Экспериментиум
Шрифт:
– Прости. Успокойся. Ус-по-кой-ся. Он тебе ничего не сделает. Ты уже не ребенок, а он не слишком здоровый старик. Мы что-нибудь придумаем. Успокойся. (ласковым голосом) Хочешь конфетку? У меня с собой "мишки в лесу". Хочешь? Или спеть? Спеть тебе?
Она урчит под нос по-детски простой мотив, и низкий ее голос звучит глубоко, глухо, потусторонне. Плач медленно, но стихает.
– Знаешь, что мы сделали, братец? Прошли твою границу. Прошли горизонт событий.
– К-какой г-гориз-зонт?
– Эээ… границу черной дыры.
Оба молчат.
– А есть еще белые дыры – это наоборот, когда ты не можешь какого-то места достичь. Наверное, там что-то прекрасное, в этих белых дырах. Какая-то счастливая, везучая, как сука, вселенная, которая ни капли не похожа на нашу.
– Не выражайся, – голос мужчины слегка высок.
– Хочу и буду. Бедный, ты дрожишь. Дать тебе успокаивающее?
– Н-нет. Когда это ты подсела на таблетки?
– Я не подсела. Мне прописали после того срыва, но я не открывала упаковку. Подумала, нахрен, сама справлюсь. И теперь мы сами справимся. Да? Посмотри на меня. Посмотри на меня, – на стене видны два профиля, мужской и женский, друг напротив друга. – Мы пойдем в полицию и расскажем о маме. Все, что было. Его посадят, и нам ничто не будет угрожать. Мы всегда хотели это сделать – вот тебе повод. Его посадят, и мы заживем вместе. На остальных плевать. Слышишь? Плевать на них.
Тень собеседника нервно мотает головой.
– Он убьет нас. Тогда точно убьет. У него в полиции свои. В конторах. В бюро. Ты ничего не знаешь, а я видел. Просто щелкал пальцами, и…
– Тогда бежим. Уедем.
Мужчина отстраняется и уходит из круга света, затем возвращается. Точно мечется зверь по клетке. Бьет ногой по луже, и стену заляпывает грязной водой.
– Уехать. Уехать (повышает голос)! Куда уехать? На закат, в открытом кадиллаке? Куда мы уедем? Это бесперспективно.
– О, вот опять заумное словцо.
– Это обычное словцо! Господи, ты меня доведешь!
– Ты слышишь?
Откуда-то сверху звучит медленная, тоскливая мелодия, точно флейта плачет на могиле. Обе тени вытягивают шеи вверх.
– Красиво, – голос у женщины завороженный. – Это ведь оно? Это играло, когда мама уме… когда мама… (совсем тихо) Как это называется?
– Да. Оно. "Спокойной ночи, луна".
Оба молчат, затем силуэт собеседника опускает голову. Слышится низкий, вибрирующий звук.
– Мне звонят, – тихо, как приговоренный, выдавливает мужчина. Фонарь мигает и теперь
– Так возьми трубку.
– А вдруг?..
Напряженная пауза.
– Когда ты себе купишь телефон, где можно увидеть, кто звонит?
– Я не…
Вибрирующий звук становится надоедливым, монотонным, словно комар летает над самым ухом.
– Будь хоть раз смелым, возьми телефон.
– А если?.. Господи, у меня сердце колотится.
Гудение смолкает, у мужчины едва не подкашиваются ноги. Через несколько секунд раздается "ту-Ту" – будто приходит сообщение.
– Хоть "смс" ты прочтешь?
– Н-не… н-не м-мо…
Тень женщины выхватывает у собеседника мобильный, раздается щелчок, какой бывает при открытии "раскладушки".
– Ммм… Папа пишет, что я не ответила ему про балет, а потом оказалась вне зоны доступа. Просит передать, чтобы я ему перезвонила, если увидишь раньше. Он ничего не слышал. Успокойся.
Воцаряется глухая тишина, затем мужчина не то стонет, не то вздыхает.
– Господи, ты меня с ума сведешь. Господи, ты… Ты дура, ненормальная, невозможная, дура, у которой в голове черти что, ты…
Собеседница шлепает его по лицу. Смачно так, громко, ошеломляюще.
– Я тебе обещала, помнишь? Если ты еще раз назовешь меня дурой, или стервой, или неврастеничкой, я тебя изобью. Клянусь.
– Делай, что хочешь, – тон усталый, обиженный, – я ухожу. К черту тебя. К черту тебя и всю нашу семью. К черту! Я познакомился с одной девушкой. Я думаю, у меня с ней может получиться. Нормально. Понимаешь? Нормально, а не…
– Тогда почему ты со мной тут стоишь? Ну, говори?
– Это мерзко. Ты, я… это будет просто мерзко.
Женщина судорожно вздыхает, ее тень скребет носком туфли асфальт.
– (грустным голосом) Не говори так. То, что мы чувствуем – это чистое, доброе.
– Это мерзко! – повторяет уже громче собеседник. Его силуэт растворяется в неосвещенной части, появляется и снова пропадает, будто не хватает слов, чтобы выразить все эмоции.
– Ты хороший, добрый человек. Ты прекрасный человек, но единственного, кто способен разглядеть это в тебе, кто хочет помочь тебе стать лучше, ты сначала пытаешься соблазнить, а потом отталкиваешь. Ты понимаешь, каково мне? Зачем ты так делаешь?
– Потому что мерзко!
– Угу-угу (раздраженно). Знаешь, у меня твой телефон, и мне только клавишу нажать, чтобы позвонить отцу. И, клянусь, я позвоню, если ты еще раз скажешь это слово.
Мужчина резко останавливается.
– Это мерзко. Это мерзко. Это мерзко, мерзко, мерзко, мерзко, мерзко, мерзко, – он повторяет быстро-быстро, как заведенный, и постепенно переходит на визг. – ЭТО МЕРЗКО! ЭТО МЕРЗКО!!!
– Плакса!
Фонарь гаснет, улица погружается во мрак. Слышится гул автострады, частое дыхание, хрип, возня, клекот каблуков.
Конец ознакомительного фрагмента.