Экспедиция инженера Ларина
Шрифт:
— Ох, и строптивый вы человек, Иван Константинович! Трудно с вами договориться.
— Что поделаешь, такой уж уродился, Василий Михайлович, — усмехнулся Усков и, подумав, добавил: — Ладно, бог с вами! Сдаюсь.
— Вот это совсем другой разговор, — весело блеснул глазами Ларин. — Значит, будем обучать молодёжь. Но об этом потом. Сейчас надо решить, что делать с катером.
— А что нам решать? Есть старшина, пусть он и решает. Щербань двигатель проверял — исправный. Шторм утихает…
Усков наклонился вперёд. Свет настольной лампы упал на его седую голову. Ларин поставил стакан и набил трубку.
— А как чувствуют себя спасённые? — спросил он, затягиваясь дымом.
— Доктор говорит, с ними всё в порядке, — Усков отпил из стакана глоток кофе.
— А женщина как?
— Какая там женщина! Девчонка! — сердито сказал Усков. — Сидела бы дома и жениха ждала, так нет — погнала нелёгкая в море…
Ларин рассмеялся.
— Чего смеётесь? — Усков сощурился. — Морская служба — дело серьёзное, грубое. Она требует силы. И потом вообще — девушкам не место на судне: один беспорядок. Нет ещё у нас на этот вопрос правильного взгляда. Мол, равноправие… Вот был я недавно на Анапкинском рыбокомбинате. Там девчата разделывают кету. Каждая рыбина — пять килограммов. Попробуй повозись! А бригадиром у резчиц здоровенный такой парень. Ходит, руки в брюки, и подгоняет девушек, да ещё и посмеивается. Разве это порядок? Я разозлился, не стерпел, кажется, даже накричал на него. В конторе комбината только плечами пожимают: нет, чтобы заменить бригадира женщиной, как-то облегчить их труд. Видите ли, нет специальных разделочных станков. А почему, спрашивается, нет? Вы бы посмотрели на руки этих девчат. А ведь коммунизм строим, Василий Михайлович…
— Честные руки труженицы… Стыдиться тут нечего, а тем более упрекать женщин.
— Да какой же это упрёк? Мы сами виноваты, что допускаем подобные явления. Конечно, женщина тоже труженица, но её руки должны быть такими, какими их создала природа, — нежными, гибкими, красивыми. И тут вы меня не переубедите. Да что там… Скажите по-честному: вы бы хотели, чтобы у вашей жены были огрубевшие, растрескавшиеся руки?
— Кое в чём вы правы, Иван Константинович. — Ларин нахмурился. — Тысячи советских учёных, инженеров, конструкторов заняты изготовлением различных машин и станков. На службу человеку ставится энергия атома, воды, ветра… Многое уже сделано, чтобы освободить человека от тяжёлого физического труда. Но разве успеть всё сразу… А девушка, которую вы спасли, очевидно, приезжала по делам в город и на попутном катере возвращалась домой. Стоит ли за это на неё сердиться?
— Домой! — хмыкнул Усков в седые усы. — Знаю я её. Хотела матросом на «Ураган» поступить. Девушка — матрос. Как же! — Он повёл широкими плечами.
— Не может быть! — воскликнул Ларин.
Усков поднял удивлённые глаза:
— Что не может быть?
— Так она и у меня была!
— Вот видите, — сказал Усков и показал на фотокарточку. — Между прочим, она на вашу покойную супругу смахивает.
— Это и я заметил, — Ларин почувствовал, как тревожно забилось сердце. Он встал, прошёлся по каюте. Просто не верилось, что спасённая оказалась той самой девушкой, которая приходила к нему наниматься пловцом. Не может быть! Ночью трудно разглядеть. Усков ошибся, наверняка ошибся… Ларин подошёл к тумбочке перед кроватью. С карточки на него смотрела Лина. Дорогое, незабываемое лицо… Но что это? Как он попал сюда? Перед фотографией лежал маленький резиновый человечек, Ларин не помнил, когда он выложил его из кармана. И почему на тумбочке?
— Что с вами, Василий Михайлович?
Ларин медленно вернулся к столу и сел в кресло.
— Ничего, Иван Константинович… Вы, наверное, ошиблись. Не может быть, чтобы это была та самая девушка.
— Как же, ошибся! Она самая, — Усков положил руку на плечо Ларина. — Да вы не волнуйтесь, утром она уедет — и всё забудется, всё станет на своё место.
