Эксперимент «Идеальный человек»
Шрифт:
Олег Борисович честно хотел вникнуть в смысл разноса, однако ему это никак не удавалось из-за миража запотевших коричневых бутылок, которые настолько сейчас замерзли в модном зоологическом холодильнике, что при открытии издают лишь слабый хлопок и испускают маленький дымок, как бесшумный пистолет при выстреле. (Олег Борисович никогда не стрелял из бесшумного пистолета, но, наверно, все происходило именно так.) Нуклиев мотнул головой, отгоняя видение, и сосредоточился на речи Полушефа.
– …Ни одного доктора наук… Все кафедры работают в этом направлении.
– Идеальный человек… –
– Что? – споткнулся на полуслове Курдюков.
– Мы тоже работаем над докторской диссертацией, – Олег Борисович с удивлением слушал свои уверенные, четкие слова. – Целая группа работает над уникальной темой.
Полушеф слушал, вытаращив глаза.
– Почему же я ничего не знаю?
– Задача настолько обширная, что мы, не имея первых результатов, не решились беспокоить вас… – Олег Борисович весь сосредоточился на клокотавшей, как магма, голове, а язык между тем продолжал: – Только получив обнадеживающие данные, мы хотели…
– Как называется диссертация?
– «Языковая вакуумная ванна как лучший способ образования начальных разговорных навыков», – не моргнув глазом выпалил Нуклиев. – То есть мы с момента рождения до семи лет говорим с ребенком только по-английски, и в семь он уже в совершенстве знает язык. Но это полдела. Мы понимаем задачу значительно шире…
И Олег Борисович начал рассказывать об идеальном человеке. Полушеф слушал с всевозрастающим вниманием. Пальцы нервно постукивали по столу.
– Да, это здорово придумано, – сказал он под конец беседы задумчиво и впервые за все время посмотрел на черные очки Нуклиева с симпатией. – Немедленно мне на стол планы, расчеты, схему опыта…
…Друзья ждали Нуклиева возле его кабинета. Сенечка делал таинственные знаки, означающие, что пиво уже дожидается.
– Только что вынул, – сообщил младший лаборант хриплым голосом и прищелкнул шершавым, как шифер, языком. – В сосулях вся…
Нуклиев махнул рукой.
– Э-э, влипли мы, братцы. Назад пути нет. Гена, начинай эксперимент… Иначе крышка…
Вот какие события предшествовали словам Геннадия Онуфриевича, сказанным за чаем и перевернувшим всю жизнь семьи Красиных.
Но, конечно, ни Ирочка, ни кто-либо другой из Красиных не ведал об этих событиях ни слухом, ни духом.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой описываются первые часы жизни на земле Шурика-Смита Красина
Ровно девять месяцев спустя после того, как Ирочка и Геннадий Онуфриевич удалились выяснять отношения, на свет появился новый член семьи Красиных.
Все эти месяцы в квартире царила напряженная обстановка. Шли ожесточенные споры, какое имя носить будущему Красину. Тут семья разбилась на два лагеря. По одну сторону стояла мама Ирочка. Она хотела назвать сына Шуриком – что родится сын, никто не сомневался, так как Ирочка регулярно по вечерам пила травы бабки-ворожейки, – в честь любимого писателя Шарля де Костера (Шарль-Александр-Шурик).
По другую сторону баррикады активно возвышался Онуфрий Степанович, который, не мудрствуя лукаво, мечтал окрестить будущего внука в честь себя Онуфрием. Варвара Игнатьевна поддерживала мужа, считая, что Онуфрий лучше Александра, который в один прекрасный
Только отец по этому жизненно важному вопросу занимал странную нейтральную позицию.
Но более сильные споры вызывало будущее будущего Шурика-Онуфрия.
Мать видела сына стройным высоким красавцем с длинными русыми кудрями, танцующим в балете.
Онуфрий Степанович представлял внука черноволосым крепышом, с утра до вечера колесящим по полям в колхозном «газике». Варвара Игнатьевна поддерживала мужа, считая, что риск сломать ногу или еще как-либо подорвать здоровье в поле значительно меньше, нежели на непонятно чем натертом балетном полу.
И лишь Геннадий Онуфриевич даже в этом споре занимал нейтральную позицию.
Но будущее показало, каким расчетливым, коварным человеком оказался этот с виду тихий, скромный интеллигент с подслеповатыми глазами, добро смотрящими на мир сквозь толстые очки. Оказывается, он все предусмотрел заранее: и потайной замок, и детскую смесь, и маски-удавки, и декларации…
Сначала все шло как и должно было идти: суета в роддоме, кавалькада такси с родственниками, хлопоты вокруг праздничного стола… Поведение Геннадия не вызывало никаких подозрений. Он, как и все отцы в таких случаях, лишь мельком глянул на лицо юного Красина и, слегка сморщившись, поцеловал его. Из роддома он ехал в последнем такси; во время церемонии водворения сына в колыбель отец околачивался вокруг стола, всматриваясь в закуски через свои толстые, обжигающие линзы.
И только когда гости разъехались, Геннадий Онуфриевич сделал первое, что показалось несколько странным. Он притащил в спальню, где поставили детскую кроватку, столик, на столик положил стопку чистой бумаги, пачку разноцветных, остро отточенных карандашей. Затем принес рейсшину и логарифмическую линейку. Смутное беспокойство закралось в сердце матери.
– Ты что это? – спросила Ирочка.
– Под детский крик лучше работается, – ответил ученый отец, водружая на столик какие-то справочники. – А рейсшиной я буду от него мух отгонять.
Ответ показался Ирочке неубедительным, тем более что мух в квартире не было.
– Знаешь что, – сказала она. – Иди в гостиную и занимайся своими делами, а я буду заниматься своими.
Геннадий Онуфриевич послушно ушел, сутулясь и добро шаркая растоптанными тапками.
Успокоенная мать взяла пеленки и пошла на кухню, но тут Красин мгновенно обернулся, жутко сверкнув толстыми стеклами, помчался назад, и никто и ахнуть не успел, как он исчез в спальне. Щелкнул врезанный в самый верх двери автоматический замок. Удивленная и встревоженная Ирочка подошла к двери.
– Гена, что случилось? Открой!
Молчание.
– Гена, что с тобой? Я тебя умоляю – открой! – тревога матери росла. Уж не сошел ли муж с ума?
Молчание.
– Не хочешь открывать – так хоть объясни толком. Что случилось?
– Вакуумная ванна! – глухо донеслось из спальни.
Ирочка похолодела.
– Какая еще ванна? – спросила она, уже предчувствуя недоброе.
– Эксперимент начался! – молодо и счастливо закричал из спальни ее супруг. – Я выращу идеального ребенка! Англоразговаривающего идеального ребенка!