Экспат
Шрифт:
— Нечего. Не хочу подкармливать твою паранойю. И никто не виноват в том, что тебе не удается выйти на наркокартель. Даже ты сам.
Я не отвечаю. Просто застёгиваю плащ поплотнее, поднимаю воротник. Последний раз смотрю на закатное голубое небо. Бросаю взгляд на каменное лицо Агнетт. Крепкая девочка. Если и позволяет себе слезу, то на дальней, скрытой от моего взгляда щеке. Оно и к лучшему. Иначе мне захочется остаться.
Сделать первый шаг. Второй, третий. Деревянное покрытие тротуара скрипит под моими ботинками в полной тишине. Прислушаться, не услышать шагов следом. Меня никто не останавливает.
Не оборачиваться.
IV. Один отвратительный день
–
Глава 4.1
Место: Новый Город.
Локация: Бар «Двести двадцать»
Время: Понедельник, 05–22. Пять месяцев от прибытия Кандидата. Летний сезон.
Эрнест «включился» в самый неподходящий момент. Марв уже активно бил морду какому — то хлыщу, а Ленни пытался его оттащить. Получил по голове и сам ввязался в драку. Гаспар и его случайная спутница, как бы не старались, скрыть шока не могли. Впрочем, как и Ганс — Ове Нахт, коллега Эрнеста по оперативному отделу. Да, эта часть группы редко когда могла ввязаться в банальную кабацкую драку.
Как эта в высшей степени странная компания оказалась в этом заведении? Очень просто. Кабак в Старом городе, плохая новость, случайный обзвон контактов. Присоединиться к Жаку Гаспару, отдыхающему неподалеку, обронить Нахту про перспективное дело. И вот компания разбавлена. Два штурмовика, два детектива и юрист. Звучит как название примитивного до одури анекдота, но что поделать.
Когда два штурмовика, два детектива и юрист зашли в бар, он казался им весьма приличным. Нет, дополненную реальность для меню им не предложили. Но было в «Двести двадцать» в меру шумно и не в меру людно. Так что источающая табачный дым и ругательства компания кое — как, но смогла спокойно найти себе столик (после обстоятельного разговора месье Гаспара с управляющим). Куда более спокойно — заказать бутылку водки без уточнения и чуть менее спокойно — обсуждать текуие события в Городе.
Гаспар возмущался наглостью служб безопасности. Не сколько наглостью гражданской, то есть — жестокостью служак при задержаниях и «операциях», сколько наглостью финансовой. По его словам выходило, что СБ проводят «в белую» совсем малую долю своих операций. Остальное обналичивалось через мелкие фирмочки на субподряде.
— Ты даже не представляешь, сколько конкретно выводится через, скажем… службу клининга или заказ рекламной продукции, — меланхолично возвещал месье Жак, покачивая в руке заиндевшую рюмку водки.
— Ну давай в общих величинах, — взмахнул руками Марв, незаметно для юриста и самого себя перешедший на «ты» ещё с час назад.
— Скажем так, — решился Гаспар. Он закинул в глотку рюмку ледяной и застыл. Потребовалось похлопывание штурмовика, чтобы француз продолжил. — Скажем так, представь, что весь твой гонорар… за боевые в том числе… месячный, пожалуй так. Утекает в чей — то карман буквально за один день. И формально он утекает не кому — то вроде Эрнеста или меня…
— Без обид, Жак,
— Да какие обиды, — взмахнул руками месье Гаспар. — Но лучше уж мы, чем уборщица, не так ли?
— Уборщица? Да я её придушу за такой абзац!
— Хорошо если уборщица, — встрял Ленни. — А представь, что это кто — то вроде Малин, ну помнишь — жопа шириной с танк, губки алые как свежая кровь… Что, не очень в кайф? — захохотал безопасник, когда выходец из бедноты стукнул по столику.
На них начали оглядываться.
— Ленни, — коротко бросил Эрнест, — брось развлекаться.
— Принято, шеф, — качнул головой Ленни. — Извини, я пропустил, что Ганс там говорил последние минуты… две. Минимум.
Ганс — Ове встретил реплику пьяного безопасника спокойно. Пьяные собеседники — первое, с чем детектив начинает сталкиваться регулярно. А если начинает воспринимать всё происходящее на работе слишком близко к сердцу — сам становится таким собеседником. Рассеянным и вечно пьяным. Ганс — Ове не спился. Вопреки всем и всяческим слухам.
А Эрнест А. Н., оперативник с небольшим стажем, искренне надеялся, что пойдёт по его стопам. Стопам злого полустарика — немца, а не отдельных развалин, держащихся на службе в целом и, в частности, оперативном отделе исключительно благодаря старым делам и надежде на передачу опыта молодым.
Не передавали. Но деньги сосали — боги, помогите. Даже хитрые схемы мсье Гаспара так не могли. От них хотя бы возникало ощущение несправедливости.
От подобных мыслей сворачивались кишки в петлю, поэтому Эрнест жестом показал на долив. Старшие в лице юриста и старшего оперативника не возражали. Младший в лице Марва долил. Как обычно, обильно залив стол и свои пальцы резко пахнущей жидкостью. Стряхнув капли высококонцентрированного раствора этанола в воде, А. Н. провозгласил тост:
— За вечную и злую справедливость!
Мужчины опрокинули и вернулись к раздробленному разговору. Ганс — Ове уже третью неделю собирал доказательства банды, продававшей женщин — человеческих половозрелых самок — джосерам. Мерзость с одной стороны и оккультизм с другой. Неизвестно, что было хуже.
Эрнест никак не мог ухватить за хвост один мелкий, но очень уж наглый наркосиндикат. Организаторы ввозили с «гостями» экзотические прекурсоры, самостоятельно их обрабатывали. И выкидывали на рынок большие объемы дешевого товара. Травы очень странного воздействия, «карандаши», старая добрая «пыль» с необычными добавками и, конечно же, «серебрянка». Следы указывали на объем химикатов, примерно равный таковому у трюма небольшого магистрального танкера. Но что удивительно, не реагировали ни «хозяева», ни улица, ни СБ.
Кстати, о последней. Ленни получил ефрейторские лычки и уверенно командовал отделением. Не так давно он выдал ордер на сотую депортацию, то есть, в своём роде, лишился моральной девственности. У него было всё куда проще, чем у остальных присутствующих (ну кроме Марва, так и остающегося на службе вдвоём со своим флогистоном) — патрули, отлов, опознание, выжигание юстиционной метки там, где субъект не сможет срезать без привлечения внимания. Апплодисменты после внесения очередного трупа на базу. Получение заслуженных денежных поощрений. Мрачное пиво по вечерам.