Эксперимент
Шрифт:
— Ничего, — холодный ответ Богдана без секунды раздумий.
Алексу обдало холодом, сердце больно ударилось в груди и понеслась по венам отравленная кровь. Заполняя каждую клеточку горечью разочарования и обиды.
— Так и будешь ходить за ней, ревновать и целовать у туалетов втихую. Кидаться на друзей в приступе ревности и скрипеть зубами, — Дима злился. — Если ничего серьёзного, не подходи к ней больше. Вот прошу, как брата. Если ещё из-за тебя она будет сбивать кулаки, я оторву твою голову. Не хотелось бы ссориться.
Сука Алёна, уже Илье растрепала, кто ещё мог Нестерову рассказать о поцелуе. Ну, я ей устрою! Богдан не ответил, Алекса насторожилась, а сердце понеслось быстро-быстро в предчувствие
— Прав, не подойду к ней больше. С первого дня от неё напрочь сносит башню, не смотря на то, что сука ещё та, и нихрена не выбирает выражения при разговоре. Иногда так хочется её встряхнуть, как следует, чтоб подумала кому и что говорит. Тянет, как магнитом, но я предпочитаю спокойных и ласковых. И меня вполне устраивают отношения с Таней. Из-за похоти глупо ломать то, что уже есть и не буду. Всё равно не смогу с ней, а только для постели с такой, как она не прокатит.
— Рад, что понимаешь, Алекса не для постели. Около неё, тебя я больше не наблюдаю. И закроем эту тему, — всё также строго Дима.
— Не слишком ли ты её опекаешь? Личный интерес? Отношения ваши не похожи на дружеские.
— Это уже не твоё дело, — отрезал Дима.
Он, только что, от неё отказался! А она дура, буквально пять минут, как признала, свою симпатию. Алекса ускоряла и ускоряла шаг, в итоге побежала. Что это? Издевательства судьбы или злой рог. Выбежав на улицу остановилась. Рюкзак у Димы в кабинете. Он отказался от неё! Она для него только, как объект для постели. Ему нужна ласковая, спокойная… А она снова, какая-то не такая… Снова не такая… Видит в ней только картинку. И ОН видел в ней только картинку… Вспомнились слова разговора в её квартире… а тебя это волнует… Ублюдок! Жалкий ублюдок! Конечно, волнует! Я не шлюха, чтобы снять меня на пару ночей, а потом вернуться к своей блеющей овце. Она отошла от здания и не могла заставить себя вернуться за рюкзаком. Шла пока не упёрлась в "Бреру". Изуродовать ему машину, чтоб знал сука, с кем связался! Она смотрела на "Бреру", и понимала, не сможет, это же она, её любимая красотка. Внутри всё сильно сжалось. Быстрым шагом уходила вдоль дороги, подальше от слов Богдана, от горькой обиды. Мимо неё пронеслась "Брера". Проехал мимо и очень хорошо, подумала Алекса, иначе она за себя не ручается! Но машина резко затормозив, съехала на обочину. Алекса не долго думая, свернула во дворы и побежала, куда глаза глядят. От него, от всех, от себя и своих слез. Бежала и бежала, сил не осталось, но если остановится, заплачет. А сильные не плачут! Никогда! С бега на шаг и медленнее и медленнее, первая слеза скатилась незаметно. Ещё одна и ещё… Обессилено села, прислонившись к ограждению у дороги, беззвучно глотала слезы, до боли сжимая челюсти. Солёная влага стекала по щекам, по шее и капала на футболку. Слабая и никому не нужная, даже мама бросила и сбежала от неё. Почувствовав движение рядом, повернула голову, сидит рыжая небольшая собака и смотрит с любопытством.
— Ты тоже никому не нужна, — заикающимся голосом Алекса собаке. — Вот и я никому.
Заскулив собака придвинулась ближе и доверчиво заглянула в глаза, виляя хвостом. Слёзы постепенно закончились, а она продолжала сидеть на земле, рядом с рыжей собакой, запрокинув голову смотрела в звёздное ночное небо.
— Мне кажется, он тянет меня к себе… Вспоминает, думает, скучает… И тогда я начинаю сходить с ума. Меня раздирает изнутри, выворачивает наизнанку. Я не могу найти себе места, не знаю куда себя деть, не знаю, что сделать, чтобы успокоиться. Я схожа с ума? — обернулась к собаке, она внимательно слушала. — Меня лечить надо. Он давно забыл, даже, как меня зовут, а мне всё кажется, что скучает. Дура.