— Уедет? — с удивлением спросил Ларин. — Ну да, уедет, конечно, уедет…
Они вышли на палубу. Ветер стих, но океан всё ещё не унимался, ворочался, вздыхал. Не унималось и сердце Ларина.
Рассветало; невидимое ещё солнце пронизывало туманную мглу первыми слабыми лучами. Туман шевелился и, гонимый лёгким ветерком, клочьями поднимался в блеклую синеву неба.
ГЛАВА 7 «ПО ВСЕМ ПРАВИЛАМ БОКСА»
Команда «Урагана», отдохнувшая после бурной ночи, высыпала на палубу. Бренчала гитара, стучали костяшки домино. Было удивительно хорошо вокруг. Ширь беспредельная, высокое голубое небо, лёгкое покачивание траулера на волнах — всё это переполняло сердце Соболева радостью. Будто и не было шторма, мучительной качки. Облокотившись о поручни, Соболев стоял на корме и задумчиво глядел в океан. Давно ли он был учеником средней школы, а теперь — участник научной экспедиции. Друзья и товарищи по классу, наверное, думают, что он поступил учиться. А он плавает. Нет, жалеть, что не поступил в мореходную школу, не приходится. Сначала надо присмотреться к жизни, познакомиться с морем, получить хорошую практику, а там и за учёбу. Так вернее.
Как иногда от простого случая зависит судьба человека! Не повстречайся он с незнакомой девушкой возле доски объявлений — и кто знает, как сложилась бы его судьба.
— Полундра! — вдруг раздался голос Новикова. Он выбежал на палубу и ошалело посмотрел на матросов. — Чудное мгновенье. Шик!
На траулере все знали, что начальник экспедиции спас женщину. Лишь для Новикова это было неожиданностью, потому что, сменившись с вахты, он ушёл спать и проспал почти весь день. Однако женщину никто не видел, за исключением капитана, врача и кока, и её появление на палубе вызвало всеобщее любопытство. Гитара умолкла, перестали стучать костяшки домино. Пассажирка шла в сопровождении третьего помощника капитана Вершинина. Они остановились недалеко от матросов.
— Здравствуйте, ребята, — сказал Вершинин.
Матросы рассеянно ответили на приветствие, всё внимание их было обращено на девушку. Она вспыхнула и отвернулась. Вершинин засмеялся. Ребята переглянулись. Один Новиков не проявил смущения: он подошёл к девушке и поклонился:
— Очень приятно познакомиться с вами! Юра.
Саша протянула руку. Новиков щёлкнул каблуками, изогнулся и поцеловал протянутую руку.
— Смешной вы, Юра, — сказала девушка и улыбнулась.
Соболев был поражён. «Это же та самая девушка, которая плакала возле объявления! Как же она очутилась на катере?» Она была в тех же спортивных брюках и куртке, что и тогда. Но сейчас она казалась красивее. Золотисто-каштановые кудряввю волосы, глаза тёмно-синие, блестящие. Когда смеется, на щеках ямочки. Девушка несколько раз вопросительно взглянула на Соболева, видно тоже узнала, но он не решился подойти к ней. И не потому, что стеснялся, — не хотел этого делать в присутствии Новикова.
— Видали, как я пришвартовался! — хвастался Новиков, возвратившись к матросам, когда ушли Саша и Вершинин. — Буду идти на абордаж.
— Она уже взята на абордаж третьим помощником, — сказал Новикову Щербань.
— Вершинин сухарь. Девочки таких не любят, — категорически отрезал Новиков. — Это «чудное мгновенье» будет приписано в моём порту.
Вначале Соболев не принимал участия в разговоре. Нельзя сказать, что он не любил поговорить о девушках или поухаживать за ними. Но такой цинизм… Может, это особый морской шик?
— Ребята, бросьте, — сказал он. — Нехорошо…
— Не нравится — уходи, — Щербань насмешливо. посмотрел на Соболева. — Ишь, святоша нашёлся!
— Катись, лапотник, не держим, — процедил Новиков.
Соболев сжал кулаки, но сдержался. Матросы расступились, давая ему дорогу. Когда он проходил мимо Новикова, тот подставил ножку. Соболев споткнулся и растянулся на палубе. Раздался дружный хохот. Новиков, видя, что симпатии ребят на его стороне, переусердствовал и наградил упавшего пинком.