Эксгумация юности
Шрифт:
— Мистер Уинвуд, — спросила пораженная Кэролайн, — это… правда, или вы так шутите?
— Вы находите это забавным? Ну что ж, о вкусах не спорят. Я выгнал потом кучу детей из подвала недостроенного дома. Среди них был и мой сын. Потом, пробравшись туда, я спрятал коробку с руками в таком месте, где, как мне казалось, ее никто не найдет. И оказался прав. Можно мне продолжить?
— Да, пожалуйста…
— От него я потом избавился. — Уинвуд-старший хмуро кивнул в сторону Майкла. — Отправил к своей двоюродной сестре Зоу. Это была мягкая, сентиментальная женщина, которая не могла иметь собственных детей. Итак, моя жена была мертва. Я продал дом, как только закончилась война, и снова женился. Никто не задал мне никаких вопросов. Я говорил, что овдовел, и это была правда. Мне поверили. Я женился на женщине по имени Маргарет Льюис. Ее муж погиб на войне, где-то в Северной Африке, в местечке под названием Мерса-Матрух. Ей остался большой дом и целая куча денег, даже не знаю, сколько точно. Тысяч сто. В то время это были огромные деньжищи. Все видели, как я безумно любил ее…
Она запала на мою внешность. В то время я был очень красив, и это было главное. — Он с интересом посмотрел на Кэролайн Иншоу. — С такой, как у вас, внешностью, вы, видимо, хорошо меня понимаете. «Срывайте розы поскорей» [27] … Я всегда так и делал. С двадцати трех лет я больше нигде не работал. Потом доктор сказал, что у меня шумы в сердце. Так или иначе, Маргарет прожила долго, потом, наконец, умерла. Я женился на другой богатой женщине — еще более богатой, — которую звали Шейла Фрейзер. Ее увлечения и заботы меня абсолютно не трогали. Меня никогда не интересовали ни бабочки, ни эти… которые едят одежду… моль, кажется? В общем, насекомые, дикая природа, растения, деревья и все прочее. Я терпеть не мог ее разговоров о листьях, рыбе, выдрах и прочей чепухе во время обеда. Она умерла — и к ее смерти я уже отнесся небезразлично, хотя сейчас не стоит об этом… К тому времени я уже был прекрасным пожилым джентльменом. Так меня называли. Мне не хотелось больше жить одному, и тогда я отыскал лучшее место в этой стране, где за мной смогли бы ухаживать и позаботиться как следует. С тех пор я живу в этом роскошном приюте. Я продал дом и получил кучу денег. После моей смерти останется кругленькая сумма. Она достанется ежам. Я тебе уже говорил, Майкл… Кто бы подумал, что я дотяну до ста лет? Ну хорошо, почти до ста. Вы собираетесь предъявить мне обвинение?
27
«Срывайте розы поскорей, подвластно все старенью» (пер. А. Лукьянова) — из поэмы Роберта Геррика «Девственницам: спешите наверстать упущенное». Поэт, прославляя радости молодости и весны, советует отбросить скромность и скорее надевать подвенечный наряд, потому что молодость быстротечна и все «ближе миг заката».
Он внезапно стал выглядеть намного моложе. Конечно, восемьдесят лет — не тот возраст, когда человека можно считать молодым… Но сейчас Уинвуду-старшему можно было дать не больше восьмидесяти.
— Да, собираюсь, — ответила Кэролайн. — Но мне хотелось бы задать вам еще пару вопросов. Вообще-то вам понадобится адвокат. Вы в состоянии отправиться со мной в Лондон? Желательно прямо сейчас.
— Я никуда не выезжал отсюда уже восемнадцать лет. Раньше я выходил. У меня была одна подруга в деревне, и я навещал ее. Какое это было время! Есть одна старая песня, которую пела моя мать, — когда мужчина думает, что любовь прошла, он встречает свою последнюю любовь. Да, замечательное время! — Он тяжело вздохнул. — Нет, я не думаю, что смогу поехать в Лондон. Это слишком далеко. Мне нужно подумать. Майкл, передай мне стакан воды. Он стоит на столике, возле кровати…
Майкл почувствовали, что не может даже пошевелить ногами. Они сделались тяжелыми, как будто окаменели.
— Я же сказал, передай мне стакан воды, — заворчал его отец. — Давай, живей. Не просить же мне о таком пустяке даму?
