Экстремальная воля. Принципы, спасающие жизнь, карьеру и брак
Шрифт:
Я был командующим сухопутными войсками, главным «морским котиком», ответственным за данную операцию. Я только успел выйти из командирской машины на улицу рядом с объектом, как вдруг кто-то закричал: «У нас здесь ссыкун!» Наш специалист по ОВБ, находившийся рядом, увидел того, кто подбегал к целевому зданию. Возможно, это был террорист или кто-то, располагающий информацией о его местонахождении. Мы не могли позволить ему сбежать.
Специалист по ОВБ и я были единственными, кто мог его преследовать, поэтому мы гнались за ним. Мы бежали по узкому переулку, обогнули несколько зданий и свернули в другой темный переулок, который шел параллельно улице, где стояли наши «Хамви». Наконец мы догнали его – иракца средних лет в традиционном арабском одеянии, или дишдаше [4] . Как нас и учили, мы быстро заставили его лечь на землю и следили за его руками. В руках не было
4
Дишдаша – традиционная мужская долгополая рубаха с длинными рукавами у арабов Кувейта.
В тот момент я мгновенно ощутил, что мы были совсем одни в целом мире, полностью отделенные от отряда. Остальная часть нашего штурмового отряда «морских котиков» не знала, где мы находимся. Не было времени предупредить их. Я даже не был уверен, где именно мы оказались относительно их позиции. Вокруг нас были темные окна и крыши непроверенных зданий, где могли скрываться вражеские бойцы, готовые напасть и устроить нам ад в любую секунду. Нам нужно было возвращаться и присоединиться к своим войскам как можно скорее.
Но еще до того, как мы надели на мужчину наручники и начали обыскивать его на предмет оружия, я услышал движение. Когда я посмотрел вниз переулка через очки ночного видения, то увидел, как семь или восемь человек внезапно вышли из-за угла на расстоянии не больше 40 ярдов от нас. Они были хорошо вооружены и быстро приближались к нам. На долю секунды мой разум усомнился в том, что видят мои глаза. Но так и было: безошибочные очертания штурмовых винтовок АК-47, ручной гранатомет РПГ-7 [5] и по меньшей мере один пулемет с ленточным питанием. Они явно не собирались пожать нам руки. Это были вооруженные вражеские боевики, собирающиеся нас атаковать.
5
РПГ-7 – российский ручной противотанковый гранатомет, широко распространенный и очень популярный среди врагов Америки за свою смертоносную эффективность.
Теперь мы вдвоем – специалист по ОВБ и я – оказались в чертовски трудном положении. Перед нами скрученный иракец и возможный террорист, которого мы держали, но еще не осмотрели, – все это выглядело очень рискованно. Нам нужно было отступить и воссоединиться с остальной группой. Теперь, когда на нас обрушились более крупные силы противника с более мощным оружием, мы оказались в меньшинстве. Наконец, я отчаянно хотел возобновить свою роль командующего сухопутными войсками, отказаться от заключения пленных и вернуться к своей работе по командованию и управлению штурмовыми силами, машинами и координированию с нашими отдаленными вспомогательными силами. Все это нужно было сделать немедленно.
Я уже бывал в Ираке, но никогда не попадал в подобную ситуацию. Несмотря на то что боевые противостояния часто изображаются в фильмах и играх, это был не фильм, и уж точно не игра. Это были хорошо вооруженные опасные люди, нацеленные убивать американских и иракских солдат. Если бы кто-нибудь из нас попал в их руки, можно было ожидать, что нас будут подвергать невообразимым пыткам, а затем обезглавят на видео, чтобы весь мир это увидел. Больше всего они хотели убить нас и готовы были умирать дюжинами ради того, чтобы сделать это.
Кровь пульсировала, адреналин бурлил – я знал, что на счету каждая наносекунда. Такая ситуация могла ошеломить самого компетентного руководителя и бывалого боевого ветерана. Но слова моего непосредственного начальника – командира нашего оперативного отряда, лейтенанта-коммандера Джоко Виллинка – пронеслись эхом в моей голове, слова, которые я регулярно слышал в течение целого года интенсивных тренировок и подготовки: «Расслабься. Осмотрись. Прими верное решение». Наш взвод «морских котиков» и оперативный отряд прошли интенсивную подготовку в десятках отчаянных, хаотичных и непреодолимых ситуаций, чтобы быть готовыми как раз к такому моменту, как этот. Я понял, как применять правила ведения боевых действий, которым Джоко научил нас: прикрывать и двигаться, не усложнять, определить приоритеты и реализовать их, децентрализовать командование. Правила ведения боевых действий были ключом к тому, чтобы не просто выжить в тяжелой ситуации, как эта, но и процветать, позволяя нам полностью доминировать над врагом и побеждать. Они послужили толчком к моему следующему шагу.
Определение приоритетов: несмотря на все неотложные задачи, стоящие передо мной, если бы я не справился с вооруженными вражескими боевиками, несущимися на нас в течение следующих нескольких секунд, ничто другое не имело бы значения. Мы бы умерли. Что еще хуже, вражеские боевики продолжили бы атаку и могли бы убить больше «морских котиков» из штурмового отряда. Это было моим главным приоритетом.
