Экспансия (сборник)
Шрифт:
– Исследовании, – поправил его Перегуда вполголоса.
Ростик вспомнил, что Герундий возглавляет, так сказать, Боловскую милицию, гарнизон и все охранные службы Города. Он был защитой, прокуратурой и даже немножко надзирателем всей человеческой цивилизации в этом районе. Пожалуй, только самые периферийные поселения людей, такие, как Одесса, Бумажный холм и торфоразработки, ему напрямую не подчинялись. Но при желании он мог, без сомнения, вмешиваться и в тамошний уклад жизни, только, как неглупый человек, не злоупотреблял этим.
– А
– Зачем? – не понял Ростик. – Если хочешь, я и так тебе нарисую Олимп в разрезе и выдам глубину залегания этих… металлосетей. А тревожить его – неразумно, он может про нас что-нибудь не слишком хорошее вообразить.
– Ты про него говоришь, словно он – разумный, – высказался Пестель.
– Нуакола был в высшей степени разумным. Даже больше, он был… мудрым.
– Не нравится мне это, – проворчал Герундий, не получив ясного ответа от Председателя. – В своем доме мы уже как бы не хозяева.
– Хозяева по-прежнему, – неожиданно отозвалась Лада. – Ростик… То есть, виновата, майор Гринев сказал же, что у нас добрые отношения.
– Но доказательств этому нет, милая девушка, – Грузинов даже изобразил фальшивую улыбку.
– Поликарп, если ты не раз и не десять, как Лада, окажешься под вражеским огнем, не дрогнув, перехоронишь столько погибших друзей, сколько ей довелось, я, может быть, и разрешу тебе обращаться к ней словами «милая девушка», – четко выделяя каждый слог, проговорил Ким очень серьезно. – Но не раньше, усвоил?
«Так, начинается обычная свара, – подумал Рост, – между офицерами, вояками, служивыми и управленческо-административной верхушкой города. И что это за беда такая, национальный спорт, что ли?»
Он не любил этого, всегда стремился этого избежать, но и Ким в данном случае, безусловно, был прав.
– Я спросил, кажется, усвоил ли ты мои слова? – переспросил Ким. Грузинов не отвечал, без сомнения, он считал, что пилоты зря волнуются, а может, втихаря презирал их за вот это, по его мнению, высокомерие. – Неплохо бы извиниться, – уже вполне буднично добавил Ким.
Начальники, решил Ростик, определенно не понимают, что воевать – сложно. И требуют… Этот много чего требует, но когда очень уж тяжело, когда действительно нет другого выхода, кроме как стоять и держаться, возможно, вот эта самая гордость, которую чиновники и даже, как выяснилось, инженеры не понимают, не способны понять, и только она – не позволяет отступить. Больше ничего, только гордость…
– Гринев, – Председатель, наконец, решил разрядить ситуацию, – я не обнаружил в твоем докладе никакого конструктива.
– Да, неплохо бы выслушать конкретное предложение, – поддержал его Перегуда, кажется,
– Его нет, – пожал плечами Ростик. – Пусть все идет как идет.
– И больше ничего? – для верности спросил Перегуда.
Неожиданно дверь в кабинет тихонько раскрылась. Не сильно, как раз настолько, чтобы пропустить… Ромку. Он был какой-то очень усталый и грязный, видимо, несся на мотоцикле от Алюминиевого, спешил и даже не заехал домой, на Октябрьскую, чтобы привести себя в порядок.
Он постоял, помялся, не зная, как обратить на себя внимание. Но именно то, что он появился, и конечно, напряженность, возникшая чуть раньше, заставили всех повернуться к нему. Дондик чуть удивленно поднял брови.
– Такое дело… – не слишком внятно проговорил Ромка, – у нас на Алюминиевом та штука, которая выросла в подвале… Она треснула, как яйцо, из которого должно что-то появиться.
– Как это? – не понял Перегуда. – Говори толком.
– Это надо видеть, рассказать сложно.
А ведь он не спал, наверное, уже несколько дней, и еще нескоро, может быть, сумеет выспаться, с неожиданной нежностью подумал Ростик, разглядывая сына.
– Что оттуда, из этого яйца, должно появиться? – Герундий был строг и напряжен.
– Рассмотреть еще сложно, – ответил Ромка. – Вот я, собственно, и приехал, чтобы кто-нибудь это выяснил.
– Там же, пожалуй, душ двадцать аймихо находятся, – высказался Пестель. – Неужели они не поняли?
– Они говорят… В общем, отца требуют, – Ромка даже указал на Роста, чтобы ненароком все присутствующее начальство не перепутало, кого он имеет в виду.
Если бы не перепалка между Кимом и Грузиновым, подумал Ростик, досталось бы Ромке на орехи за такой доклад. А так сейчас никто не хочет снова обострять… Вот он и выкрутился.
Дондик подтвердил это его предположение, усмехнувшись:
– Майор Гринев, это то, чего ты ожидал?
– Не уверен, – четко произнес Ростик, – еще много чего будет, по-моему… Но для начала – да, пожалуй, это то, чего можно было ожидать.
– Отправляйся сейчас же на Алюминиевый, – решил Дондик, отодвигаясь от стола, показывая этим, что совещание закончено, – разузнай, что там и как, и, пожалуйста, не забудь мнение Германа Владимировича, – он мотнул головой в сторону Герундия.
– Есть. Не забуду, – ответил Ростик.
А что ему еще оставалось?
Глава 5
Сумрачный подвал, который так не показался Ростику в прошлый раз, сейчас выглядел почти цивилизованно. Он был довольно ярко освещен какими-то зеркалами, которые образовывали сложную ломаную линию от большого зеркала, выставленного под солнце. Пол из литого камня был почти дочиста вымыт и выметен, так что при желании на нем можно было бы танцевать. Даже стены были промыты до высоты, до которой хватало поднятых рук бакумуров.