Эксперименты с интеллектом
Шрифт:
– Будь осторожней, дорогая Лиз!
– бережно похлопывая её по спине, сказал Вайсман.
– А какое отношение он ко всему этому имеет?
– откашлявшись, спросила Лиз.
– Ну, как же, директор одного из выставочных залов его старый знакомый!
– ответил Вайсман и подмигнул Лиз.
– А! Ну, конечно, доктор Джонсон! Я и не сразу поняла!
– Вы тоже знакомы с доктором Джонсоном?
– радостно спросил её Сальвадор.
– Да, но я не сразу сообразила, о каком именно докторе Джонсоне идёт речь!
– Лиз знает
– Да, - продолжила Лиз, - один из них хорошо знаком с миром живописи, а другой - мой начальник!
– Вот как! А чем вы занимаетесь?
– Я...?
– растерянно спросила Лиз, и как-то глупо оглядела беседку, будто бы думая найти среди листьев винограда ответ на столь неожиданный для неё вопрос.
– Я занимаюсь ...историей!
Вайсман удивленно посмотрел на Лиз, но сразу же всё понял. В её глазах он будто бы прочел: "А ты, что, хотел, чтобы я рассказала ему о том, что работаю на проекте по переносу интеллекта и в данный момент оцениваю Сальвадора с профессиональной точки зрения..."
– Историей?
– спросил Сальвадор и задумался.
– Рассказами о прошлом?
– Да-да, - ответила Лиз, - о прошлом.
"Слава богу, в истории, он, похоже, не очень разбирается, - подумала Лиз, косо поглядывая на Сальвадора.
– Иначе, я бы попала в конфуз со своими знаниями!"
– Может быть, ты хочешь посмотреть другие картины Сальвадора?
– спросила Вайсман, обращаясь к Лиз.
– С огромным удовольствием, - ответила Лиз.
– Если, конечно, сам Сальвадор не против.
– Почту за честь, - сказал Сальвадор, - пойдемте!
Вайсман и Лиз проследовали за Сальвадором. Мастерская Сальвадора находилась на втором этаже дома Вайсмана. Войдя в мастерскую, Сальвадор начал открывать картины, стоявшие на специальных подставках. Картины оказались великолепными. Лиз подолгу стояла перед каждой из них, внимательно их рассматривая.
– Вы талантливый художник!
– сказала она, обращаясь к Сальвадору.
– Ваши картины приводят меня восторг! Пожалуй, я соглашусь с мнением Уолтера относительно выставки. Помимо доктора Джонсона я знаю и других людей, имеющих непосредственное отношение, как к искусству в целом, так и к картинным галереям в частности. Заранее ничего обещать не буду, но постараюсь встретиться и поговорить с этими людьми!
– Ах, как это мило с вашей стороны, Лиз!
– от души сказал Сальвадор.
– Не за что, дорогой Сальвадор! Талантам надо помогать! Думаю, что именно этим я сейчас и займусь...
– Прямо сейчас?
– удивленно спросил Сальвадор.
– Значит, вы уже покидаете нас?
– Но, ведь, это очень важный вопрос!
– Хорошо, мы тебя проводим, - сказал Вайсман.
Сальвадор был галантен. Он предложил Лиз руку, открыл перед ней калитку, помог сесть в машину и даже поцеловал ей на прощание руку.
– Кстати, Уолтер, - неожиданно сказал Сальвадор, после того как Лиз уехала, - чем, на самом
– Историей..., - ответил Вайсман удивленно.
– Она, ведь, тебе сказала...
– Да, но мне показалось, что она немного нервничала, говоря о профессии. Вот я и подумал, что в этом что-то не так...
– Не знаю. Наверное, тебе показалось..., - сказал Вайсман, многозначительно глядя в сторону удалявшейся машины, увозившей Лиз.
Сама же Лиз по дороге домой думала исключительно о Сальвадоре. На фоне его невероятного обаяния, доброты, вежливости, интеллигентности - словом, всех тех качеств, которых порой не хватает в обычных людях, и Вайсман казался ей не таким уж страшным человеком. В конце концов, характер Сальвадора был полностью заслугой Вайсмана, результатом его воспитания, личного влияния.
Встреча с Сальвадором навеяла на неё какое-то авантюрное настроение, она, вдруг, почувствовала себя соучастницей Вайсмана.
Теперь в ней уже не было ни злости на него, ни обиды, ни желания обвинять его в чем-либо. Быть может, в ней, действительно, проснулся тот самый, незамутненный социальными, житейскими взглядами, интерес ученого-практика, к которому всегда взывал Уолтер. Неизвестно, что за изменение произошло в сознании Лиз, но довольно скоро она поняла, что была готова поддержать Вайсмана, помочь ему открыть Сальвадора миру и, наоборот, - открыть этот мир перед Сальвадором. Причем, она захотела сделать это так, чтобы открытие это не стало болезненным, шокирующим для её нового знакомого, к которому она начала испытывать добрые дружеские чувства.
Глава 28
Лиз внесла огромный вклад в то, чтобы мечта Сальвадора о персональной выставке сбылась как можно скорей, и спустя месяц он принимал гостей в частной картинной галерее друга Уитни Самуэля Стивенсона.
Сальвадор был невероятно счастлив. В двух просторных, хорошо освещенных залах были размещены двадцать пять самых лучших его полотен. Отбор картин осуществлялся с особой тщательностью. Самое активное участие в этом принимали Алиса и Николас, которые стали не только лучшими друзьями Сальвадора, но также и самыми беспристрастными его критиками. Результатом этой крепкой дружбы стал огромный портрет Алисы, на котором она была изображена в изумительном нежно-голубом платье с букетом цветов в руках.
Сальвадор, как и подобает художнику, приветливо встречал гостей, обсуждал свои полотна, отвечал на вопросы.
Лиз с Вайсманом наблюдали за происходящим со стороны.
– Пэмела и Кейт отлично справляются с ролью знатоков современной живописи, - отметила Лиз, глядя на своих подруг, увлеченно, беседовавших с Сальвадором перед одним из его пейзажей.
– Сейчас подойдут студенты с исторического факультета, - таинственным тоном сказал подошедший Уитни.
– Их я тоже подготовил.... А, вот, и они.... Подходят к Сальвадору.