Экстрим

Прист Кристофер

За полчаса до закрытия, когда в баре почти никого не осталось, Ник собрал и перемыл пустую посуду и насухо вытер стойку. Заметив это, Тереза покинула столик и снова села на уже привычную ей табуретку. Теперь Нику не было спасения.

— Ник, — начала Тереза, — вы не возражаете, если я задам вам один вопрос?

— А у меня что, есть какой-нибудь выбор?

— Пожалуй что и нет. Так вот, почему ни вы, ни все остальные — никто из вас не желает говорить об устроенной Гроувом бойне?

— А что о ней говорить?

— Да посмотришь на вас на всех — и видишь, что вроде и нечего.

Ну, словно никогда тут ничего и не случалось. Ладно, я все понимаю. — Она задумчиво отпила из стакана. — Я наглая американка и не имею никакого права лезть ко всем со своими расспросами. А большинству здешних жителей просто нечего сказать.

— И я тоже из этого большинства.

— Но почему, Ник, почему?

— Не знаю, как там кто другой, а лично меня просто не было в городе, когда все это случилось. Я тогда еще…

— Не надо, я все это уже слышала. Но это же просто отговорка, и вы сами прекрасно это знаете. Пусть вас даже и не было в городе, когда все это произошло, но раз вы остались в нем потом, значит вы — однозначно его часть, и ничуть не в меньшей степени, чем если бы жили безвыездно.

— Это уж как вам будет угодно.

— Да какое там к черту угодно? Если вы думаете иначе, так почему вы тогда не уедете?

Этот вопрос не был для Ника внове, он раз за разом возникал и у него самого, и в разговорах с Эми.

— Да потому, что этот бизнес принадлежал моим родителям. Сохранить его — мой долг перед ними, и что ни говори, а я в этом городе родился…

— И здесь вы встречались с Эми, когда были школьниками, и теперь она тоже здесь по той же самой причине, и вы не можете уехать, потому что вас что-то держит.

Ник молчал, не желая признать, что эта американка подошла очень близко к истине, и напрочь не понимая, как это ей удалось.

— Ведь это же верно, Ник, да? — настаивала Тереза.

— Ну, вроде.

— Послушайте, могу я один, один-единственный раз задать вам несколько вопросов о том, что тогда случилось. О том, как вы это видите.

— Меня же не было в городе, — повторил Ник. — Я ничего не видел.

— Всего не видел никто, — сказала Тереза. — Многие из тех, кто видел побольше, тогда же и были убиты. А те, кто выжил, все они видели только какой-то краешек. И у всех одна и та же отговорка: я почти ничего не видел. Уцелевшие свидетели уезжают из города, скоро их тут совсем не останется. Но каждый из них, кто еще здесь, знает в точности, что это было.

— Вот вы к ним и идите.

— Нет, — качнула головой Тереза, — и тому есть причина. Пытаясь хоть что-то понять, я раз за разом натыкаюсь на противоречия, несообразности. Я проанализировала, разметила по месту и времени все то, что, как считается, сделал Гроув, и обнаружила вопиющие нестыковки. Не могла бы я пропустить этот материал через вас, сравнить его с тем, что знаете вы?

— Да похоже, что вы уже знаете больше, чем любой другой.

— Мне нужно свести все концы с концами.

Ник остро ощущал, что предложение ему не по душе. Но почему, почему? Ну да, он знал обстоятельства устроенной Гроувом бойни только понаслышке, но это, конечно же, было не все. Смерть родителей повергла его в такое горестное смятение, какого

он и сам не мог ожидать. Он так долго жил в Лондоне в отрыве от них, что начинал уже думать, не приведет ли это к некоторому отчуждению, однако оказалось — нет.

Но было и нечто более смутное, о чем он почти не задумывался, — психическая травма многих людей, коллективное потрясение, заставлявшее их прятать от окружающих и даже от самих себя воспоминания, жить с которыми было почти невозможно. Ник беспомощно копался в своем мозгу, пытаясь подобрать слова.

— Эми сегодня отдыхает, — сказал он наконец, — так что я тут совсем один.

Тереза огляделась по сторонам; единственными клиентами была парочка, сидевшая за одним из угловых столиков, да два молодых парня, игравшие в бильярд.

— Если нужно будет кого-нибудь обслужить, так мы прервемся, ничего страшного, — сказала она, снова повернувшись к Нику. — Да и вряд ли на это уйдет много времени.

Ник подошел к пивным насосам и нацедил себе кружку. Он проделал это с предельной тщательностью, чтобы точно до ободка и ни капли не расплескать, все время ощущая на себе взгляд Терезы. А потом вернулся и поставил кружку на стойку, между нею и собой.

— Я установила, что делал Гроув в тот день с утра, — начала Тереза. — Я могу точно расписать все его перемещения вплоть до того момента, как он покинул автозаправку «Тексако». Он уехал оттуда в два часа тридцать семь минут. Я знаю это точно, потому что полицейские дали мне возможность ознакомиться с дежурным журналом, и именно в это время им позвонила кассирша. Точно так же я могу проследить за его действиями после момента, когда началась стрельба. По данным полиции и показаниям одной из свидетельниц, он сделал первые выстрелы на Лондон-роуд без четырех минут пять. Для начала мне хотелось бы выяснить, чем он занимался два часа в промежутке.

— Вы что, не знаете, где он был?

— Я знаю, где он был часть этого времени, — сказала Тереза. — Он навестил салон «Экс-экс» на Уэлтон-роуд, вы это имели в виду?

— Да.

— Там он пробыл считаные минуты. На вахте ведут регистрационный журнал, когда кто приходит и уходит, полицейские сняли с него копию, и я ее видела. Гроув пробыл в здании «Экс-экс» чуть меньше четверти часа, затем он ушел и направился в Старый город. Я повторила его путь, там все время под горку, и даже не спеша, нога за ногу, это заняло у меня менее получаса. Ну да, конечно же, Гроув тащил оружие, но даже если оно было тяжелое и он иногда останавливался передохнуть, два часа тут никак не наберется.

С улицы ворвались два припозднившихся клиента, и Ник пошел их обслужить. Вернувшись к Терезе, он подкинул в ее стакан несколько кубиков льда, она пустила туда же длинную струю содовой.

— Насколько я понимаю, вы успели уже навестить «Экс-экс»? — поинтересовался он.

— Да, но откуда вы знаете? — удивилась Тереза.

— Маленький город, — улыбнулся Ник, — люди такое подмечают. Виртуальная реальность все еще нам в новинку, а уж приезжая, которая сразу же начинает ею пользоваться, точно стоит того, чтобы о ней посудачить.