Эксперимент
Шрифт:
– Скажите, его работа… его не могли куда-нибудь послать? – спросил он.
– Я не думала об этом. Но вообще… скорее всего нет. Он работал в лаборатории.
– Слушайте, они ведь должны забеспокоиться, как вы считаете?
– Конечно. Но, возможно, они думают, что он болен.
«Она не схватилась за этот вариант», – подумал Хенесс.
– Он мог бы сообщить об этом. Так ведь принято?
– Я не знаю. Может быть, они уже звонили? – предположила она, почувствовав, что этот человек озабочен почти так же, как и она. В этом было что-то странное. Он как будто столкнулся с чем-то непонятным ему самому.
– Вы что-нибудь нашли? – спросила
– Мне трудно судить. Но похоже, что ваш брат имеет еще одну квартиру.
– Еще одну… квартиру? Как это может быть?
– Очень просто. Закон физики. Чтобы переместить тело из одного места в другое, нужно приложить определенное усилие.
– Я вас не понимаю.
– Вы не знаете номер телефона его работы?
– Нет.
– И нет никакой возможности узнать это?
– И не знаю, что можно…
– Например, вы сказали «лаборатория». У нее есть какое-нибудь название? Номер? Чем он занимался поконкретнее? Через стол справок Исследовательского центра мы могли бы попробовать что-нибудь отыскать.
Она покачала головой.
– Он вам ничего не говорил?
– Говорил, но… Он не называл имен, цифр, ничего такого.
– Вы же медик. Круг его исследований мог быть вам понятен.
– Мы говорили… в общем. Вы знаете, что такое молекулярная биология? Это может быть или очень много, или очень мало. Мне кажется, весь этот исследовательский центр занимается этими проблемами. Но, конечно, попытаться можно… Его могли знать внизу, в отделе пропусков, если спросить… Но что это может нам дать? Я уверена, его работа здесь ни при чем.
– Дело не в работе. Важно установить, когда его там видели в последний раз.
– Хорошо, – кивнула она. – На следующий день после нашего разговора он не вышел на работу. Или напротив. Проработал еще один день. Но его нигде нет. Я не вижу логики в вашем предложении. Какая разница, когда они его там видели последний раз? Важно то, что он больше не появлялся здесь. И это остается только моей проблемой.
– Ну да, вы правы, – согласился Хенесс, понимая, что не все тонкости его рассуждений могут быть ей понятны. Он не может так просто изменить текст своей роли. – Тогда вам нужно обратиться в полицию.
– В полицию?
– Да.
– Но что я им скажу?
– Вы расскажете о том, что ваш брат не появлялся уже три дня.
– Вы думаете, это может их заинтересовать?
– Вполне. Три дня – срок достаточный.
– Но тогда… я должна буду рассказать обо всем.
– Это ваше дело.
– Но вам ведь не все равно?
– Это не имеет никакого значения. Так или иначе вам придется заявить в полицию. Это естественный ход вещей. Если ваш брат все-таки уехал с а м, он должен был учитывать вероятность такого поступка с вашей стороны.
– А вы допускаете, что могло быть иначе? То есть он мог уехать… но не своей воле? Я хочу сказать, произошло что-то другое?
– Можно допустить все что угодно. Человек уходит утром на работу и попадает под машину. Вы учитывали такую возможность? Вопрос в другом. В совпадении. Все зависит от того, под каким углом это рассматривать.
– Если, предположим, под вашим?
– А вы уверены, что я рассматриваю все это только с одной стороны?
– Я ни в чем не уверена. Мне хотелось бы просто поверить вам, – сказала она. – Кажется, основание для этого есть. Я не знаю, по какой причине вы решили помочь моему брату, но теперь мне известно почти наверняка – все это не случайно. Я чувствую это. Надо быть дурой, чтобы не замечать простых вещей.
Она оглянулась на входную дверь, которая все это время была открыта. Девушка сделала несколько шагов и закрыла ее. Хенесс едва заметно усмехнулся. Что бы она сказала, если бы узнала, кто о н на самом деле и какова его настоящая роль во всем этом?
– Позвоните в полицию, – повторил он. – Это вполне мог быть несчастный случай.
– Вы непременно этого хотите? – спросила она, почему-то надеясь, что он передумает.
– Да.
Девушка подошла к телефону, набрала номер. Ей ответили. Она назвала себя и причину вызова. Ее попросили прийти в управление по адресу… Положив трубку, она взглянула на него.
– Они хотят, чтобы я приехала туда.
– Да, разумеется. Вас попросят изложить все обстоятельства дела.
Хенесс смотрел в окно, чувствуя, что девушка наблюдает за ним.
– Но я не хочу ничего говорить о вас, – сказала она.
– Почему?
– Не знаю. Может быть, это глупо. Может быть… Вы ведь тоже не смогли объяснить, почему хотели помочь моему брату? Ведь так?
– Возможно.
– Вы поедете со мной?
– Зачем?
Она не нашлась, что ответить.
– Вам будет трудно… умолчать обо всем, – сказал Хенесс. – Эти люди сразу почувствуют фальшь и не отпустят вас, пока все не выжмут.
– Но я действительно ничего не знаю.
«Господи, помоги мне», – подумала она.
Девушка стала доверять ему или здесь было что-то другое? Пожалуй, не стоило ничего преувеличивать. Он был единственным человеком, которого она могла как-то связать с исчезновением брата. Все это было очень неопределенно, вряд ли она вполне сознавала, что и как. Хенесс был началом этой странной истории, которая могла иметь трагическую развязку. Он четко расставил акценты и выдержал свою роль. Вот именно. По крайней мере, ей так, вероятно, казалось. Она просто вынуждена от чего-то отталкиваться. Если Хенесс уйдет, она никогда не сможет сама докопаться до истины, и ей останется только одно: прибегнуть к помощи полиции, а этого-то она как раз и не хочет. Хенесс уловил этот маленький штрих ее поведения. Девушка будет скрывать до какого-то момента его существование от полиции совсем не из-за его красивых глаз. Нет. Дело тут в другом. Она не хотела помощи полиции, потому что боялась. Боялась узнать о своем брате нечто такое, с чем не сможет смириться. Хенесс в этом смысле был очень удобен для нее. Он ничего ужасного о ее брате не говорил и ничего не раскрывал. С ним она еще могла надеяться. У полиции же нет времени на подобную деликатность. и желания. Именно в этом была причина того, что она попросила его остаться здесь.
Хенесс присел в кресло. Эти игры не для нее. Девушка попала в ловушку, сооруженную тонкими знатоками своего дела. Тот, от кого она ждала помощи, должен был убить ее брата. Эта хрупкая конструкция, достойная Игнатия Лойолы, колебалась от малейшего толчка. Необходимость выбора постоянно принуждала их к тем или иным действиям. Но было что-то, совершенно не зависящее от их воли и сознания. Это началось раньше. Чуть раньше по времени. И именно в этой последовательности заключалась жестокая неизбежность. У Филиппа не было шансов жить по-прежнему с той минуты, когда где-то в тиши тайного кабинета, являвшегося частью мирной, упорядоченной жизни, его приговорили к смерти. Как это происходило? Кто были эти люди, составившие параллельную невидимую линию закона? Хенесс знал об этом столько же, сколько знал семь лет назад, когда это все началось…