма, добавляющегося к первоначальному.

Эрогенный мазохизм участвует во всех фазах разви­тия либидо, заимствуя

у них свои меняющиеся психиче­ские облачения. Страх быть съеденным тотемным живо­тным (отцом) происходит от примитивной оральной ор­ганизации; желание быть битым отцом — от следующей за ней садистско-анальной фазы; как некий осадок фал­лической ступени организации в содержание мазохист­ских фантазий вступает кастрация, хотя позднее она и отклоняется (verleugnet) ***** ; из окончательной же гени­тальной организации выводятся, естественно, ситуа­ции, в которых note 9выступает объектом коита и субъектом деторождения, характеризующих женствен­ность. Легко можно понять также и роль ягодиц в мазо­хизме * , независимо от ее явного обоснования в реально­сти. Ягодицы являются эрогенно предпочитаемой час­тью тела в садистско-анальной фазе, подобно тому как грудь — в оральной, а пенис — в генитальной фазе.

Третья форма мазохизма, моральный мазохизм, ** примечателен прежде всего постольку, поскольку он ос­лабил свою связь с тем, что мы признаем за сексуаль­ность. Ко всем прочим мазохистским страданиям привя­зано условие, чтобы они исходили от любимого человека и претерпевались по его повелению. В моральном мазо­хизме это ограничение отпадает. Само страдание оказы­вается тем, что имеет значение; уже не играет никакой роли, принесено ли оно любимым или же равнодушным человеком; оно даже может быть вызвано какими-то безличными силами или обстоятельствами: настоящий мазохист всегда подставляет щеку там, где видит воз­можность получить удар. При объяснении этого поведе­ния напрашивается мысль оставить в стороне либидо и ограничиться допущением того, что здесь разрушитель­ное влечение вновь было обращено вовнутрь и свирепст­вует теперь против своего Я; однако, должен же быть смысл в том, что языковое употребление не отказалось от соотнесения этой нормы поведения с эротикой и на­зывает мазохистом и подобного самоеда.

Верные нашей привычной технике, мы прежде всего хотим заняться крайней, несомненно патологической формой этого мазохизма. В другом месте *** я описал, как во время аналитического лечения мы сталкиваемся с пациентами, поведение которых в отношении его тера­певтического влияния вынуждает нас приписать им не­кое “бессознательное” чувство вины. Там же я указал, как узнают подобных лиц (“негативная терапевтиче­ская реакция”) и не скрыл того, что сила подобного им­пульса составляет одно из серьезнейших сопротивлений и величайшую опасность для успеха наших врачебных или воспитательных замыслов. Удовлетворение этого бессознательного чувства вины есть, наверное, самая сильная позиция того выигрыша (составного, как прави­ло) , который человек получает от своей болезни, — сум­мы сил, которые восстают против выздоровления и не желают отказываться от болезни. Страдание, принося­щее с собой неврозы, есть именно тот фактор, благодаря которому они обретают ценность для мазохистской тен­денции. Поучительно также узнать, что наперекор вся­кой теории и ожиданию невроз, сопротивляющийся лю­бым терапевтическим усилиям, может вдруг исчезнуть, если страдающее им лицо оказывается в плачевном по­ложении несчастливого брака, теряет все свое состояние или приобретает опасное органическое заболевание. В таких случаях одна форма страдания сменила на посту другую, и мы видим, что единственно важным было лишь суметь сохранить известную меру страдания.

Пациенты нелегко соглашаются с нами в том, что касается бессознательного чувства вины. Они слишком хорошо знают, в каких муках (угрызениях совести) вы­ражается сознательное чувство вины, сознание вины, и потому не могут согласиться с тем, что в них могли найти себе приют совершенно аналогичные импульсы, о которых они совсем ничего не подозревают. Я думаю, мы в известной мере учтем их возражение, если отка­жемся от и без того некорректного с психологической точки зрения наименования “бессознательное чувство вины” **** и вместо этого скажем “потребность в наказа­нии”, что с таким же точно успехом отражает наблюда­емое положение вещей. Мы не можем, однако, удер­жаться от того, чтобы не вынести своего суждения отно­сительно этого бессознательного чувства вины и не локализовать его по образу сознательного.

