Экспансия Леса
Шрифт:
Он шёл по коридорам родной телестудии — обычный человек, спешащий на работу. Сейчас даже эльфы не признали бы в нём сородича. Всё-таки двенадцать лет жизни среди людей в качестве наблюдателя и агента влияния здорово его изменили, даже от эльфийской лёгкости и плавности движений не осталось и следа. Хотя о какой лёгкости может идти речь после «свёртывания»?
Уже первые вылазки на Землю показали, насколько трудно эльфам там находиться, как пагубно сказываются эти путешествия на их самочувствии. А вскоре медики выяснили и причину. Оказалось, что вдали от Леса, те внутриклеточные симбионты, что люди называют эльфовирусом, сворачиваются, уходят в глубокую спячку и из эльфа получается… ну да, практически обычный нормальный человек. Процесс обратим. Для этого эльфу достаточно оказаться
Ким не рисковал, для работы ему жизненно необходимо было оставаться человеком, так что контакты с родиной пришлось ограничить маленьким ручным хамелионусом, и потому что он служил связным и потому, что умел прятаться от посторонних глаз. Даже брать интервью у сородичей отказывался под разными предлогами. Это, кстати, дало забавный побочный эффект — у него появилась репутация эльфофоба.
— Привет Кирх! — на встречу ему попался выпускающий редактор, как обычно накануне трансляции находящийся на грани нервного срыва. — У нас внезапно поменяли основной мотив новостной программы. Ты в курсе?
— Опять! И что там такое? — досаду на лице пришлось вызывать мысленным усилием — слишком уж часто такое случалось, чтобы взволновать его по-настоящему.
— Твоя любимая тема. Эльфы. Точнее противоэльфийский митинг пред зданием правительства.
— И кого мы поддерживаем?
— Людей конечно. Нужно нам такое приключение под нашими собственными стенами!? Справишься?
Ким только пожал плечами. Справится, конечно. Первый раз, что ли? Ныне работа репортёра потеряла изрядную долю своей романтики. Уже никаких репортажей из «горячих точек» и даже просто личного присутствия на месте событий не требовалось. Несколько десятков летающих автоматических и управляемых камер создают трёхмерную картинку с нескольких ракурсов, а изображение репортёра помещалось по желанию режиссёра в любую точку голографического пространства. Вот и всё. Разве что для интервью пока ещё требовался личный контакт, но это явно не тот случай.
Ким поднялся на съёмочную платформу, быстро пробежал выведенный на линзы приблизительный текст выступления и принялся ждать — до начала трансляции ему давалось несколько минут, чтобы настроиться и ощутить себя частью голографической толпы как раз в этот момент его окружившей.
— Добрый день, дамы и господа, с вами на канале «Пульс» самые свежие новости и я, Ким Кирхоу, ваш проводник по миру событий…
Речь лилась плавно, по накатанной от традиционного приветствия к краткому описанию событий, свидетелями которых предстояло стать телезрителям, и поддержке и сочувствию чаяний демонстрантов. Между делом он повторял особо «удавшиеся» лозунги, акцентируя на них внимание телезрителей. Кто сказал, что нельзя оказывать поддержку своим, играя за команду противника? А если собрать все те высказывания, что сейчас увлечённо орут демонстранты воедино, они приобретают совершенно не тот смысл, что вкладывался в них изначально.
Когда спал первый ажиотаж, появилась возможность присмотреться к ситуации внимательнее. Ушли далеко не все. Наиболее удобные жертвы исчезли из зоны доступа, и это было хорошо, потому как на Радужной эльфов было мало и незаметно вывезти их оттуда было проблематично. Даже одного-двух, не говоря уж о том, что дриаду можно раздобыть или там (что хоть как-то реально) или в таёжном лесу, где имеется небольшой участок Эльфийского Леса (что уж совсем не в какие ворота не лезло — наблюдателей и почитателей у тамошней зелёненькой столько, что незаметно к ней не подобраться). Генри в предвкушении потёр руки: то, что теперь для каждого гостя с Форрестера придётся составлять отдельный план похищения, стало вызовом его способностям. А на то, что всё пройдёт без сучка и без задоринки он даже не рассчитывал. Ведь недаром в определённых кругах у него была репутация человека, которому можно поручить справляться с любой, даже самой деликатной проблемой.
