Эксклюзивный грех
Шрифт:
– Нет! – горячо воскликнула Надя. – Сливки – одни!
Дима покончил со сливками (с видимым удовольствием, обжора!) и попросил официантку принести счет. Глянул на часы:
– Ого! Уже половина седьмого!.. Значит, слушай, Надюха, мою команду. Сейчас разбежимся. Я потащусь домой, то есть в гостиницу, поработаю дальше над мамиными дневниками…
– А я? – обиженно сказала она.
– А ты, извини, поработаешь над моим кошельком. Не ходить же тебе в одних и тех же, пардон, трусах? Мы, похоже, в Питере надолго застряли.
Надя начала хмуриться. Полуянов сделал отстраняющий жест.
– И свитерок себе купи. Не будешь же
– Но…я…
– Отставить разговорчики. На завтра у нас большие планы. А ты – в несвежем свитере. Что люди подумают?!
Надя машинально взглянула на рукава. Что он врет? Ничего свитер не грязный! Но как же она себя глупо чувствует! Дима, конечно, прав. Запасная одежда ей нужна. Но какой ощущаешь себя идиоткой, когда нет денег…
– Все. Дискуссия окончена, – подытожил Дима. – Пройдемся сейчас вместе до Гостиного, я “капусту” с карточки сниму. И куражься себе. Баксов на сто-двести.
– Дима… – смущенно сказала Надя. – Извини, конечно.., а чего ты так деньгами швыряешься? Много зарабатываешь?
– Раз в десять больше тебя, – отрезал он. – Могу себе позволить. Да не щемись ты. Разбогатеешь – отдашь.
Надя не знала, каким образом она сможет разбогатеть. Но покорно кивнула. Она обязательно отдаст ему деньги! Слава богу, не из тех, кто одалживается.
Дима облегченно вздохнул:
– Ну и чудненько. Закончишь с магазинами – возвращайся в университет, в гостиницу. Потом вместе в маминых дневниках покопаемся. Дорогу в Купчино найдешь?
Что было отвечать? Оставалось только кивнуть.
Дима раскинулся за начальственным столом в роскошном кабинете гостиничного номера. Кожаное кресло Димочке здорово шло. И вообще выглядел он бодренько – хотя шел уже двенадцатый час, а ночью в поезде они болтали до самой Твери. А Надя еле удерживалась, чтоб не закрыть глаза и не провалиться в сон прямо здесь же, на кабинетном диванчике. В отличие от Димы, сладко храпевшего от Твери до самого Питера, она уснула только после Бологого. А встала – не было семи утра… А потом такой насыщенный день: джип, гостиница, главврач, архив, прогулка по Питеру, изучение дневников в ресторане… И наконец, самое нелюбимое занятие: хождение по магазинам в “экономном режиме” – чтоб выбрать и недорогое, и симпатичное… А Димка, гад, глянул на ее обновку и едко прокомментировал: “Слишком широкий свитер. Тебе, Надежда, вещи в обтяжку покупать надо! М-м, персик!.."
Надя сидела в кресле перед Диминым столом и украдкой массировала точку между большим и указательным пальцем – проверенный способ, чтобы взбодриться… А Полуянов, зануда, кажется, настроился на серьезный, долгий разговор.
– Ну-с, подведем итоги, – внушительно постукал Дима по столу карандашиком, играя в большого начальника. – Наденька, я попрошу вас стенографировать.
Глаза совсем слипались – китайский массаж помогал слабо. Но не могла она дать слабину перед Димой! Поэтому послушно взяла лист бумаги, карандаш и навострилась писать.
– Подведем итоги наших сегодняшних разысканий, – произнес Дима. – Что мы, товарищи, имеем? А имеем мы, товарищи, следующее… Версия первая, предложенная младшим оперуполномоченным Митрофановой… Итак: идут семидесятые годы. Зловещий вирус вырывается из суперсекретных ленинградских лабораторий и начинает косить направо-налево беззащитных студентов местного государственного технического университета…
– Подожди-подожди, я не успеваю…
– Да не пиши ты все подряд, дурында!.. Записывай конспективно: “вирус” – и все!.. Продолжаю… Сам факт эпидемии
– Не могу я, хоть убей, представить себе, что твоя или моя мать продают споры сибирской язвы какому-нибудь арабскому террористу… И пенсионера, бывшего советского врача Аркадия Михайловича, я тоже в этой роли представить не могу.
– А может, – пискнула Надя, – ту эпидемию решили засекретить только сейчас? В связи с международной актуальностью…
– Может быть, все может быть… – задумчиво продолжил Дима. – И данная гипотеза нуждается в проверке. Каковую мы и проведем завтра в Санкт-Петербургском техническом университете…
Надя не спросила, как Дима собирается проверять гипотезу, а он пояснять не стал.
– Версия вторая…
От версии номер один у Нади осталась запись:
"7. Вирус? Бактериологическое оружие? Эпидемия?” Она поспешно нарисовала на листе двойку и обвела ее кружочком.
– ..В дневниках моей мамы, – продолжил Дима, – пока некоторые предавались покупательской лихорадке, я отыскал душераздирающую историю о том, как сбрендил и был доставлен в психушку студент мехмата с инициалами Н.Е. Вот эта история, – Дима помахал тетрадкой, – желающие могут позже ознакомиться с нею… Кстати, оказалось, что карты именно того курса, на котором учился несчастный псих, выкрадены из архива. Выдвигаем версию: студент Н.Е. вырос, стал законченным маньяком и принялся мстить врачам, когда-то поставившим ему диагноз…
– Но разве за тобой, Димочка, охотился маньяк? – возразила Надя. – Ты же рассказывал, что на тебя нападали настоящие бандиты на “девятке”… А маньякам даже прав водительских не дают… И мамулю твою разве маньяк убил? И мою?.. Оба раза так тщательно все спланировали…
– А вдруг этот Н.Е. не простой маньяк, а высокопоставленный? – немедленно заспорил Дима. – Например, какой-нибудь депутат или министр? Или – того выше? Сталин вон параноиком был, а страной почти тридцать лет правил. И всех врачей замочил, которые ему психический диагноз ставили – Бехтерева, например. Тоже ленинградца, кстати.
Надя покачала головой, но послушно записала:
"2. Маньяк-руководитель. Месть врачам”.
– Дальше, – скомандовал Дима. – В записях моей мамы мы находим жуткую историю. О том, как покончила с собой девушка с инициалами “Л.К.”… К сожалению, моя мама слишком тщательно блюла клятву Гиппократа. Поэтому даже в ее личных дневниках мы не находим полных имен и фамилий… Однако у меня имеется план, как мы можем сию тайну разгадать…
– Как?
– Все вопросы – позже, – сделал отстраняющий жест Полуянов. – Вернемся к несчастной самоубийце. Итак, дева сия училась на мехмате, на том самом курсе, карточки которого бесследно исчезли из архива. Выдвигаем версию: мог ли ее отец, или брат, или возлюбленный стать от потрясения маньяком? И начать убивать всех, кто имел отношение к ее смерти?..