Эксперимент «Ангел»
Шрифт:
Все уснули, а я какое-то время еще размышляю про загадочные слова, услышанные прошлой ночью. Интересно, что имел в виду Голос, когда сказал, что пришло мне время учиться? Но постепенно мысли мои смешались. Меня точно темной волной накрыло и затянуло в сон. В полудреме слышу обрывки разговоров на каком-то непонятном мне языке.
И вдруг Голос произносит отчетливо и ясно: « Это, Макс, тебе непременно надо знать. Непременно».
Океан. Вот еще одно новое, потрясающее, доселе нами не испытанное явление. Мы
И вдруг они посыпались на нас, как из рога изобилия. Каждый день с нами происходит что-то неизведанное. Каждый день полон открытий: новые места, новые люди, новые опыты.
— Смотрите, краб, — Газман присел у кромки прибоя и тычет палочкой в быстро зарывающееся в песок существо. Ангел тут как тут, прибежала взглянуть, волоча за собой Селесту и едва не купая ее в воде.
— Хочешь пирожок? — Игги протягивает мне плюшку.
Сегодня утром я слегка отмыла свою вчерашнюю боевую раскраску, и вместе с Надж мы отправились в ближайший город пополнить запасы съестного. В булочной «Мамы и папы» продавались домашние пирожки. Устоять перед ними было невозможно. Так что дюжина румяных плюшек перекочевала в мой рюкзак с прилавка «Мам и пап».
Должна признаться, что поставленная мной задача разыскать пирожки с яблоками не хуже тех, которые мы пекли с Эллой и ее мамой, по всей вероятности, совершенно невыполнима.
Эти ничего себе, с корицей, с коричневым сахаром, яблоки с кислинкой. Вполне достойные пирожки. Без претензий. Но, по правде сказать, не фонтан.
Поворачиваюсь к Клыку:
— Что скажешь? Вкусно?
— Нормально, — и он продолжает уплетать за обе щеки.
Нормально, нормально… Кабы он понимал что-нибудь в домашних пирожках! Что ни дай, все сметет.
— Семь из десяти, не больше, — выношу я свой приговор. — Они хоть и свежие, а жестковаты, нежности не хватает. Так что миссия под кодовым названием «совершенный пирожок» продолжается.
Игги смеется и, невзирая на мою суровую оценку, лезет в рюкзак за новой порцией…
Мокрая чуть не по пояс Надж захлебывается от восторга:
— Ка-а-ак мне нравится океан. Я ничего лучше не видела. Даже лучше чем горы. Лучше Нью-Йорка. Я, когда вырасту, буду морским биологом. Я буду плавать далеко в море, нырять с аквалангом, сделаю миллион открытий, и меня пригласят работать в Нэшнл Джеографик.
И она убежала обратно в воду, утащив за собой Игги.
Да уж конечно. Ты — в Нэшнл Джеографик, а мне — прямиком в президенты. Что ты с ней поделаешь? Мечтательница эта наша Надж…
— Им всем здесь хорошо, смотри, как они разрезвились, — говорит мне Клык, задумчиво наблюдая за стаей.
— А что здесь может быть плохого? Песок теплый, море ласковое, тишина, покой. Жаль, что мы не можем здесь насовсем остаться.
Клык с минуту молчит:
— А если бы мы точно знали, что здесь безопасно, что нас никто не достанет, ты бы хотела здесь остаться?
Похоже, он не шутит.
— А кто Институт искать будет? Информация о родителях — у всех вопрос номер один. Ее тоже раскопать надо. Джеба найти и, как минимум, поговорить с ним как следует. И что это у них за Директор? И что они с нами со всеми сделали? И почему они все в один голос твердят мне, что я должна спасти мир? А ты говоришь, остаться…
Клык поднимает руку, и я неожиданно понимаю, что чуть ли не кричу во весь голос.
— А что если… — он говорит медленно и смотрит в сторону. — А что если взять и наплевать на все это, наплевать и послать к чертовой бабушке.
У меня отпала челюсть. Вот так живешь себе с человеком всю жизнь, думаешь, что знаешь его как облупленного, а он возьмет, да тебя огорошит. Как гром среди ясного неба.
— Ты рехнулся, что ли… — начинаю я, но тут прибегает Газман и плюхает мне на колени живого краба-отшельника. За ним проголодавшаяся Ангел требует обеда. И в этой круговерти мне не найти свободной минуты, чтобы взять его за плечи, встряхнуть хорошенько и наорать на него от души: кто ты такой, и что ты сделал с настоящим Клыком?!
Ничего, как-нибудь после…
На следующее утро Клык с ироничным поклоном кладет передо мной «Нью-Йорк Пост». Пролистав газету, на шестой странице читаю короткую заметку: «Таинственные дети-птицы пропали бесследно».
— Наконец-то хоть одна сносная новость. Целых два дня прошло, а мы до сих пор не учинили ни одного публичного скандала, и наши фотографии не мелькают на первых полосах ни национальной, ни местной прессы. Достижение!
— Айда купаться, — зовет Надж и тянет Игги за руку. Все четверо, она с Игги и Ангел с Газманом, бегут к воде.
Солнце жарит вовсю, так что холодная вода их нисколько не смущает. Рядом со мной Клык читает газету и рассеянно опустошает банку орешков. Младшие плещутся в воде. Игги на ощупь строит замок из песка.
Здорово все-таки получилось! У нашей стайки настоящие каникулы, и я радуюсь, что они хоть на пару дней могут расслабиться, есть, спать, загорать и купаться, забыв о погонях и преследованиях.
Только меня не отпускает напряжение. Только я не могу забыть о погонях.
Как же получилось, что ирейзеры до сих пор нас не обнаружили? То следуют за нами по пятам, куда мы ни двинемся, они тут как тут. А то, как сейчас, получается, что нам удалось от них оторваться. Я ломаю голову и никак не могу понять, сидит во мне чип или нет, подает он сигналы, или это только мое больное воображение. Если подает, то куда подевались ирейзеры? Они что, играют с нами в кошки-мышки? Извращенцы.
Игра, игра, игра… Про какую-то игру говорил мне в Школе Джеб. Про игру твердит теперь Голос. Оба повторяют без конца, что надо научиться играть, что все происходящее — только тест, только очередное испытание.
Передо мной как будто загорается огромная неоновая реклама: «Играй с нами, играй, как мы, играй лучше нас». Меня наконец осеняет: вся наша жизнь — одна сплошная бесконечная жестокая игра… А меня эти извращенцы выбрали в главные действующие лица.
Задумчиво пропускаю сквозь пальцы горячий песок. Ладно, если это игра, сколько в ней играющих сторон? Всего две? А как же двойные агенты?