Экономическая журналистика

Шевчук Денис Александрович

В соответствии с законом «О средствах массовой информации» понятие свободы печати или других средств массовой информации охватывает широкий круг общественных отношений, обеспечивающих законную профессиональную деятельность не только журналистов, но и учредителей, редакций, издателей и распространителей продукции средства массовой информации. Деятельность свободную от осуществления цензуры, защищенную от нарушений профессиональной самостоятельности редакций, незаконного прекращения либо приостановления деятельности средства массовой информации, нарушения права редакции на запрос и получение информации и т. д.

Доказать, что С. Буднецкий разбил телекамеру съемочной группы, стремясь причинить непосредственный вред совокупности перечисленных

выше отношений, конечно же, невозможно. Такой «глобальной» задачи он, безусловно, перед собой не ставил. В результате из состава преступления, предусмотренного ст.144 УК РФ, выпадает один из важнейших его элементов – непосредственный объект. Если учесть, что отсутствие в действиях конкретного лица хотя бы одного из квалифицирующих признаков означает отсутствие всего состава преступления, а в нашем примере из него выпадает целый элемент, то получается, что деяние, совершенное охранником кандидата в губернаторы, не является преступлением, и он не может быть привлечен к уголовной ответственности по ст. 144.

В реальности так и происходит. Конфликт исчерпывается банальным возмещением причиненного вреда, в порядке гражданского судопроизводства. Если же виновное лицо и привлекается к уголовной ответственности, то по другим основаниям. Например, по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 213 УК Российской Федерации (хулиганство) или ст. 167 УК РФ (умышленное уничтожение или повреждение чужого имущества), не имеющих ничего общего с преступными посягательствами на профессиональную деятельность журналистов, но в которых гораздо четче сформулированы квалифицирующие признаки и легче усматривается состав.

Продолжая исследование объекта преступления, предусмотренного ст.144 УК РФ, вернемся к утверждению наших оппонентов относительно правоотношений, возникающих в связи с реализацией законных прав и интересов профессионального журналиста. По мнению авторов учебника под редакцией профессора В.М. Здравомыслова и некоторых курганских судей, с которыми нам приходилось беседовать в процессе работы над темой, данная категория отношений относится к дополнительному объекту, – факультативному признаку, который законодатель использует, чтобы выделить специфические свойства данного преступления, дополнительно охарактеризовать непосредственный объект.

В этом утверждении мы отчасти согласны с нашими оппонентами, но лишь при одном условии: законные права и интересы профессионального журналиста не должны выступать исключительно в роли факультативного признака, как это происходит сегодня на практике. На наш взгляд, этот признак неслучайно включен законодателем в диспозицию нормы и имеет такое же обязательное значение для квалификации данного преступления, как и любой другой квалифицирующий признак.

По общему правилу факультативные признаки состава имеют троякое значение в уголовном праве. К нашему случаю ближе первое значение, которое заключается в том, что они являются обязательными для квалификации, поскольку включены законодателем в число признаков основного состава.

Второе значение факультативных признаков заключается в том, что они тоже являются обязательными для квалификации преступления, так как включены в конструкцию состава, то есть, как и в первом случае, предусмотрены в диспозиции нормы Особенной части УК. Различие состоит в том, что в первом случае они входят в число обязательных признаков основного состава преступления, а во втором – речь идет о дополнительных характеристиках, которые играют роль отягчающих или смягчающих обстоятельств, предусмотренных в законодательной формулировке квалифицированного или привилегированного состава. И только в этих составах они являются обязательными.

И, наконец, третье значение факультативных признаков заключается в том, что они не влияют на квалификацию преступления, поскольку не нашли отражения в конструкции составов: ни

в основном составе, ни в производных от основного (составах с отягчающими или смягчающими обстоятельствами). Такие дополнительные признаки являются факультативными в прямом значении этого слова.

Мы не случайно заостряем внимание наших оппонентов на том, как представлен в ст. 144 УК РФ непосредственный и дополнительный объект данного преступления и какими значениями наделяет наука уголовного права факультативные признаки, в целях их применения в точном соответствии с волей законодателя, поскольку известны случаи, когда при квалификации преступления некоторые судьи манипулируют понятием дополнительного объекта и, в зависимости от ситуации, используют его то в одном, то в другом из приведенных выше значений. Как правило, в третьем. Такие нарушения при отправлении правосудия встречаются в регионах при рассмотрении уголовных дел судами первой инстанции, когда в роли обвиняемых выступают высокие должностные лица, от которых иногда напрямую зависит решение целого ряда бытовых и хозяйственных вопросов, связанных с работой судов на территории данного региона. Неслучайно даже среди юристов в последнее время все чаще встречается такой речевой оборот, как «местечковое правосудие».

Рассмотрим на примере, насколько точно характеризует этот оборот речи сущность происходящих со ст. 144 УК РФ метаморфоз, когда дело доходит до ее реального применения.

«В конце апреля 1995 г. в газете „Комсомольская правда“ был помещен материал ее специального корреспондента по Волгоградской области Ирины Черновой „Как один хулиган разоружил всю волгоградскую милицию“. Это был не первый материал Черновой, содержащий критику в адрес сотрудников внутренних дел.

Реакция правоохранительных органов на эту публикацию выразилась в том, что 5 мая 1995 года, по негласному указанию начальника штаба УВД полковника Никищенко, в отношении корреспондента Черновой И.Г. было заведено дело оперативного учета. Формальным поводом для этого послужило донесение секретного агента № 109 о том, что ее видели на Советском рынке г. Волгограда в группе лиц, занимавшихся незаконной торговлей автомобилями. Началось активное наблюдение за журналистом, прослушивание (в том числе несанкционированное) ее телефонных разговоров, сбор информации о личной жизни «подозреваемого». Вся собранная информация доводилась до сведения полковника Никищенко.

После того, как 6 июня 1995 г. в опорном пункте районного отдела милиции г. Волгограда, ударом дубинки по голове был убит журналист Александр Коноваленко, Чернова подготовила статью об этом событии, а в служебном кабинете Никищенко состоялся ее первый разговор с полковником милиции. Никищенко сказал Ирине, что за ней ведется наблюдение, и органами УВД зафиксированы эпизоды ее интимной жизни, имеются соответствующие фотографии и видеозаписи. Он потребовал от Черновой прекратить публикацию критических материалов о деятельности волгоградской милиции, и снять из номера материал о гибели Конова-ленко. В противном случае собранная информация будет распространена по месту жительства Ирины, доведена до сведения членов ее семьи и соседей. В результате подготовленный Черновой материал не был опубликован в популярной газете.

Вслед за этим состоялся второй разговор между Никищенко и Черновой. Поводом послужил очередной материал журналиста на криминальную тему, рассказывающий о браконьерстве. На этот раз Никищенко сообщил, что в его силах распространить информацию о том, что Чернова – агент ФСБ, если она не прекратит публикацию критических материалов о милиции. Следует отметить, что оба разговора с Никищенко, Чернова сумела записать на диктофон. С этим она обратилась в прокуратуру Волгоградской области, и следственное управление прокуратуры возбудило уголовное дело в отношении Никищенко по двум статьям Уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста и злоупотребление служебным положением.