Эксперт № 44 (2014)
Шрифт:
Фото: РИА Новости
А для больных и их родственников ситуация усугубляется, во-первых, жилищной скученностью, в которой пребывает большинство населения нашей страны, обрекающей родственников больных людей, особенно безнадежных, которых невозможно обеспечить паллиативной помощью, на многие месяцы, а иногда и годы психологических мучений. И во-вторых, плохой транспортной доступностью поликлинических центров, которые как раз и оснащены необходимым для диагностики и лечения оборудованием. Причем не в сельской местности, а именно в Москве. Врачи многих московских поликлиник отмечают, что головные поликлиники, в большинстве своем построенные недавно и действительно неплохо оборудованные, часто просто недоступны для пожилых людей, особенно для инвалидов. Автор этих строк проверил это утверждение на примере своего района. Оказалось, что головная поликлиника расположена почти в километре от ближайших остановок общественного транспорта. А небольшой анализ показал, что практически все старые поликлиники удивительным образом оказались в шаговой доступности от остановок. Любой житель Москвы вспомнит на своем пути остановку «Поликлиника». Ясно, что принимая решение об объединении поликлиник, необходимо было решить и этот вопрос. И это лишь один из штрихов, который свидетельствует, что принятым решениям не хватает той самой системности, которая была заслугой наркома Семашко. Что, как считает Гузель Улумбекова, как и вся проводимая реформа, говорит об организационной некомпетентности руководства московского здравоохранения.
Что делать
Во-первых, провести системный анализ реформы здравоохранения и его состояния, который учитывал бы интересы и потребности всех групп возможных пациентов. Во-вторых, рассмотреть возможности всех звеньев здравоохранения в их взаимной увязке, а не в перекладывании ответственности за состояние здоровья москвичей с одного звена на другое. В-третьих, увязать инфраструктуру здравоохранения со всей инфраструктурой Москвы, в первую очередь с транспортной и коммунальной. А что касается больниц и коечного фонда, то эту проблему можно и нужно решать только в увязке с остальными и после проведения первых двух этапов, для чего в первую очередь, повторим, необходима ревизия коечного фонда на предмет его перераспределения по видам, и лишь тогда будет ясно, есть ли у нас возможность что-то сокращать.
В условиях финансовых проблем, стоящих перед городом, прежде чем расправляться с системой здравоохранения, необходимо все-таки определиться с приоритетами городской политики. Что больше нужно жителям Москвы — новые развязки, новые линии метро, бесчисленные проекты по благоустройству и мощению улиц пресловутой плиткой или больницы? Мы не отрицаем важности развязок, тем более метро, но, когда денег мало, может, здоровье граждан окажется важнее?
Выбор приоритетов не может быть делом только городского руководства, это дело всех граждан. Руководство Москвы должно научиться говорить с гражданами не только о том, как обустроить площадь у памятника Маяковскому, но и о самых тяжелых проблемах городской политики. Как заметил Андрей Демин, руководство российского здравоохранения должно вспомнить, что Россия — социальное государство и здравоохранение должно решать не только медицинские, но и социальные задачи: «Руководство Министерства здравоохранения и московского департамента, судя по всему, считает, что здравоохранение отвечает только за медицину. А все социальное якобы не их. Это неправильно и по существу, и в силу сложившихся исторических обстоятельств. Наши люди к этому не привыкли и не понимают принимаемых решений». Руководители не должны забывать, что проблемы здравоохранения — это политические проблемы. Вспомните неудачный опыт с монетизацией, обернувшийся массовыми бунтами пенсионеров. А ведь еще Бисмарк пришел к выводу: хотите политической лояльности — обеспечьте социальную защиту рядовым гражданам. Пока же в российском здравоохранении, как и в других социальных отраслях, побеждает квазиэкономический подход, когда их эффективность меряется не социальными достижения, а только экономическими результатами.