Их реализация: без колебаний я вступил в бой с вражескими боевиками, надвигающимися на нас, выстрелив из своей винтовки M4 и сбив первого боевика, несущего РПГ, тремя или четырьмя патронами в грудь, ровно посередине. Когда он упал, я быстро переключился на следующего злодея, а затем на другого. Дульные вспышки и выстрелы винтовки были сигналом для всех, кто находился в пределах слышимости, о том, что началась перестрелка. Группа вражеских бойцов этого не ожидала. Они запаниковали, и те, кто еще мог сбежать, поспешно отступили назад, туда, откуда пришли. Некоторые ползли, а другие тащили раненых и умирающих за угол улицы, скрываясь из виду, пока я продолжал их атаковать. Я знал, что по меньшей мере попал в троих или четверых из них. Хотя выстрелы были точными и, поражая, летели прямо в грудь вражеским бойцам, патроны калибра 5,56 мм были слишком малы, чтобы иметь большую убойную силу. Теперь злодеи были за углом, некоторые, без сомнения, мертвы или тяжело ранены и скоро умрут. Но наверняка те, кто остался невредим, перегруппируются и снова нападут, вероятно собрав еще больше бойцов, помогающих им.
Нам нельзя было стоять на месте. Некогда было разрабатывать сложный план. Также я не мог себе позволить направить в конкретном направлении моего приятеля по стрельбе, специалиста по ОВБ. Но нам нужно было немедленно вступить в бой. Имея дело с самой приоритетной задачей – вооруженные вражеские боевики, готовые атаковать, – столкнувшись с этой угрозой, по крайней мере временно проверенной, наша следующая главная задача состояла в том, чтобы отступить и воссоединиться с нашим штурмовым подразделением. Для этого специалист по ОВБ и я использовали тактику «прикрывайте и двигайтесь» – командную работу. Я обеспечил прикрытие огнем, в то время как он вернулся на позицию, с которой мог прикрыть меня. Затем я сменил позицию, чтобы прикрыть его. Так мы бросились назад к остальной части нашей команды, таща с собой пленника. Как только мы добрались до укрытия в бетонной стене, я держал свое оружие наготове, чтобы прикрыть специалиста по ОВБ, пока он проводил быстрый обыск пленника. Не найдя у него никакого оружия, мы воссоединились с нашими ребятами и, уже будучи там, передали его специальной группе, работающей с пленными в составе штурмовой группы. Затем я вернулся к своей роли командующего сухопутными войсками, приказав командиру, отвечающему за транспорт, отправиться на «Хамви» с пулеметом 50-го калибра на позицию, где мы могли бы отразить любые дальнейшие атаки с того направления, откуда пришли вражеские боевики. Затем я попросил радиста связаться с Центром тактических операций (Tactical Operations Center – ТОС), расположенным в нескольких милях от нас, чтобы держать его специалистов в курсе наших действий и чтобы они помогали нам, координируя поддержку с воздуха.
В течение следующего получаса воюющие боевики пытались маневрировать против нас и сбрасывали сотни снарядов в нашу сторону. Но мы были на шаг впереди и неоднократно отражали их атаки. Человек, которого мы преследовали, оказался не нашей целью. Его ненадолго задержали для допроса, передали в следственный изолятор, а затем отпустили. В ту ночь мы не нашли свою цель. Эмир «Аль-Каиды» в Ираке, по-видимому, отбыл незадолго до нашего прибытия. Но мы убили по крайней мере нескольких его бойцов и собрали ценную информацию о его операциях и организации. Несмотря на то что операция не достигла своей главной цели, мы все же продемонстрировали террористу и его дружкам, что для них нет безопасного места, где они могли бы спрятаться от нас. Это, вероятно, заставило его (хотя бы в краткосрочной перспективе) сосредоточить усилия на собственном спасении, а не на подготовке следующей атаки. Этим мы помогли сохранить жизни американцам в дополнение к иракским силам безопасности и невинным гражданским лицам, что было, конечно, утешительным призом.
Для меня самым большим выигрышем было извлечение уроков лидерства. Некоторые были простыми, как признание того, что перед любой боевой операцией нужно было более тщательно изучать карту, чтобы запомнить основную схему и область вокруг цели на тот случай, когда я не смогу немедленно получить доступ к своей карте. Одни уроки были процессуальными, как, например, установление четкого руководства нашим операторам наведения о том, как далеко мы должны преследовать «ссыкунов» без предварительного координирования с остальной частью команды. Другие уроки были стратегическими: при правильном понимании и применении правил ведения боевых действий мы не только выжили в сложной и опасной ситуации, но и доминировали в ней. Так мы с целым поколением лидеров «морских котиков» узнаем, что эти правила ведения боевых действий могут применяться с одинаковой эффективностью в интенсивной схватке или в гораздо менее динамичных или напряженных ситуациях. Они месяцами направляли меня в постоянных местных боях в Рамади на протяжении всей моей карьеры как офицера морской пехоты и за ее пределами.