Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Шрифт:
Среда, 15 марта. Утро.С воскресенья ветер непрерывно дует с юга; не запомню такого упорного южного ветра.
И в понедельник и во вторник я ходил на Кратерный холм. Мои опасения, не уйдет ли большая льдина от мыса Прам, оказались напрасными. Она все еще на месте, только трещины становятся шире. Скверно будет, если она уйдет; тогда мы не сможем добывать тюленей.
Вчера, спускаясь с горы, я увидел приближающуюся странную фигуру. Это оказался Гриффис Тэйлор. Он и его спутники благополучно вернулись и теперь не могли наговориться о своих приключениях. Работа их, по-видимому, состояла главным образом в том,
Сегодня у нас большая охота на тюленей. Надеюсь получить жира и мяса по крайней мере на две недели. Дай бог, чтобы наша льдина не уплыла.
Пятница, 17 марта. Утро.На мысе Прам убили 11 тюленей, позавтракали там и отнесли в лагерь около полутонны жира и мяса. Тяжело было тащить в гору.
Вчера последняя партия отправилась в Угловой лагерь: лейтенант Э. Эванс, Райт, Крин и Форд — с одной упряжкой; Боуэрс, Отс, Черри-Гаррард и Аткинсон — с другой. Большое мужество проявил Райт, отправившись с ними, отдохнув всего лишь один день. Он замечательно тянет сани.
Дэбенхэм сделался главным поваром, и, по-видимому, ему это нравится. Тэйлор очень весел, полон рассказов и анекдотов. Вчера утром стояла прекрасная погода, но потом подул сильный северный ветер, не прекращавшийся до середины ночи и сгрудивший в проливе молодой лед. Затем ветер внезапно повернул на юг, и я решил, что начнется пурга; но сегодня утром ветер изменил направление, потянув к юго-востоку. Слоистые облака, которые пригнал сюда северный ветер, исчезают, и выпавший вчера мокрый снег тает. Вечер, видимо, будет хороший.
Мы неутомимо занимаемся улучшением нашего жилища. Печки не узнать. Наставили трубу, и теперь обратной тяги больше не бывает, ветер не гонит дым внутрь дома. Этим самым мы значительно экономим топливо. Сейчас решаем проблему, как изолировать снаружи и изнутри помещения от холода.
Молодой лед носит то туда, то обратно, но море все еще не замерзает. Только в районе мыса Прам четыре дня держались несколько обломков от края Барьера. Некоторые из них уже крошатся, обнаруживая под поверхностью глубокий слой снега, из чего можно заключить, что это, вероятно, приплывший морской лед, не старше одного-двух лет. Глубина снега объясняется близостью к старому краю Барьера.
Я начал носить пижамные брюки, надену еще лишнюю рубашку. Удивляюсь, как мне тепло в легкой одежде. До сих пор я надевал под пижамный жакет только фуфайку и вязаную рубашку и одну пару нижнего белья под защитные брюки. Давнишняя дырка в нижних штанах означает, что одно место не прикрыто ничем, кроме защитных брюк, и все же я никогда не ощущал холода.
Несмотря на наши мелкие заботы и работы, я начинаю тяготиться этим ожиданием. Впрочем, меня возьмет нетерпение и в нашей главной квартире. Тяжело сидеть без дела и созерцать бедствия, обрушивающиеся на нашу экспедицию. Придется совсем изменить дальнейший план действий. До полюса, увы, еще очень, очень далеко!
Я понемногу теряю веру в собак. Боюсь, что они никогда не смогут идти тем ходом, которого от них ожидаем.
Суббота, 18 марта. Утро.Все еще дует ветер и несет снег. Здесь, видно, никогда не дождаться тихой погоды, пока море не замерзнет как следует. Вчера с SE дул такой ветер, что я насилу мог идти против него. Ночью затихло; в полночь ярко светила луна. Потом небо заволокло и температура поднялась до +11° [-11 °C]. Теперь ветер опять налетает с юга; все это предвещает пургу.
После того как в пятницу дул сильный ветер, лед должно было прижать к мысу Хижины. Под самым мысом на мель село поле молодого льда значительной величины, и сегодня утром нашли на нем тюленя. Только что собрались идти убивать его, как он нырнул в воду, — видимо, выспался. Все же отрадно, что была возможность убить тюленя в такой близости от нашего жилища.
Понедельник, 20 марта.В субботу вечером опять подул сильный ветер с юга; небо мрачно, низко ходили слоистые облака; снег несло. Пену от волн опять бросало через береговой лед, и брызги почти долетали до собак. К утру в воскресенье ветер повернул к SE и весь день дул с большой силой; температура опустилась до -12° [-24 °C].
Мы почти не отлучались из дому или из его непосредственной близости. К ночи ветер упал; сегодня утром в течение нескольких часов дул легкий ветерок, и температура поднялась до -2° [-19 °C].
Такая длительная непогода очень вредно отзывается на собаках. Мы приложили все старания, чтобы устроить их получше, но вследствие беспрестанно меняющегося направления ветра нет возможности доставить им укрытие со всех сторон. Пять-шесть собак у нас бегают на свободе; тем же, кто посильнее, такой свободы дать нельзя. Собаки от холода очень страдают, но хуже им не делается.
Упавшая в трещину на обратном пути маленькая белая собака вчера околела. Не думаю, чтобы она могла выжить и при самых благоприятных условиях, потому что, очевидно, было внутреннее повреждение. Кроме того, открылась наружная язва, которая приняла гангренозный характер. Еще три собаки очень плохи, но, может быть, их еще удастся спасти.
Сегодня нам повезло. Прижатый к мысу Хижины молодой лед стал прочно на своем месте, образуя нечто вроде выступающей удобной платформы. Сегодня убили на нем двух тюленей. Это дало нам хороший запас мяса для собак и жира для печки. После появились еще тюлени, так что теперь есть надежда, не уходя далеко, пополнять наши запасы.
В то время как я пишу, ветер опять поднимается и как будто снова поворачивает к югу Одно хорошо, что эти сильные, холодные ветры при отсутствии солнца должны быстро остудить воду в проливе.
Непрерывная непогода удручающе действует на настроение, но в доме нам живется недурно. Ощутителен только недостаток движения, необходимого при плотной еде, какой требует наш здоровый аппетит.