Мы приписали функцию совести Сверх-Я и признали сознание вины за выражение напряжения между Я и Сверх-Я. ***** Чувством страха, страхом совести (Gewis­senangst) Я реагирует на восприятие того, что оно отста­ло от требований, предъявленных его идеалом, Сверх-Я. Теперь мы хотим выяснить, как Сверх-Я взяло на себя эту требовательную роль и почему Я должно страшиться в случае расхождения со своим идеалом.

Мы сказали, что функция Я состоит в том, чтобы согласовывать и примирять притязания трех инстанций, которым оно служит; мы можем прибавить, что в этом оно может брать пример со Сверх-Я как своего образца. Ибо это Сверх-Я есть настолько же представитель (Vertreter) Оно, как и внешнего мира. * Возникло оно благодаря интроекции в Я первых объектов либидиноз­ных импульсов Оно, родительской пары. При этом отно­шение к данным объектам десексуализировалось, от­клонилось от прямых сексуальных целей. Только за счет этого и была обеспечена возможность преодоления Эди­пова комплекса. Сверх-Я удержало существенные чер­ты интроецированных лиц, их силу, их суровость, их склонность к надзору и наказанию. Как уже было сказа­но в другом месте, ** легко представить себе, что в ре­зультате расслоения влечений, сопровождающего этот ввод в Я, суровость возросла. Сверх-Я — действующая в Я совесть — может теперь стать жестким, жестоким, неумолимым по отношению к опекаемому им Я. Таким образом, категорический императив Канта — прямой наследник Эдипова комплекса. ***

Но те же самые лица, которые, перестав быть объек­тами либидинозных импульсов, продолжают действо­вать в Сверх-Я в качестве инстанции, известной нам как совесть, принадлежат также и к реальному внешнему миру. Это из него они были изъяты; сила их, за которой скрываются всевозможные влияния прошлого и тради­ции, была одной из самых ощутимых манифестаций реальности. Благодаря этому совпадению, Сверх-Я, заме­нитель Эдипова комплекса, становится также предста­вителем реального внешнего мира и, таким образом, — образцом для устремлений Я.

Итак, Эдипов комплекс выказывает себя, как это и было уже предположено в историческом плане, **** источником нашей индивидуальной нравственности (мо­рали).

В ходе развития ребенка, ведущего к его всевозраста­ющему отторжению от родителей, их личностное значе­ние для Сверх-Я отступает на задний план. К оставлен­ным ими imagines ***** примыкают тогда влияния учителей, авторитетов, избранных самим человеком образцов для подражания и общественно признанных героев, лично­сти которых уже не должны интроецироваться Я, став­шим более резистентным. Последняя фигура этого на­чинающегося с родителей ряда — темная сила судьбы, которую лишь очень немногие из них способны постичь как безличную. Когда у голландского поэта Муль­татули ****** М п й сбгреков заменяется божественной четой Л ьгпт ч бЯґБ н б гкз, ******* против этого мало что можно возразить; но все, кто переносит управление мировым процессом на Провидение, Бога, или Бога и природу, пробуждают подозрение в том, что они все еще мифоло­гически воспринимают эти предельные и отдаленней­шие силы как родительскую пару и полагают себя свя­занными с ними либидинозными узами. В “Я и Оно” я сделал попытку вывести из подобного родительского по­стижения судьбы также и реальный (reale) страх смер­ти, испытываемый людьми. ******** Освободиться от него представляется весьма тяжелой задачей.