Реформа будет тяжелой, а врачи к ней не готовы Александр Механик
section class="box-today"
Сюжеты
Здравоохранение:
Конкретность и осторожность
Революция пожирает своих врачей
/section section class="tags"
Теги
Тема недели
Здравоохранение
/section
Наша беседа с заместителем мэра Москвы в правительстве Москвы по вопросам социального развития Леонидом Печатниковым началась с того, что он подробно рассказал о переменах, происходящих в московском здравоохранении:
— Начнем с того, в каком состоянии новое правительство Москвы получило московское здравоохранение. Это было примерно 500 поликлиник, о которых сказать, что они были плохо оснащены, это не сказать ничего. В лучшем случае у них были электрокардиограф и элементарная лаборатория, которая могла только кровь из пальца взять, и то не всюду. Здания физически устаревшие, очереди, а самое главное, поликлиники работали как бюро по выдаче больничных листов и направлений на госпитализацию, потому что никаких реальных обследований там сделать было нельзя. На всю Москву было около десяти компьютерных томографов, причем устаревших моделей. О магнитно-резонансной томографии я уже вообще не говорю.
figure class="banner-right"
var rnd = Math.floor((Math.random * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }
figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure
Кроме того, в Москве функционировало довольно много больниц. Они были, как правило, оснащены кроватями, и то довольно старыми, иногда без ножек. Оборудование было примерно на 80 процентов морально и физически устаревшим.
И тогда началась программа модернизации. Первое, что необходимо было сделать, — оснастить поликлиники. Но, как вы сами понимаете, оснастить каждую маленькую поликлинику компьютерным томографом и МРТ физически невозможно, да и не нужно. Поэтому было принято первое решение, которое затем стало решением для всей России. Поликлиники были объединены в амбулаторно-поликлинические комплексы, в центре которого — поликлиника самая крупная, крупная в буквальном смысле этого слова. И эту поликлинику оснастили по последнему слову техники. В маленькие поликлиники, которые стали филиалами, тоже пришло оборудование — не КТ или МРТ, но нормальное ультразвуковое, лабораторное оборудование, новые рентгеновские аппараты, то есть создана амбулаторная система из нескольких уровней. К каждому амбулаторно-поликлиническому объединению теперь прикреплено около 200 тысяч, человек, но все они получили доступ к самым высокотехнологичным методам обследования. Так что в поликлинике теперь можно поставить диагноз.
На модернизацию ушло 105 миллиардов рублей, из них 45 миллиардов — только на оснащение, при этом мы купили в два раза больше, чем нам предписывалось, потому что мы уронили цены не только в Москве, но и по всей России. Как только в поликлиниках стало возможно поставить диагноз, часть пациентов, которые раньше отправлялись в стационары только ради того, чтобы их продиагностировали, в стационары отправляться уже перестала. В поликлинике это стало доступно, причем введена электронная запись, электронная очередь. Человека из маленькой поликлиники по компьютеру записывают в очередь, например, на компьютерную томографию. У нас сегодня директивно это не может быть больше двадцати дней, и он эсэмэской получает сообщение, когда ему прибыть. Итак, первый этап — это амбулаторная помощь, которая стала медицинским этапом, а не диспетчерским.
Второй задачей было оснащение стационаров. Сегодня больницы оснащены по последнему слову техники. И если раньше человек поступал с аппендицитом, то выписывался он не раньше чем через десять дней просто потому, что в ином случае страховая компания ему даже денег не платила. А человек с воспалением легких должен был пролежать двадцать один день, иначе больница ничего не получала. Мы отключили страховые компании и больницы от этого обязательства — продержать ровно столько, сколько записано в этих медико-экономических стандартах. У нас это называется «оплата по законченному случаю». Если человек выздоровел и врач считает, что его можно выписать, — его начинают выписывать. Как только мы оснастили хирургические отделения лапороскопической техникой — а сегодня нет хирургического отделения, где не было бы лапороскопической техники, — то человек с аппендицитом может быть выписан на следующий день или в худшем случае через день, и на одной койке, где раньше десять дней лежал один человек, пролежали уже трое, а то и пятеро. В результате этих институциональных реформ и модернизации среднее пребывание на койке стало меньше, оборот койки стал расти, высвобождались койки, которые просто пустовали.
— Недавно мне пришлось побывать в одной из московских больниц, в травматологии, и там все было забито под завязку. Более того, в палате, где по проекту должно стоять четыре койки, стояло пять, то есть высвобождения коек там точно незаметно.
— То, о чем вы говорите, — это травматологическое отделение. А в соседнем отделении, общехирургическом, например, койки могли в это время пустовать.
— Я много раз и бывал в больницах, и лежал в них и никогда не сталкивался с пустыми койками.