Майкл с трудом поднялся, но едва не потерял равновесие. Слегка покачиваясь, он подошел к столику, поднял стакан и отнес отцу. Джон Уинвуд неотрывно следил за ним немигающим взглядом. Майкл отвернулся от него, снова сел, но вместо того, чтобы вновь посмотреть на отца, опустил голову, обхватив ее ладонями. В комнате стало тихо, затем Кэролайн издала слабый стон. Широко раскрыв глаза, она как будто задыхалась. Майкл поднял голову. Его отец пил воду из стакана, но при этом что-то судорожно глотал…
— Заприте дверь, — проговорил Джон Уинвуд. В руке у него блеснула небольшая бутылочка.
— Нет, — ответил Майкл, не понимая, в чем дело. — Я не могу…
— Слишком поздно, сынок…
Бутылочка выпала из рук отца, упала на ковер и прокатилась по ковру. Старик резко осел, его лицо исказилось. Он начал задыхаться, издавая скрипучие и булькающие звуки. Кэролайн в ужасе вскочила на ноги. Майкл бросился к двери, распахнул ее настежь и закричал в коридор:
— Эй, там, кто-нибудь! Скорее сюда! Нам нужна помощь!
Даррен пришел очень быстро, затем появилась Имоджен, потом мужчина, которого Майкл видел впервые. Прошло всего пять минут, но было слишком поздно. Незнакомый мужчина, оказавшийся врачом, спросил:
— Что он принял?
— Он сказал мне, что это цианистый калий. У него якобы имелся запас цианида, когда он переехал сюда. Я тогда не поверил. Но видимо, напрасно…
Врач попросил, чтобы Имоджен сопроводила Майкла и Кэролайн Иншоу вниз. Он собирался присоединиться к ним через десять минут. Их провели в какую-то серую комнату. Ни один из них не произнес ни слова, все просто сидели и ждали.
Доктор появился даже немного раньше, чем истекли обещанные десять минут. Майклу он понравился больше, чем Стефани.
— Вскрытие тела, конечно, все покажет, — сказал врач. — Но он принимал обыкновенный аспирин. Смерть от цианида выглядела бы совершенно по-другому. — Он вздохнул и покачал головой. — Вероятно, это был все-таки сердечный приступ.
— Так, значит, его смерть не имела никакого отношения к таблетке, которую он проглотил?
Кэролайн Иншоу, казалось, была разочарована, но все еще потрясена.
— Никакого, — ответил врач. — Это не первый его сердечный приступ, но… последний.
— Он думал, что в молодости у него были шумы в сердце, — вмешался Майкл.
Но никто не обратил на его замечание ни малейшего внимания.
Хотя Норман Бэчелор был очень плох, и врачи давали крайне неутешительный прогноз, он все-таки выжил. Даже приехал проведать своего брата Стэнли, потому что теперь именно его жизнь находилась под угрозой. У него был рак поджелудочной железы, и врачи уже ничего не могли сделать. Стэнли почти целый день проводил в постели. Когда приехал Норман, он лежал в кровати с верным Спотти. О смерти Джона Уинвуда объявили в крошечной заметке в газете — и то только потому, что старику почти исполнилось сто лет. Стэнли видел ее в «Дейли-Миррор», но Элен прочитала ее первой, а Норман просто еще раз повторил.
Норману очень нравилось, как готовит Элен. Раньше — очень стыдясь, — он думал, что Стэнли скончается до 5 января. На этот день он как раз забронировал себе билет на поезд «Евростар», отправляющийся во Францию через Ла-Манш. Он присел на краю постели Стэнли, хотя и Стэнли, и Элен просили его не делать этого. Когда он встал, чтобы взять себе чашку чая, его тело вдруг пронзила страшная боль. Лицо его исказила гримаса, ноги подкосились, и он со стоном рухнул на пол. Спотти залаял и соскочил вниз. Подбежала Элен, но ничем помочь уже было нельзя. Норман был мертв. Позже Стэнли готов был поклясться, что последние слова брата были о том, что он родился на кухонном столе.
Перед Богоявлением Льюис сказал Мелиссе, что ему нужно домой. Все остальные уехали, и ему тоже нужно было уехать.
— Но почему? — удивилась Мелисса. — В этом нет никакой нужды, если только у тебя дома нет кого-нибудь важного дела.
— Ну, в общем-то, ничего такого…
И он остался. В ту же ночь он перешел из отдельной спальни, в которой ночевал с Сочельника, в спальню Мелиссы. В марте позвонила Норин Леопольд, и ему посоветовали пригласить ее в Чисуик. Норин, которая оказалась тихой и довольно сентиментальной женщиной, сказала им с Мелиссой, что они настолько романтичная пара, что у нее, глядя на них, просто душа радуется. Ньюмену она рассказала, что Анита Уинвуд все-таки отказала Джеймсу