Эксперимент
Шрифт:
– Я вас не понимаю.
Она не выглядела потрясенной.
– Он должен уехать. Так будет лучше для него.
– Почему?
– Это долго рассказывать. Может быть, он сам знает почему. – Хенесс помолчал. – Когда вы передадите ему мои слова, он вас поймет.
– Вы говорите загадками.
«Она слишком легко согласилась, – подумал он. – Что здесь не так?»
– Но это все, что я хотел вам сказать.
Внезапно он понял: она принимает его за сумасшедшего.
– Хорошо, допустим. Я передам ему. Теперь я могу идти?
– Конечно, – кивнул он. – Вы немного не то подумали. Это серьезней, чем…
– Чем?
В ее голосе послышался интерес. Если она не перестанет принимать его за маньяка, его попытка
– Я понимаю, что это все выглядит не очень убедительно. И тем не менее вы должны мне поверить, – сказал Хенесс, стараясь, чтобы в его словах была соблюдена та мера разумности, которая смогла бы настроить девушку на другой лад.
– Но зачем вы шли за мной? Почему бы вам самому не рассказать обо всем моему брату?
– Он ваш брат?
– Да… А что, вы этого не знали?
– Точно… нет. – Он покачал головой.
– Это все очень странно, – сказала девушка.
– Вы, конечно, правы. Мне следовало бы встретиться с ним и объясниться. Но… это не так просто сделать.
– Мне кажется, это какое-то недоразумение.
– Речь идет о его жизни.
В эту минуту у него возникло ощущение, что в этом доме никто не живет. Какая-то оглушающая пустынность двора. Звуки точно вымерли. Он вспомнил об обезьяне, которую видел в окне. Старая надпись на стене, рядом с трубой, полустершийся знак исчезнувшей эпохи. Лица, превратившиеся в тени.
– Знаете, я… все, что вы говорите… – слова девушки проникали в эти стены, растворяясь в них. – Кто вы?
– Мое имя ни о чем вам не скажет.
– Но вы следили за мной, за нами. Что вам известно о нас? Вы говорите, что моему брату что-то угрожает. Как мне все это воспринимать?
– Когда вы передадите ему мои слова, он вас поймет, – повторил Хенесс.
– Я знаю своего брата и уверена, что… – она замолчала, опустив глаза. – Вы можете объяснить, с чем это связано?
– Нет.
– Хорошо, я все расскажу брату, и он подумает, что я дура?
– Вряд ли.
– Но если он захочет сам поговорить с вами? Это возможно?
Хенесс чувствовал, что девушка пытается нащупать ускользающую нить, она все еще не верила ему, но что-то говорило ей: этот разговор не случаен. Могла ли она быть в курсе дел своего брата? Скорее всего, нет. Но она могла что-то видеть, о чем-то догадываться. Возможно, именно это обстоятельство заставляло ее прислушиваться. Она вела себя вполне естественно, и на первый взгляд не было повода подозревать ее в двусмысленности.
И все же это могло быть игрой.
– Он не захочет со мной говорить.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Мистика какая-то…
Он видел, что она уже не так напряжена, как в начале их разговора.
– Откуда вы знаете моего брата?
– Я его не знаю. По крайней мере, лично я с ним не знаком.
– Естественно, он не имеет никакого представления о вас, – сказала она раздумывая, как бы самой себе. – И все же, как вы утверждаете, он поймет. У этого может быть только одно объяснение. Насколько я понимаю, есть нечто, связывающее вас совершенно независимо друг от друга. Так?
– В некотором смысле да.
– И вы хотите, чтобы эта независимость осталась? То есть именно поэтому вы выбрали меня?
– Да.
Хенесс вынужден был признать, что девушка не лишена здравого смысла.
Проблема была в другом. Он не мог решить, как к этому относиться. Их разговор постоянно балансировал в опасной плоскости. С одной стороны, он не знал, насколько может ей доверять, а с другой – хотел, чтобы она поверила ему. Самое лучшее, если бы она ни о чем не задумывалась и просто передала бы его слова. Для нее же, видимо, это были понятия взаимоисключающие. Главное, наверное, заключалось в том, что она была сестрой этого человека. Именно поэтому она хотела во всем разобраться.