Собака придвинулась впритык и положила морду на колени девчонки.
— Они не принимают
Встала, отряхнулась и пошла, собака за ней. Долго шла ни о чём не думая, после слез тяжёлый камень на душе. Собака верно шагала рядом. Что же, раз так… Ну что же, значит пусть так. Судорожный вздох. Я такая, какая есть и другой не буду. Главное сама себе нравлюсь, а они и не мужчины вовсе. Слабаки. Как и я… Была, как слабак. Теперь я ещё сильнее. Самая сильная, сильнее каждого из них.
— Давай дружить, — улыбнулась доверчивым глазам животного. — Мы очень мстительны. Заплатят за каждую слезинку, и твоим предателям отомстим, — пообещала Алекса.
Город давно спит, ночь дышит прохладой, Алекса не обращала внимания на то, что замерзла. Глаза болели от пролитых слез, и очень хотелось пить, но у неё нет ни денег, ни телефона. Как и у рыжей собаки, полная свобода и покой. Никто не звонит, не пишет. Дороги пусты, лишь иногда проезжало одинокое такси. Ближе к утру, парочка успела пройти через полгорода. Алекса рассказывала собаке всё, что было на душе, то, что не могла сказать никому, глупости, откровенности. Рыжая подруга терпеливо слушала и доверчиво смотрела в глаза, виляя хвостом. Алекса рассказывала о старой собаке соседки бабы Вали, которая умерла недавно, когда из-за дома прямо на них вылетел парень, одетый в чёрную толстовку с накинутым на голову капюшоном. Он споткнулся о собаку и налетел на Алексу, та сразу приготовилась обороняться и отстаивать права свои и собачьи. Парень ухватился за руки Алексы, чтобы не свалилиться и её не свалить.
— Лапы убери козёл! — прорычала Алекса, а собака залаяла скалясь.
Парень отпустил мгновенно и скинул капюшон с головы.
— Цветочек! Ты что здесь делаешь?! — изумился трейсер.
— Чтоб тебя! Ты какого нападаешь на нас!? — в ответ Алекса.
— Скорее спотыкаюсь, — улыбнулся парень.
— Сейчас по зубам получишь, чтобы рыжика не пугал.
— Цветочек, мне кажется я тебя напугал, вот ты и злишься.
— Мечтай! Сейчас точно двину! — для наглядности сжала кулаки.
— Да ладно тебе, — снова улыбнулся Сашка, — Чего тут делаешь, со своей рыжей подругой в пять утра?
— Гуляем, — нашлась сразу Алекса, — Воздухом дышим. А ты чего лазишь?
Он стянул толстовку через голову, оставшись в футболке и протянул Алексе.
— Одевай.
Она сложила руки на груди.
— Не холодно, — упрямо выпятив подбородок.
— Да я вижу, как не холодно, — сунул ей в руки нагретую вещь.
Она не спеша и будто неохотно одела и блаженно улыбнулась, ткань ещё хранила тепло тела хозяина.
— Так что тут делаешь? — снова поинтересовался трейсер.
— Глухой что ли! Воздухом дышим. Это ты что тут делаешь?
— Я вот, как раз понятно, что тут делаю. Я здесь живу. Вас девочки проводить домой? — покосился Сашка на собаку.
— Нас некуда провожать, мы гуляем. Ещё не надышались, — не дружелюбно Алекса. — Пойдём Рыжик.
Девчонка зашагала дальше, разговаривая с собакой. Он ещё немного постоял ошалело, смотря вслед странной парочке, и рванул за ними.
— Ну как минимум, я рассчитывал на спасибо за толстовку, как максимум на согреть меня, — Сашка Алексе догнав.
Собака зарычала и ощетинилась.
— А по зубам ты не рассчитывал? — прорычала Никольская.
— Ну девочки, я может впервые рыцарский поступок совершил, а вы на меня скалитесь, — надул губы трейсер.
Алекса улыбнулась и остановившись сложила руки на груди.
— А мы тут причём? Какое отношение к твоему рыцарству имеем?
— Прямое. С себя последнюю рубаху снял, чтобы согреть замерзающую девушку. Цветочек, всё ради тебя, — скопировав её сложил руки на груди.
— Во трепло!