После этих предварительных замечаний, мы можем вернуться к нашему рассмотрению морального мазохизма. Мы говорили, что своим поведением в ходе лечения и в жизни соответствующие лица создают впечатление того, что они чрезмерно скованы (gehemmt) морально, находятся под властью какой-то особенно чувствитель­ной совести, хотя сознание подобной сверхморали у них полностью отсутствует. При ближайшем рассмотрении, однако, мы замечаем различие, которое отделяет подо­бное бессознательное продолжение морали от морально­го мазохизма. В первом случае акцент падает на повы­шенный садизм Сверх-Я, которому Я подчиняется, во втором, напротив, — на собственный мазохизм Я, кото­рое добивается наказания, исходит ли оно от Сверх-Я или же от родительских сил note 10. Наше первона­чальное смешение двух случаев можно извинить, по­скольку оба раза речь идет об отношении между Я и Сверх-Я (или равным ему силам); в обоих случаях дело сводится к потребности, которая удовлетворяется нака­занием и страданием. И тогда едва ли можно назвать незначительной деталью то, что садизм Сверх-Я по большей части оказывается кричаще сознательным, тогда как мазохистская тенденция Я, как правило, оста­ется скрытой от субъекта и должна раскрываться из его поведения.

Бессознательность морального мазохизма выводит нас на один бросающийся в глаза след. Мы смогли пере­вести выражение “бессознательное чувство вины” как потребность в наказании от рук какой-то родительской силы. Теперь мы знаем, что столь часто встречающееся в фантазиях желание быть избитым отцом стоит весьма близко к другому желанию — вступить с ним в пассив­ную (женскую) сексуальную связь, — и является не чем иным, как его регрессивным искажением. Если вложить это объяснение в содержание морального мазохизма, то нам станет ясен его тайный смысл. Совесть и мораль возникли через преодоление, десексуализацию Эдипова комплекса; через моральный мазохизм мораль вновь сексуализируется, Эдипов комплекс воскрешается, про­торивается путь регрессии от морали к Эдипову комп­лексу.

Поделиться:
Популярные книги

Вечный. Книга II

Рокотов Алексей
2. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга II

Полководец поневоле

Распопов Дмитрий Викторович
3. Фараон
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Полководец поневоле

Начальник милиции

Дамиров Рафаэль
1. Начальник милиции
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Начальник милиции

Попаданка в академии драконов 2

Свадьбина Любовь
2. Попаданка в академии драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.95
рейтинг книги
Попаданка в академии драконов 2

Случайная дочь миллионера

Смоленская Тая
2. Дети Чемпионов
Любовные романы:
современные любовные романы
7.17
рейтинг книги
Случайная дочь миллионера

Кодекс Охотника. Книга XII

Винокуров Юрий
12. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
городское фэнтези
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XII

Гром над Тверью

Машуков Тимур
1. Гром над миром
Фантастика:
боевая фантастика
5.89
рейтинг книги
Гром над Тверью

Сотник

Ланцов Михаил Алексеевич
4. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Сотник

Ненаглядная жена его светлости

Зика Натаэль
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.23
рейтинг книги
Ненаглядная жена его светлости

На границе империй. Том 7. Часть 2

INDIGO
8. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
6.13
рейтинг книги
На границе империй. Том 7. Часть 2

LIVE-RPG. Эволюция 2

Кронос Александр
2. Эволюция. Live-RPG
Фантастика:
социально-философская фантастика
героическая фантастика
киберпанк
7.29
рейтинг книги
LIVE-RPG. Эволюция 2

Под маской моего мужа

Рам Янка
Любовные романы:
современные любовные романы
5.67
рейтинг книги
Под маской моего мужа

Я еще не князь. Книга XIV

Дрейк Сириус
14. Дорогой барон!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще не князь. Книга XIV

Его огонь горит для меня. Том 2

Муратова Ульяна
2. Мир Карастели
Фантастика:
юмористическая фантастика
5.40
рейтинг книги
Его огонь горит для меня. Том 2