– Хорошо, – сказала она. – Я кое-что уяснила. Возможно, это полная бессмыслица, но… решать все равно не мне. И все-таки вас можно как-то найти?
Ему показалось, что она задала вопрос несколько иным тоном, чем говорила раньше. Более сухим, конкретным, что ли…
– Я думаю, в этом нет необходимости.
– Но вы должны понять и меня. Я не требую доказательств, но не хочу, чтобы это превращалось в миф. Вы меня понимаете?
Хенесс с удивлением обнаружил, что колеблется.
– Я дам вам номер телефона. Звонить по нему от шести до семи вечера. В течение трех дней. Потом я уеду. Но запомните, ваш брат должен уехать раньше. У вас есть блокнот?
Она кивнула. Хенесс продиктовал номер и, пока она записывала, смотрел на ее лицо, как будто стараясь запомнить. Это было настолько нереальным, что, казалось, происходит с кем-то другим. Потом он быстро ушел. У него появилось чувство полной бесполезности того, что он сейчас сделал.
4
Кажется, это напоминало занимательную игру. Человек, которого он преследовал, вошел в башню и начал подниматься по винтовой лестнице. Хенесс слышал его шаги над собой. Поднявшись на несколько ступенек, он увидел его бородатое лицо, застрявшее в перилах. Хенесс схватил бороду правой рукой, как-то отстраненно отметив, что туловища человека не видно. Борода осталась в его руке, а голова покатилась по ступенькам вниз. Прямо над собой он услышал смех. Приступ безудержного хохота. Человек издевался над ним. Хенесс начал быстро подниматься вверх. Слева оказалась дверь. Большой черный паук, висевший на паутине, быстро перебирая лапками, исчез за этой дверью. Хенесс толкнул дверь ногой. Он ничего не почувствовал. Тело провалилось в пустоту. Он увидел ровную площадку, похожую на сцену. Многорукая женщина, похожая на индийское божество, вертелась по сцене волчком. Она вставала на руки, гримасничала, подмигивая ему то одним, то другим глазом. Хенесс схватил женщину за руку. Пальцы ощутили ускользающий холодок. Он разжал кулак. Отвратительный черный паук пробежал по его руке, потом по телу и скрылся где-то за пределами сцены. Похожий на птицу жонглер подбрасывал в воздух какие-то странные предметы, напоминавшие воздушный шар, или зеркало, или парик. Это были очки без стекол, пишущая машинка без клавиатуры. женщина, покрытая голубой татуировкой, соскользнула в зрительный зал. Расталкивая неподвижных людей, она продвигалась к проходу. Люди валились в стороны, падали ей под ноги. Хенесс увидел, что это безжизненные манекены. Он пошел вслед за женщиной. Манекены следили за ним мертвыми глазами. В узкой комнате с одним маленьким окном женщина отсчитывала купюры толстому человеку с двойным подбородком. Ее татуировка напоминала письмена древних народов. Толстяк бросал бумажки себе под ноги. Хенесс придержал его за плечи, разворачивая, чтобы рассмотреть получше. У человека не было лица. Это была стеклянная колба, сквозь которую можно увидеть солнце, бродившее по потолку…
Хенесс открыл глаза. Солнечный свет заливал комнату. Он посмотрел на часы. Половина девятого. Сегодня он последний раз должен пойти туда. Номер телефона, который он дал девушке, был номером одного из двух аппаратов, установленных в экспресс-кафе. Если звонили по первому номеру, трубку брал кто-нибудь из служащих. Второй аппарат был установлен рядом со входом. Отсюда мог позвонить любой, вошедший с улицы. Естественно, по этому номеру практически никто не звонил. Первые два дня Хенесс выбирал столик поближе к выходу и в течение часа не спеша пил кофе, наблюдая через широкие окна за улицей и посматривая в сторону телефонного аппарата. Здравый смысл подсказывал ему, что это напрасная затея. Но разве он не знал это с самого начала?