Экстрим по праздникам

Серова Марина Сергеевна

Это был Колюнин голос. Про димедрол было очень интересно. Я порадовалась, что разговор записывается.

– Никуда ее класть не надо. Сейчас она вырубится в туалете. Мы пока посмотрим, что у нее есть, а потом в подъезд выкинем. На третьем этаже положим. Капитолина днем и ночью под своей дверью пасется, она милицию и вызовет. Пусть ее забирают. Как тех парней, помнишь? Они еще буянить тогда начали, мол, где наши карточки. Зря я их вообще-то взяла, деньги с них все равно взять не смогла. Но, правда, наличными мы тогда около двух тысяч у них забрали,

да? Все лучше, чем ничего. Давай выпьем, что ли.

Галя говорила тише, чем Коля. Раздалось бульканье, звяканье рюмок, чавканье. Пару секунд было тихо. Потом снова заговорила Галя:

– Принеси мне ее сумочку и пакет. Шевелись. Что ты, как муха сонная?

Кроме кошелька с фальшивыми деньгами, в моей сумке валялась всякая мелочь: губная помада, пудра, расческа. Через минуту Галина обрадованно зашептала:

– Смотри, сколько денег. Забери и спрячь их в кастрюли. А паспорта-то нет, наверное, он у нее где-нибудь спрятан. Ну да ладно, он нам на фиг не нужен. О, коробочка... Интересно, что в ней?

Раздалось шуршание вскрываемой обертки моего «подарочка». Ну-ну!

– Ой, что еще за хрень? Больно-то как! Что она сюда напихала? Вот овца! Тварюга!

Еще с минуту Галюня посылала проклятия в мой адрес.

– Ты смотри, какая мразь. Зачем она так сделала? Наверное, подарочек для родственников с сюрпризом решила сделать. Пошутить захотела. Идиотка какая-то. А это что за гадость? Батарейка, что ли?

Я усмехнулась. Вовсе не гадость и не батарейка, а конденсатор. Не надо лазить, куда не просят. Током Галину, конечно, стукнуло, но это для нее все равно что для слона – дробина. Мощность маловата. Коробочку вскоре успешно вскрыли.

– Ты аккуратней там. Взорвется еще сейчас к чертовой матери, – волновался за жену Колюня. – А может, она террористка?

– Какая она, на хрен, террористка! У нее на морде написано, что она дура деревенская. Да не переживай ты! И прекрати хватать меня за руку. Можно подумать, что ты меня плохо знаешь. Меня же ничего не берет. Значит, у меня ангел-хранитель хороший. Кстати, поставь чайник, кофе попью, а то я спать почему-то захотела. Смотри-ка, фотоаппарат. Какой симпатичный! А наш как раз сломался, вот и покупать не надо. Вроде бы у нее больше ничего нет. Наверное, вещи в камере хранения оставила. А интересно, к кому она приехала?

– Ты даже не спросила! – ужаснулся Коля. – А вдруг она к Серегиной жене приехала? Она же говорила, что к какой-то родственнице, и вроде на их окна смотрела. Их сроду дома по ночам нет, все по клубам да казино мотаются. Если мы с их родственницей что-нибудь сделаем, то нам конец. Серега нас с потрохами сожрет.

– Да брось ты ерундить! Волков бояться – в лес не ходить. Серега ни о чем не узнает. Сделаем так, как будто у нее на лестнице все сперли. Сколько раз с рук сходило, и вот именно сегодня нам не повезет? Чепуха, не верю. Да не трясись ты так, мужик называется! Кстати, чего она там затихла-то? Надеюсь, не крякнула. Вот покойников нам здесь точно не нужно. Хотя говорят, что

покойники – к деньгам.

Я нажала на ручку сливного бачка и, подождав секунд десять, бодрым шагом вышла из туалета.

Толкачевы сидели за столом и готовили себе кофе. Моя сумка с пакетом висели на прежнем месте в коридоре. Естественно, ничего ценного в них уже не осталось. Все, вероятно, уже лежало в кастрюлях. Мимоходом я глянула в зеркало – выглядела я просто прекрасно. Это сразу заметили Толкачевы. Галя осторожно спросила:

– Вам лучше стало? Вы, кажется, протрезвели.

– Я себя прекрасно чувствую, как будто и не пила, – заверила их я. – Ну, продолжим?

По удивленно-недовольной физиономии Галюни я поняла, что ожидали они совсем другого. Наверное, надеялись, что я выйду из туалета, держась за стену, и слабым голосом попрошусь спать. Не дождетесь. Гулять, так гулять!

– Вы что, совсем не хотите спать? – поинтересовался Коля.

– Ну что вы, я теперь до утра могу просидеть. У меня такой организм странный. Могу очень много выпить, прямо с ног валиться буду, а пройдет несколько минут, и я снова как огурчик. Я же из Сибири! Нас, сибиряков, ничего не берет! У нас там у всех ангелы-хранители очень хорошие.

Я победоносно посмотрела на Галюню. Выглядела она не очень.

Теперь я понимала, чем вызвано такое беспокойство с их стороны – лекарство начало действовать в обратную сторону, и у супругов буквально слипались глаза. Поэтому они и решили выпить кофейку. А тут еще я появляюсь – трезвая, как стеклышко. Когда я сказала про ангела-хранителя, Галя заволновалась и посмотрела на мужа. Колюня прислонился к стене и с отсутствующим видом взирал на все происходящее. Галюня упавшим голосом произнесла:

– Лина, а может, вам домой пойти? Мы что-то спать захотели.

Я возмутилась:

– Вот уж здравствуйте! Мне ж идти некуда, и дома у меня в этом городе нет. А вы обещали оставить переночевать. Нет, так не годится! Я, кстати, есть захотела. А вы все съели, пока я по туалетам бегала. Могли бы оставить немножко.

Я залезла в холодильник и, полазив по кастрюлям и тарелкам, достала масло, сыр, копченую кету и оставшуюся колбасу. Взяла хлеб из хлебницы и села за стол делать бутерброды. Коля стекал на пол по стене. Галюня почти валялась на столе – ни руки, ни ноги ее не держали, но от моего произвола у нее от удивления глаза полезли на лоб:

– Не слишком ли наглеешь, девка, а?

Она хотела встать со стула, но у нее это не получилось. Вот и славно! А мозги у обоих останутся ясными еще какое-то время, и это мне на руку. Что ж, вперед, Охотникова!

– Ну что, господа Толкачевы, как вам фотоаппарат – понравился? А то ведь у вас нет, фотографировать нечем.

– Что ты плетешь, дура? – еле ворочая языком, подал голос Колюня.

Я вскочила со стула и нанесла Коле сокрушительный удар в челюсть. Он рухнул на пол вместе с табуреткой, и больше я его не слышала до конца вечера. Парень мне особо и не был нужен.