Экватор
Шрифт:
И тут, наконец, он услышал звук сирены - она вклкн чялась сразу после повреждения трубы.
Если его здесь поймают, это будет конец всему. Он лишится последнего шанса отыскать Мюррея. Мало того - он не сможет даже сообщить о том, что рассказала ему Бенда Иттаи. Эти сведения навсегда будут потеряны для людей. Тони выпрямился, откидывая мокрые волосы с глаз. Он стоял в узком проходе в нескольких футах от того места, где прессованный планктон подавался на конвейер. И совсем близко слышались чьи-то торопливые шаги.
Темнота была пронизана разноцветными огоньками: красные,
– Лесли! Тони Лесли!
– позвал голос.
Голос был усилен и из-за акустики зала отдавал металлом. Тони не узнал бы его и в более благоприятных условиях. Внезапно нахлынул страх, и Тони почти уверил себя в том, что это роски. Он прыгнул на ленту конвейера.
Он поскользнулся, сбил в сторону прессованный планктон: конвейер двигался значительно быстрее, чем ему казалось раньше. В тревоге Тони опустился на колени, оглядываясь назад, где был его преследователь, и в этот момент попал в яркий желтый свет лампочки.
Выругавшись, Тони вновь посмотрел вперед - туда, куда уносила его движущаяся лента.
Там было входное отверстие.
Тони испуганно вскрикнул и распластался на конвейере. Почти сразу же темнота поглотила его. Он был в туннеле. Его локоть прошуршал по боковой стене, и он непроизвольно отдеряул руку. Голову поднимать он не собирался. Ничего не оставалось делать, как неподвижно лежать между кубиками планктона.
Внезапно лента конвейера вышла в ярко освещенный разгрузочный зал. Робот сгружал планктон с транспортера на грузовики; двери их автоматически захлопывались, когда они были заполнены до отказа. Это было не для Тони. Он успел схватиться с конвейера как раз перед тем, как робот попытался ухватить его.
Ему некогда было раздумывать над тем, как бы поудачнее спрыгнуть. Он болезненно распластался на полу, затем с трудом встал. На его часах - 3.30 ночи. Ему следовало сейчас лежать в постели и спать. Все тело ныло.
Пока он вставал с пола, на ленте конвейера показались фигуры преследователей. Они - не в пример Тони - представляли, что их ждет, так как, стоило им очутиться в зале, они мягко и весьма уверенно один за другим соскочили с конвейера. И не успел Тони шевельнуться, как они уже были рядом.
– Пойдемте, Лесли, мы выведем вас отсюда, - сказал один из них, крепко ухватив его за локоть.
Они были в масках.
За плотной тканью, скрывавшей их лица, Тони не мог ничего разглядеть, кроме глаз и части лба.
– Кто вы?
– измученно спросил он.
– К чему эти маски?
– Объяснения потом, - ответил один из них.
– Надо как можно скорее выбраться из здания, пока половина Паданга не сбежалась сюда выяснять, из-за чего подан сигнал тревоги.
Сирена все еще надрывалась; люди в масках отвели Тони вниз, открыли дверь специальным ключом и вытолкнули его на улицу. Быстрым шагом они сошли с холма, путь им освещали молнии. Дождь все еще шел, но уже не такой сильный - шторм постепенно стихал.
В стене была еще одна дверь. И снова один из них, по всей видимости начальник, достал ключ и распахнул дверь настежь.
Они миновали пустую автомобильную стоянку недалеко от того места, где Тони начал свой путь в недра завода. По мокрой земле они побежали до машины - это был немецкий "Мевег". Начальник уселся за руль, а его спутник и Тони - на заднее сиденье. Через секунду машина рванулась с места.
Не успели они обогнуть завод, как навстречу им попалея первый автомобиль, спешивший на сигнал тревоги: это была полицейская машина, и на крыше ее ярко горел прожектор. Когда "Мевег" проезжал мимо, из полицейской машины выглянул кто-то в форме и махнул рукой, приказывая остановиться. Но человек за рулем только прибавил скорость.
– Черт побери, теперь они записали наш номер, - бросил он через плечо.
– Неприятностей не оберешься.
Придется свернуть на боковую дорогу: сейчас не время давать объяснения местным чластям.
Мимо них промчалась пожарная машина, а где-то наверху слышался шум геликоптера. К заводу, на котором не переставая выла сирена, мчались потоки транспорта.
Они свернули с дороги на узкую просеку, ведущую в джунгли.
Она была такой узкой, что по ней могла пройти разве что туземная повозка. Листья и ветки хлестали по стеклам пробирающегося вперед автомобиля.
Это сумасшествие, подумал Тоии. Сплошное сумасшествие! Он подумал о том уважении, которое всегда испытывал к людям действия. Они жили как бы на экваторе жизни, в самых горячих точках, и он восхищался ими, их умением выходить из любого, самого трудного и опасного положения. Но сейчас Тони увидел оборотную сторону медали. Постоянная опасность подстерегала их. Они ходили по кругу - то охотники, то добыча. Они быстро принимали решения, но не потому, что быстро оценивали действия противника, нет - они просто не могли бросить игру, бесконечную Большую Игру,
Игра! Вот в чем секрет! Они потому и играли, что не думали о ставках таких туманных, таких нереальных!
– а ведь ставками были жизнь и смерть. Это были те же шахматы, только играли в них с помощью адреналина, а не ума. Об обычных правилах здесь не могло быть и речи.
И самое скверное, подумал Тони, что, хотя он все это прекрасно понимает, он тоже в игре - причем сам туда сунулся. Мировые события казались теперь слишком далекими, чтобы думать о них серьезно. Тем более что можно и не думать - достаточно погрузиться с головой в маниакальный мир действия, где царил блеф и пылали страсти. И кстати, в соответствии с законами этого мира, понял Тони, время сейчас играет ему на руку. Это люди застигли его врасплох. Что ж... Он был в их руках, но сейчас он мог расслабиться и отдохнуть, хотя и с ушами на макушке. Ему пока не о чем было беспокоиться - это они находились в трудном положении. Ему надо только выждать определенного момента, а тогда уж он застанет их врасплох. Это было неизбежно - таков закон Игры. Затем, конечно, все опять повернется другим концом...