Экспертиза любви
Шрифт:
А почему не действие электрического тока? Не удар молнии? Не перегревание, в конце концов? И не травматический шок? И еще не десятка два причин, о которых может спросить его судья? Или как там было у Джерома: все, кроме родильной горячки?
А потому, господин судья, что Белла Львовна Маламуд написала «переохлаждение тела» и перечислила все признаки, которые этому переохлаждению соответствуют. И он не может их опровергнуть. И права не имеет опровергать заключение гистолога. Белла Львовна — лицо незаинтересованное. Что видит в свой микроскоп, то и пишет. Ее невозможно заподозрить в некомпетентности.
Он подошел к столу Соболевского и взял турку с остатками кофе. Понюхал. «И ничем этот французский не отличается от того, что продают у нас в магазинах. И почему Игорь Владимирович так помешан на Франции?» Саша поставил турку, не стал пить. Снова стал ходить от стола к столу, мучимый размышлениями.
А с чего это он, с другой стороны, решил, что дело вообще дойдет до рассмотрения в суде? Если смерть наступила от переохлаждения, то те, кто нанес этому парню двадцать три раны, получаются вообще ни при чем. Ну, потыкали немножко парня кнопочками, повеселились. А может, он вообще мазохист и ему это даже приятно было? Такое утверждение вполне может сделать адвокат обвиняемых, если дело до этого все-таки дойдет. Да и Мурашов… Будет ли он возбуждать дело об убийстве, если смерть наступила от холодовой травмы? А сами по себе эти колотые и колото-резаные раны тянут лишь на причинение повреждений средней степени тяжести. Убийство рассыпается на сто процентов.
Саша сделал круг по комнате и машинально выхлебал кофе. Все, до кофейной гущи. И сам себя обругал. Идиот! Он же не хотел пить, а забылся.
Но с другой стороны… Этот парень без следов алкоголя в крови и наркотических веществ сам по себе ведь, наверное, не разлегся бы на асфальте? Ясное дело, после того как человека потычут маникюрными ножницами, исколют кнопками и порежут ножичками, ему захочется полежать. Но не на дороге. В больнице. Но почему человек не обратился за помощью? Скорее всего, просто не мог. А почему? Ведь раны фактически были неглубокие, непроникающие. И кстати, почему на его рубашке было не так уж много крови?
Саша подумал, что в этом есть какое-то несоответствие — колото-резаных ран было тринадцать, вся одежда должна была быть испачкана. А этого не было. Он посмотрел протокол исследования — да, испачкана кровью только на рукавах. А раны между тем есть и на теле. Как он раньше не обратил на это внимание?
Он взял телефон и позвонил Мурашову.
— Вова, тебе надо связаться с метеобюро.
— Ты хочешь узнать погоду на завтра? — Голос у Мурашова был вовсе не веселый.
— Нужно узнать, какой температуры была почва в черте города в ту ночь, когда мы с тобой осматривали труп парня возле ночного клуба. Именно на почве, а не асфальте.
— Ты хочешь там клумбу разбить?
— Огород засеять. Слушай, Вова, это на самом деле очень важно.
— Угу. Ты будешь шутки шутить, а у нас трупы размножаются, как головастики по весне в болоте. А ты даже заключение о причине смерти до сих пор не сделал.
Саша насторожился:
— Еще что-то случилось?
— Там вам сейчас Соболевский девушку везет. С колото-резаной раной на груди. Так вот имей в виду, она тоже из ночного клуба. В ту ночь была в развеселой компании, что праздновала день рождения.
— А героя-именинника этой компании ты нашел?
— Смылся он. Понял, наверное, что за ними охота идет.
— Девица эта — подруга чья-нибудь?
— Вот как раз его.
— Слушай, Вова, а тебе не приходит в голову, что это мстят за нашего парня, исколотого и изрезанного?
— Слушай, Саша, — со злостью повторил обращение Мурашов, — а ты как думаешь, сдались ли мне на хрен эти неуловимые мстители?
— По логике вещей, засаду на этого Зорро надо ставить возле местонахождения именинника.
— Ага. Он — дурак, наверное, где-нибудь поблизости будет сидеть.
— А племянника Джоева ты не нашел?
— Не нашел. Зато нашел его фотографию. С паспорта. Ксеру переслали по факсу. Сейчас пожру чего-нибудь и к тебе приеду с этой фотографией. Пойдешь с ней в этот ваш долбаный холодильник.
— Навскидку-то хоть парень похож?
— Поди разбери — там живой, а тут — труп. Ты у нас эксперт — ты мне и скажешь, похож или не похож. — Мурашов был уже до того зол, что почти перестал опасаться Попова.
— Ты бы хоть тогда снимки какие-нибудь еще запросил — от стоматолога или, может, из травмпункта…
— Если этот племянник с фотографии хотя бы по возрасту совпадает с нашим трупом, запрошу.
— Вова, пол у него совпадает точно.
— А не пошел бы ты… — Мураш чуть не швырнул свою «трубу». Но потом опомнился, вытер телефон о штаны — руки у него неприятно вспотели во время разговора с Поповым — и сунул его в карман.
А Саша решил сначала сходить к Хачеку, а потом к Белле Львовне. Он взял заключение и был уже на пороге, когда услышал противный визг тормозов. Этот звук принадлежал всегда одной машине. Так лихо подъезжала к Бюро серая «Хонда» санитарки Антонины.
«Ничего, подождет», — мрачно подумал Саша и пошел к Хачмамедову.
Когда он открыл дверь в начальственный кабинет, Хачек будто его ждал. Башка у него была уже красная, глаза мрачно горели, а усы топорщились.
— Ну что, деятель, твою мать… явился?
От такого приема Саша тоже взбеленился.
— Почему «деятель»? — спросил он с виду спокойно, но сам, даже не замечая этого, опять привстал на носки и стал перекатываться, как он непроизвольно делал всегда, когда приходил к Хачмамедову в кабинет.
— А потому что деятель и есть. Вечно с тобой что-то случается, — невнятно пояснил начальник.
— А что со мной случалось? Напомните. — Саша натянуто улыбнулся. Он прекрасно знал, что никаких проступков за ним нет, просто у Хачека отвратительное настроение и он вымещает его на нем.
— Че ты ржешь, как дурак, че ты ржешь? — Хачмамедов уже почти достиг своей наивысшей точки кипения.
— Ничего я не ржу. Я пришел к вам обсудить заключение гистолога.
— Обсудить… — Хачек тяжело навалился на стол и стал отдуваться. — А сам-то не соображаешь?