Ёксель-моксель!
Шрифт:
В о л о д я С а л о м а с л о в [меланхолично бормочет, входя в зальную комнату и неспешно обшаривая ее утомленным взглядом.]:
– Перчатки-перчатки-перчатки... И где ж, это ну.., мои перчатки?..
[На стене обильно и плотно портретов в однотипных рамках: Лев Толстой, Хрущев, Сталин, Эйнштейн, Мики-Маус, Джоконда, Джеки Ч ан либо Чак Норис, пышная обнаженная попенция в стрингах с наколкой на пояснице "Miss Jopa", неандертале ц либо горилла, Алла Пугачева, с ам дед-морячок (его портрет по центру
Сидят трое: Зоя Зиновьевна и Бастилия Захаровна по бокам, посередке - дед. Левая (грустящая Зиновьевна) выглядит продвинуто-молодежно: дизайнерски дыроватые джинсы, топик, пирсинги, на ногах глянцевосиние володькины боксерские перчатки (изначально нелепая обувка категорично(!!!) не в кадре). Бабуся обнимает уложенную на живот так и не отремонтированную балалайку.
Дед - Газопровод Ядрендулович (дряхлый-предряхлый - идентичность всесоюзного старосты М. И. Калинина) - непременно в кресле-качалке, раскачивающемся пока внекадровой обутой в перчатку-боксерку ступней Зиновьевны. Старче в пенсне на шнурочке, в бушлате революционного матроса с пулеметными лентами крест-накрест, штанишки-клеш в поперечную полоску (точь в точь как и тельняшка, только значительно крупнее), на ленте бескозырки золотом "ОТМОРОЖЕННЫЙ", маузер в кобуре-деревяшке на ремне через плечо свисает между ног (оружейный футляр уложен так, что фрагментарно-правдоподобно имитирует свисающий пенис), на ногах огромные тапочки-колючки с мордашками ежиков. На полу, по центру у ног Ядрендуловича, полунаполненный пивом белый ночной горшок эсэсээровского госстандарта с изображенным на бочине якорем. Дед, раскачиваясь, вяжет на спицах трясущимися руками чехол на воздушный шарик, висящий рядышком, непременно пр имеривая рукоделие на оное аэро латексное украшение.
Справа кокетливая, оптимистично взирающая на окружающий мир дама в одеянии католической монахини. То уже хорошо знакомая Бастилия Захаровна.
Заложив ногу на ногу, Захаро вна вальяжно восседает на высоком барном стуле. Пикант но потягивает сквозь коктейлевую трубочку из узкогорлой бутыл к и (0,7-1,0 литр иль выше), в коей плавающая в рассоле золот ая рыбка, водоросл и и пара-другая аквариумно лежащих на дне огурчиков (прикол в том, что огуречики и рыбешка сквозь горлышко никак не проходимы!) . ]
Г а з о п р о в о д Я д р е н д у л о в и ч [благим матом, мгновенно воспряв из рукодельного умиротворения.]:
– В рот блямс! В-в-в рот бля-я-ямс!!! В-в-в р-ро-от-т!!..
[Изо рта деда выпадывает вставная челюсть и с брызгами плюхается в горшок. Дед лихоматно базлает нечленораздельщину. Бастилия, со стуком отставив бутыль, с "охами-ахами" кидается к нему, демонстрируя тем обнаженную спину и монастырскую наколку на ней.
Вынув челюсть из горшка, она ловко вставляет ее обратно в рот старичку. Берет горшок и, жеманно отпив из него, протягивает Зиновьевне. ]
З и н о в ь е в н а [вяло.]:
– Теплое?
Б а с т и л и я [констатирующе.]:
– Есть такое. Нагрелось.
З о я З и н о в ь е в н а [с опаской.]:
– Не буду. Меня с теплого пива подташнивает. Не в обузу, засунь в холодильник.
Б а с т и л и я [спеша с горшком на кухню.]:
– Без проблем: охладить так охладить. Клиент всегда прав...
Г а з о п р о в о д Я д р е н д у л о в и ч [истерично.]:
– В ро-о-от бля-я-ямс! В ро-от бля-я-ямс!
В а н я [протиснувшись из коридора и, дабы обратить на себя отцовское внимание, до полуспускательности дергая за его трусы.]:
– Шеколадку деда хочет? Рот-Блямс? Нету ж у нас, папа. Вчера ж все сожрали. А больше всех... [указывая на деда.]:– о-он(!) слупендил...
Рот-Блямс... А мне больше Мужикаевский шеколад нравится. В нем сахару не жмотисто... А дедуле рот-блямсовский подавай...
И когда только лодырюга зимний чехол на шарик довяжет?!..
Б а с т и л и я З а х а р о в н а [восторженно суетясь и грациозно протискиваясь из коридора меж Володей и Ваней.]:
– Нет-нет-нет! Дедушка уже давно-предавно совершеннолетний. Ему не шоколадку, а иное надобно... [бухаясь перед дедом на колени и судорожно дергая за застрявшую в промежности маузеровскую пенисно смотрящуюся кобуру.]:– Дедушка о-о-о(!)чень-пре-о-о(!)чень взрослый...
Г а з о п р о в о д Я д р е н д у л о в и ч [истерично, сотрясаясь дряхлыми телесами.]:
– В-в ро-о-от!!!...
Б а с т и л и я З а х а р о в н а [угодливо.]:
– Сейчас-сейчас, сладенький(!) Потерпи-и(!)те, Газопровод Ядрендулович. Закли-и(!)нило чего-то...
[Бастилия, изрядно повозившись, в конце концов вытаскивает кобуру-деревяшку, переворачивает ее вверх дульным горлом, отвинчивает пробку и поит деда спиртным ...
Старика н, жадно и затяжно утолив алкожажду, занюхивает принятую порцию рукавом и поднесенной Бастилией хлебной горбушкой, по-младенчески посасывае т ею же всунутый в рот маринованный огурец.]
Б а с т и л и я [размыслительно бубня себе под нос.]:
– Никакой экономии. Нет чтобы, как и весь трезвомыслящий народ, демократичненько обыкновенной водчонкой иль брагой с самогоном уровень жизни повышать... А мы, видите ли, будто аристократы... Заокеанским шестидесятипроцентным "Бля-я(!)мсом" кишку спиртуем...
И надо ж было кондитерскую фабрику "Рот-Блямсом" назвать. Нисколько не задумываясь, Запад копируют и копируют. Коли дальше в том же русле, глядишь, и вскорости Останкинскую телебашню в Эйфелеву переименуют...