Экстергейзер
Шрифт:
– Думаешь, ты что-то понимаешь, юнец? Ты считаешь, что всё очень просто: вот люди, а вот магры! Ты борешься с маграми и делаешь это, надо признать, самоотверженно! Но люди, которых ты якобы защищаешь, кажутся тебе и другим таким, как ты, просто однородной серой массой! А это совсем не так, поверь…
Виктор ничего не понял из этой эмоциональной речи да особо и не вдавался в её смысл. Его интересовал другой вопрос, и он его повторил:
– Откуда ты узнал про Кристэль?
– Тьфу, – сплюнул пленник, – какой глупый!
Больше он ничего не сказал, а Виктор не спрашивал.
Бранту, конечно, хотелось отделать нагло ухмыляющегося предателя и выбить из него
Примерно через десять минут вышел на связь Шутенберг.
Он уточнил у Виктора, где тот находится. А ещё спустя какое-то время послышался топот ботинок по металлическому полу и лестницам. Шутенберг появился в сопровождении начальника разведки и нескольких режимщиков.
– Лейтенант Фрай, кто бы мог подумать! – сказал он, вмиг узнав связанного человека.
Тот лишь зло оскалился, понимая безвыходность своего положения, и сплюнул кровью.
Около часа Брант провёл на допросе у разведчиков. Он ничего не стал утаивать, хотя не очень тактичные вопросы относительно его отношения к Кристэль Лоран были Виктору крайне неприятны. Эти чувства он относил к разряду сокровенных, тех, что не выставляют напоказ. Обижало Бранта и сквозившее почти в каждом вопросе недоверие, многозначительные переглядывания между присутствующими и фразы вроде: «Ну допустим!»
Неожиданно дверь в кабинет, где производился допрос, открылась, и появился сам адмирал Гилберт.
– Итак? – спросил он, строго глядя на всех присутствующих.
– Трудно сказать, господин адмирал! – ответил начальник разведки, вытягиваясь в струнку. – История запутанная и плохо пахнет. Версию Бранта подтвердить некому.
Мотив, по которому он оказался в машинном отделении флагманского корабля не выдерживает никакой критики, зато попытка передачи информации в обход установленных систем связи налицо. В свете открывшихся обстоятельств возникают сомнения в правдивости полученных от Бранта разведданных. Если рассуждать непредвзято, он сам вызвался произвести разведку. Затем доложил, что контрольные точки заняты противником, чтобы не предоставлять данные беспристрастной аппаратуры. После же спокойно путешествовал по позициям магров. Может быть, они сами ему это позволили, чтобы нас дезинформировать! Мы сейчас думаем, что основные силы противника сосредоточены в направлении Плеаты, а они, возможно, в соседнем слоте и с минуты на минуту готовятся начать атаку!
Брант едва не задохнулся от возмущения, но адмирал сделал ему знак рукой, чтобы он не горячился.
– Пять минут назад группировка из примерно сорока магрианских крейсеров начала открытое движение в направлении Плеаты. Вы ни на что не годитесь, господа! Принесите Бранту свои извинения и отпустите его, не ломайте комедию! – сказал Гилберт и вышел.
Брант вернулся на свой крейсер за полчаса до начала утреннего построения: уставший, не выспавшийся, злой на весь мир из-за проявленного к нему недоверия. Сняв испачканную и помятую парадную форму, он облачился в привычный пилотский комбинезон и какое-то время просто сидел на кровати. Хотелось побыть одному, и Виктор проклинал своё назначение координатором, взвалившее на его плечи заботу о других пилотах.
Глава 9
Внеслужебные отношения
Несмотря на хандру, на построении Брант всё-таки появился.
Правда, он был рассеян и практически не вникал в суть происходящего вокруг: отдавал команды, спрашивал и отвечал автоматически. Многие, включая капитана Олдмана это заметили, но свои наблюдения все держали при себе. В конце построения Виктор вяло поинтересовался, получена ли краска для нанесения камуфляжа на истребители и выделено ли оружие для пилотов. И, услышав утвердительный ответ, сказал: «Хорошо!», после чего разрешил всем пилотам отдыхать. Вопреки ожиданиям подчинённых, привыкших к бурной деятельности своего координатора, Брант словно забыл о том, что планировал провести тренировку в атмосфере Кантума. Да и покраску истребителей ещё вчера он держал бы на личном контроле.
– Тебе нужно ещё отдохнуть! – заметил капитан Олдман, когда все разошлись.
– Нужно, – согласился Брант. – Я бы и выпил сейчас, но не могу нарушить правило, которое сам же установил для пилотов.
– Ерунда! – уверенно заявил капитан. – Пойдем ко мне в кабинет. У меня есть бутылка прекрасного коньяка тридцатилетней выдержки. А к вечернему построению отдохнёшь в своей каюте, и никто ничего не заметит!
– Ладно, идём, – принял приглашение Виктор.
Вскоре он расположился в мягком кожаном кресле, а Олдман поставил на стол перед ним большой бокал и доверху напомнил тёмно-янтарной жидкостью, источающей великолепный аромат. Затем капитан наполнил второй бокал и, взяв его сам, уселся в кресло напротив. Сначала пили молча, делая вид, что наслаждаются вкусом напитка, а на самом деле просто испытывали неловкость. Общаться в неформальной обстановке им раньше не доводилось.
Наполовину опустошив свой бокал, Олдман заметно повеселел.
Он встал, подошёл к золочёному сейфу, достал из него пачку голографий и, вернувшись на прежнее место, положил одну из них перед Виктором.
– Вот, – сказал капитан, – это моя семья. Жена Эсмеральда и две дочери: Мэгги и Изольда.
С голографии на Бранта смотрела миловидная женщина неопределённого возраста в розовом платье и веснушчатые девочки-подростки со смешными косичками.
– Сейчас они, конечно, постарше! – пояснил Олдман.
– Мэгги того и глядишь, соберется замуж… А вот это наш дом.
Виктор принял у Олдмана вторую голографию, на которой был запечатлён двухэтажный дом из красного кирпича с небольшим палисадником. Капитан же добавил в его бокал ещё коньяка и стал рассказывать о своей жизни.
Женился он на своей любимой Эсмеральде, когда ему было примерно столько, как Бранту сейчас. Она была первой красавицей на улице, где вырос Олдман, и никогда не обращала на него внимания. А потом увидела в военной форме, когда он приезжал к родителям после года службы, и влюбилась.
Человек в форме всегда имеет уважение у окружающих и пользуется успехом у женщин!
– А если женщина сама в военной форме? – спросил Брант.
– Что? – не понял вопроса капитан, увлечённый своим рассказом.
– Нет-нет, ничего… продолжайте!
Сначала приходилось тяжело. Служба кидала Олдмана по самым разным уголкам Конфедерации, и новоиспечённая супруга везде следовала за ним. Хуже всего было, когда появилась первая дочь, Мэгги, а спустя год – и Изольда. Денег не хватало, времени на семью – тоже. Ругались, но как-то всё перетерпели. Постепенно Олдман пошёл на повышение. Стал лейтенантом на этом самом корабле. А когда Мэгги исполнилось десять, бывший капитан ушёл в отставку по возрасту и вместо него назначили Олдмана. Жизнь к тому времени совсем наладилась. Пора было заканчивать селиться по казённым квартирам. Олдманы взяли кредит и купили замечательный дом в городке, расположенном вблизи военной базы, к которой был приписан «Адмирал Юрм». Огромная гостиная, пять спален и соседи сплошь такие же капитаны. Всё было как нельзя лучше, пока не началась эта проклятая война!