Итак. «Ирвин. Сотрудник компании „Джек и бобовое дерево“, занимающейся апробацией геномодифицированных сельскохозяйственных культур. Застать его можно только непосредственно на испытательном полигоне или в основном корпусе компании, где у него
Мальвина. Театральная актриса выступающая под именем Ирен Лабье. Хотя зачем с таким именем псевдоним нужен? Экзальтированная дамочка, которая громко заявила, что ни за что не покинет своих зрителей. Уже далеко не юная (хотя по мордашке этого и не скажешь), что послужило поводом для её отбраковки при первой выборке. Особой охраны не имеет, появляется в самых случайных местах. В остальном — годится.
Юлиана. Преподаватель. Работает по приглашению в разных университетах Земли. Основной профиль — история философии. Сложновато отследить перемещения, потому как больше чем на одну-две лекции в одном месте она не расщедривается, но попробовать можно.
Седрик. Тренер по спортивной гимнастике. Не годится. Как с таким справиться?»
До поздней ночи Генри перебирал немногочисленные варианты, пытаясь добыть по ним ещё хоть какую-нибудь дополнительную информацию. За окном успели потускнеть огни никогда не умолкающего города, а кофеин плескался где-то между ушей, когда выбор наконец был сделан. Две кандидатки, попавшихся ещё в самом начале не слишком длинного списка — Мальвина и Юлиана. «Ну что ж, девочки, пришла пора нам с вами познакомиться поближе», — думал он, аккуратно держа кончиками пальцев только что распечатанные портреты. Пока только наблюдение и планирование. Всё равно информация по Радужной, которую обещали предоставить подельники из «Эры милосердия» пока задерживается, а без дриады, которую можно добыть только там, в лаборатории медицинского центра «Новое поколение» даже соваться нечего.
Славик как раз собрался хорошенько отдохнуть (весь вечер был отдан попыткам вместе с сыновьями разобраться в модификациях, которые внесли инженеры «Тотал флай» в конструкцию гравилётов новой модели) когда в окно его гостиной прошмыгнул хамелионус. Тот самый, обязанностью которого было следить за гостем с Земли. Прошмыгнул, полностью проявился, сидя на столе и нервно перебирая лапками. Что могло так взволновать обычно флегматичную зверушку? Славик присел на корточки у стола, стараясь, чтобы его глаза были вровень с глазами ящера, и, раскрывшись, впустил в себя чужое сознание. Вот так, напрямую без посредничества сложной техники многого от них не узнать, но Славику досталась вполне чёткая картинка: сидит сеньор Кастильяни у экрана эйкома (режим, предписанный доктором Ником нарушает), поза напряжённая, взгляд неподвижный, обращённый куда-то вглубь себя. Всё. От резкого обрыва контакта, Славик потерял равновесие и больно приложился об пол копчиком. Это ж надо было для медитативных практик такую неустойчивую позу выбрать! Совсем головой думать перестал, понадеявшись на рефлексы. Легко и плавно вскочил, потирая ушибленное и размышляя, что же могло встревожить это чудо? Ведь на первый взгляд ничего необычного не происходило. Однако хамо-няня просто так панику поднимать не будет.
И уже буквально спустя пятнадцать минут спрыгнул с орнитоптера у порога домика, отведённого под земное посольство. И чего на них люди так летать не любят? Послушные, а главное быстрые тварюшки.
— Добрый вечер, — Славик смастерил на лице приветливую улыбку, на ходу соображая, что так и не выбрал приемлемого предлога для нежданного визита.
— Вечер? — Эдуардо сидел перед выключенным экраном эйкома и с силой растирал виски. — Значит всё-таки уже вечер, — тихо и напряжённо продолжил он.
— У вас что-то случилось?
— Случилось, — человек кривовато улыбнулся и впервые прямо посмотрел на явившегося так кстати эльфа. — Случилось то, что у меня исчезло часа два моей единственной и неповторимой жизни. Представляете, лёг спать в предписанное доктором время, а потом, внезапно проснувшись, обнаружил себя перед экраном эйкома, лихорадочно выискивающим карты звёздного неба над Форрестером.
Славика очень вовремя осенило, и от облечения, что всё становится более-менее понятно он даже заулыбался, чего создавшаяся серьёзная ситуация вроде бы не предполагала: