Экспертократия. Управление знаниями: производство и обращение информации в эпоху ультракапитализма
Шрифт:
Какие смыслы может порождать современный эксперт, занимающийся интеллектуальным сервисом, но в самых искренних выражениях заявляющий о готовности осуществить смыслократическую миссию? Речь идет об особой разновидности семантических конструкций – о смыслах подчинения, послушания. Можно сказать, что именно эти смыслы приобретают в настоящее время статус новой метафизики. Более того, послушание и подчинение оказываются, к нашему ужасу, последним, что все еще имеет смысл…
Глава 4
Производство истины
Знание-капитал!
Оговоримся сразу: мы сами не являемся поклонниками образа истины, функционирующей
Однако, как это часто бывает, с водой выплеснули и ребенка. Отказавшись от насквозь фальшивой истины как ценности, мы в итоге рискуем пренебречь истиной как таковой. Однако парадоксальным образом оказывается, что тайна истины как таковая полностью связана с конденсацией того, что мы зовем интересом. Это, разумеется, не означает, будто мы считаем истину полностью и непосредственно вытекающей из интереса. Взаимосвязь истины и интереса сложна и подчас запутанна. Однако она существует, демонстрируя нам, насколько относительным является то, что мы – в духе ценностного подхода – привыкли воспринимать в ней как абсолютное.
Можно задаться вопросом о том, каким образом все-таки распутать хитросплетения истины и интереса. Существует ли некая инстанция, опосредующая (и одновременно объемлющая собой) их взаимоотношения? Таковой, на наш взгляд, является инстанция производства. Истина производится. И, соответственно, она связана со всеми аспектами социального производства. В свою очередь социальное производство – в той мере, в какой оно выступает также и производством социального, – обозначает горизонт существующих в обществе интересов.
Ближе всего к пониманию истины в контексте производства приблизился французский философ Мишель Фуко, который наиболее последовательно перешел от трансценденталистской интерпретации истинного (то есть от понимания истины как некоего надчеловеческого и надмирного дара) к заявлению о том, что истина полностью и безраздельно – «дитя мира сего». «Истину производят, – писал Фуко. – Подобные производства истин нельзя отделить от власти и механизмов власти, и потому, что эти механизмы власти делают возможными и продуцируют эти производства истин, и потому, что эти производства истин сами оказывают властные воздействии, которые нас связывают и сковывают»1.
Истина существует в этом мире благодаря множеству норм и регламентации, воплощающих упорядочивающее воздействие власти. Фуко писал, что основная политическая задача «интеллектуала» состоит в том, чтобы знать, возможно ли установление новой политики истины. И предлагал менять не «сознание» людей, не то, что у них в голове, а строй производства истины: политический, экономический и институциональный. Подобное смещение акцентов свидетельствует о том, что Фуко выступает провозвестником экспертократической эпохи с ее ставкой на господство посредством манипуляции знанием и не-знанием. Эта манипуляция имела место и в предшествующие времена, но никогда прежде она не предполагала полной инверсии знания и не-знания, ведущей к тому, что знание из силы, образ которой восходит к индивидуальной воле, превращается в капитал, воздействующий на нас в форме абстрактных детерминаций.
Фактически Фуко стремился к трансформации процесса поиска истины в производительный процесс, который предполагал бы, с одной стороны, логику обобществления познавательной деятельности, а с другой – выражался бы в капитализации знания и усилий по его получению.
В этом стремлении предвосхищаются последствия
И все же производство истины было бы простой метафорой, если бы это производство не было связано с определенной инфраструктурой, которая аналогична индустриальной инфраструктуре с той лишь разницей, что именно истина играет в ней роль прибавочной стоимости, которая возникает из разницы между востребованностью интеллектуального труда и его совокупным общественным эффектом. Как видно из сказанного, экономическая процедура «покупки» труда исследователя заменяется более сложной процедурой его символической оценки, включающей в себя оплату этого труда лишь как один из элементов признания. Превращенный в производственный процесс поиск истины не просто отражает ситуацию купли-продажи творческого интеллектуального продукта, но трансформирует всю систему производства прибавочной стоимости, последовательно инвестируя в нее факторы не только экономической, но и символической капитализации. Эта трансформация характеризует обращение капиталов в экономиках информационного типа, где на систематической основе создаются условия того, чтобы, как гласит известная поговорка, репутация «бежала впереди нас». Власть, с которой соотносится обладание символическим капиталом, представляет собой экспертократическую власть, основанную на управлении возможностями, связанными со знанием и не-знанием.
Для формирования символического капитала, выражающегося в обладании достоинством и престижем, истина играет ту же роль, которую труд играет для формирования экономического капитала. Подобно тому, как накопленный и объективированный труд представляет собой экономический капитал, истина как квинтэссенция познавательной деятельности находит воплощение в символическом капитале.
Это не значит, что символический капитал гарантирует обладание истиной, но это значит, что он аккумулирует множество способов и усилий, связанных с ее обретением.
Аналогия истины и труда может проявляться еще и в том, что, подобно труду, истина вписана в циклы обмена человека и природы. В любую эпоху слово затрагивает, как бы «цепляет» собой вещь, предоставляя ей возможность исторического существования. В этом смысле история – действительно повествование, рассказ, только ведется он самим порядком вещей. Дискурсивное выражение вещей есть то, что соотносит их существование с режимами воплощения, то есть в конечном счете со всем тем, что входит в область человеческой практики. При этом вещи оказываются не просто предметами приложения усилий, но самими объективированными усилиями, которые распределены в соответствии с модусами воздействия и претерпевания.
Пока действует определенный способ объективации усилий, продолжается некая историческая эпоха. Она меняется вместе с изменением структуры овеществления мира, вместе с изменением всех социальных отношений и связей. Исходя из этого можно выделить несколько формаций истины.
• Античной истине соответствует режим соединения ментальных представлений и политического представительства, венчаемый принципом космической меры и проецируемый на социальную жизнь посредством категории справедливости. Античная истина существует как способ эпистемической объективации общности: начиная от общности душ, производящих диалог, и кончая общностью тел, связанных узами синойкизма (бытия-в-совместности). Аспектами объективированной общности выступает, с одной стороны, иерархия – мир бледных копий, восходящих к своему блистательному и вечному прообразу (Платон), а с другой – коммуникация, в рамках которой общность возникает из упорядочения форм общения от семьи к полису (Аристотель).